Араг улыбнулся, живо припоминая разгром, учиненный у Юлла. Кажется, тогда единственный раз он был в настоящем бешенстве и толком не контролировал себя. Кого он там бил, как, чем… Да явно ничего особенного, все быстренько расползлись и попрятались. Старшие ученики в дело вовсе не полезли, он их разок только и шуганул, — поняли. Най отчетливо помнил, как уложил женщину в ее крошечной клетушке, умыл и напоил. Как выволок за шиворот пару учеников и велел позвать лекаря и сидеть подле больной, ни в чем ей не отказывая. А сам пошел к мастеру.
Память хранила бережно, до мелочей, картину прихожей богатого дома, увешанной золоченым оружием, подаренным почитателями. Он усмехнулся, восстановив в сознании огромное усилие, которым отвел свою напряженную руку от притягивающей ее ладной рукояти меча. Но загасить бешенство полностью не удавалось, и пальцы охотно погладили кнут. Он все еще боролся с пожаром злобы, когда из покоев донесся голос Юлла, сытый и недовольный, так некстати спросивший — не сдохла ли казнимая.
Вот тогда он успокоился, аккуратно закрыл входную дверь, миновал коридор и остался один на один с резко побледневшим мастером в его богатом пустом доме. Вряд ли кто, кроме него, и узнал, насколько основательно и давно бывший учитель забросил полноценные тренировки, увлекшись беседами с состоятельными посетителями, сытной едой и торгом. Мастер продавал учеников, заставляя их отрабатывать проведенные годы в школе охранниками караванов, телохранителями и просто наемниками. Наири и ушел-то за три с лишним года до этого дня потому, что понял — Юлл не даст ему больше ни крохи мастерства. Так и сердечная Лимира говорила, не сможет и не захочет: любой ученик должен быть много слабее этого «великого» мастера.
— Эри? — повторила Яниза неуверенно.
— Значит, это была ты, — улыбнулся он. — Выросла. Теперь у тебя никто плошку не отберет, пожалуй. А мама?
— Она долго болела и так и не оправилась толком, — покачала головой Яниза. — Но Юлл не рискнул ее снова обижать, все было достойно. Он больше ни разу даже голос на нее не повышал, признал женой. И ела она досыта, и пила вволю.
— Странно, пожалуй, — удивился Наири.
— Нет, — рассмеялась голубоглазая. — Я же следом за тобой потащилась и все видела. Потом ты ушел, а я принесла ему воду, повязки и мази, помогла и заодно пообещала, что расскажу в деталях ученикам, как выгнанный Агиматом непутевый Эри излупил самого мастера до полусмерти. Он всегда боялся оказаться не самым великим бойцом. И еще. Это он вызвал наутро храмовников и рассказал, куда пошел ученик Агимата, достойный их внимания. И про ваш род, прятавшийся в песках и не плативший за воду. Отомстил тебе…
— Вот как. — Наири пожал плечами. — Дело прошлое, да и посчитались мы с ним тогда за все вперед. Я, пожалуй, еще и должен быть благодарен. Не попади я в Карн, не было бы ни воды в моем роду, ни брата у Митэ. Да и снавью я бы не стал.
— Странная мысль, — чуть наклонила голову Яниза. — Может, когда я стану старой, лет эдак к сорока, я попробую выучиться прощать таких мерзавцев. А пока собираюсь вернуться к папочке. Мне еще тогда очень понравилось, какой ты учинил погром в доме. Как говорится, хорошо — но мало… надо бы повторить. Там мои мальчишки, младшие ученики. Их всех пора забирать, и быстро. Вот только муж не пускает.
— Да куда он денется, — тяжело вздохнул Лемар. — Одну не пускает, а с ним и с гвардией — пожалуйста.
— Теперь мимо Дарса можно пройти короткой дорогой, вдоль древнего русла Рельвы, — кивнул Наири. — Возьмите с собой Дари из Агриса, он в степи не чужой, проводит. Повозку для ребят даст.
Л иаса, очень бледная и осунувшаяся, с тяжело запавшими глазами, но вполне живая и бодрая, решительно оттащила в сторону Наири.
— Мне сказала Милада, то есть княгиня, конечно, — тряхнув головой, поправилась она, — что с вами был мой жених, Саймир. Я просила птиц его принести, уже скоро…
— Все правильно, — кивнул Наири.
— Что же тут правильно? — в растущей панике воскликнула бруса. — Не может так быть! В Агрисе бабы страсть какие боевые, в нашем поселении таких нет. Все, что Тин мельком сказала, мне еще много раз и весьма подробно разъяснили. Старостиха их тоже посодействовала, велела самой решать и думать толком. Я подробно все обдумала, когда в себя пришла. Он сын старейшины, брал меня в жены как красивую редкую игрушку. Да и я его не очень люблю… То есть совсем, наверное, и не уважаю, если говорить честно. Душа у него пустая. Не мог этот ничтожный человек пройти через пустыню!
— Ну ты сперва на него посмотри, — развел руками Наири, удивляясь такому резкому описанию своего случайного ученика. — Вообще-то я нахожу его замечательным юношей, и он очень тебя любит. Дури в голове пока много, но выветрится, если годик-другой у Агимата побегает в учениках. Мы вместе пересекли безводье, это дает представление о спутнике.
— Да он без обеда останется и ноет до ночи, — махнула рукой Лиаса. — Ногу натрет — плачет.
— Слушай, а мы об одном и том же человеке говорим?
— Может, он искал другую Лиасу? — согласно кивнула бруса с явным облегчением.
— Он знал, когда ты попала в беду, да и волосы у тебя действительно голубоватые, редкостные, — покачал головой Наири. — Вряд ли. Хотя, если подумать, на сына старосты он и правда не слишком похож. Может, боялся, что раз не жених, то я его и не потащу с собой? Скоро разберемся. Расскажи, что тут происходит.
— С утра люди князя хоронят погибших. Мы лечили раненых вчера и всю ночь, потом Риан нас лечил и заставлял отдыхать. А теперь князь собирает приближенных, чтобы решить, как жить дальше, и чтобы отметить произошедшее в узком кругу. Здесь все соседи — Архипелаг, Амит и Ирнас-стэа. Да и Крейна пора учиться звать правителем. Хоть на побережье Туннрейз почти не осталось его соплеменников, но Рыся выжившие очень уважают. Да и с Архипелага их люди, уплывшие туда несколько поколений назад, собираются возвращаться домой. У туннров князя избирают, и его шансы, похоже, высоки. А снавям надо лечить степь, приводить в порядок подсыхающие болота севера, что-то делать с рабами. Риннарх Карн скоро подойдет. А я пока спущусь, подожду своего почти жениха во дворе, что ли. Там не так людно.
Най наконец заметил Риана, одиноко и тихо присевшего у окна. Айри имел до странности грустный и потерянный вид. А еще он словно не замечал арага. Нехорошее предчувствие снова больно царапнуло сердце.
Наири пересек зал и шумно упал на скамью рядом с долгожителем. Тот виновато глянул на соседа, молча кивнул и отвернулся к окну.
— Где Тин? — спросил араг, слова слетали с губ неохотно. Он привык чувствовать ее, даже на большом расстоянии. Когда в океане на корабль натравили морскую собаку, он знал о беде. А теперь на душе было странно пусто. — Она освободила дракона?
