— Останься, прошу тебя…
Неемия замер. Несколько мгновений сострадание боролось в нем со страхом, а страх — с отвращением; в конце концов, сострадание победило.
— Я останусь с тобой, — обещал он. — Только позволь мне закрыть лицо.
— Так требует твоя религия? — осведомилось существо.
— Религия? — Он озадаченно моргнул, а затем покачал головой: — Нет, просто ты дурно пахнешь…
— А, — сказало оно и чуть пошевелилось.
Неемию окатило новой волной запахов, и он поскорее вытащил из-за пазухи тонкий платок, который и приложил к лицу.
«Странно, — подумал Неемия. — Оно не только любопытно, но и, пожалуй, вежливо…»
— Я тебя прежде не встречала, — сказало чудище.
«Женщина, — Неемия чувствовал, как в нем растет ужас. — Оно считает себя женщиной».
Он ответил:
— Я здесь впервые. Раньше в замок приезжал мой дед, а до него — другой мой родич, Мелхиседек.
— Еврей, — глухо выдохнуло чудище. — Почему же ты не бежишь отсюда со всех ног, с воплем, что тебя осквернили? Я помню, что евреи брезгливы.
— Я бы убежал, — сказал Неемия просто, — да мне отчего-то стало жаль тебя.
Чудище замерло. Крохотные, заплывшие глазки так и впились в лицо гостя. Казалось, эта осмысленная гора жира пытается проникнуть в самую глубину мыслей своего собеседника. Наконец оно прошептало:
— Ты не врешь?
— Зачем мне лгать? — удивился Неемия.
— Вран говорит, что ваше племя лукаво.
Он покачал головой:
— Что бы ни говорил Вран, во мне ты можешь не сомневаться. Если хочешь, я буду твоим другом.
Красноватые глазки чудища блеснули:
— А вдруг я сейчас позову стражу? Представь только, как поступит с тобой Вран!
— Значит, я в тебе ошибся, — ответил Неемия. — Впрочем, не думаю, чтобы я ошибался. Кто ты? Как тебя зовут?
— Я — корриган, и здесь меня называют Гвенн, — сказало существо. — Я отдала два своих дара человеку, которого ненавижу.
— Значит, это ты — источник процветания и долголетия сира Врана, — проговорил Неемия. — Так я и предполагал…
— Ты предполагал, что найдешь в этом замке корриган? — удивилась Гвенн.
— Многие подозревают сира Врана в том, что он занимается колдовством, — пояснил Неемия. — Однако мне известны и нрав сира Врана, и его обыкновение ничего не делать собственными руками. Поэтому я усомнился на сей счет.
— А ты — умный еврей, — сказала корриган.
— Зато ты — глупая корриган, — хмыкнул Неемия. — Как вышло, что ты попала к нему в руки?
— Он перехитрил меня. Ты видел венок там, у порога?
— Да, — сказал Неемия. — Весьма уродливый, увядший венок.
— Вот так он и держит меня в плену, — объяснила корриган.
— Но эту вещь могли убрать слуги, — удивился Неемия. — Как же вышло, что никто, даже по случайности, не освободил тебя?
— Дверь в эту часть башни всегда заперта, — ответила корриган. — Не понимаю, как тебе удалось сюда пробраться.
Неемия пожал плечами:
— Видишь ли, у меня есть одно свойство, — дед говорит, я унаследовал его от моей матери, которая беременная заглядывалась на цыган: я умею проникать в любую щель. Если кто-то по случайности не заложил засов — я войду и непременно увижу что-либо, что видеть мне никак не подобает.
— Полезное свойство! — одобрила корриган. — Возможно, сегодня Вран и вправду забыл закрыть за собой… Но я хорошо знаю людей. Обычно они стараются обходить стороной то, что их пугает. К тому же и запах здесь ужасный. А ты почему не испугался?
— Я — другое дело, — сказал Неемия. — Кое в чем я совершенно не похож на других людей.
— Это потому, что ты еврей.
— Э нет, ведь и на других евреев я тоже порой не похож…
— Стало быть, ты такой человек, — сказала корриган задумчиво. — Человек, не похожий на других людей. Может быть, твоя мать заглядывалась на корриганов?
— Нет, — сказал Неемия.
Корриган долго молчала, прежде чем заговорить снова:
— Если ты действительно хочешь мне помочь, разорви венок. Только не пользуйся ножом или другой вещью из холодного железа, порви сплетенные травы голыми руками.
Неемия кивнул.
А корриган продолжала:
— Тогда-то я и отдам Врану третий дар — и буду свободна. Но мне понадобится лошадь.
— Боюсь, тебе придется уйти пешком, — возразил Неемия. — Ни одна лошадь тебя не поднимет.
— На этой кровати я просидела без малого сотню лет. — Она горестно посмотрела на свои распухшие ноги. — Я не то что бежать, я и стоять-то не в силах. Ты определенно не можешь украсть для меня пару лошадей и телегу?
Пока Неемия размышлял относительно лошадей, телег, краж и погонь, корриган думала о своем и в конце концов нарушила молчание:
— Ты ведь не шутил, когда обещал мне свою дружбу, Неемия?
— Нет.
— И сделаешь то, о чем я попрошу?
— Если это будет касаться только тебя и меня — да, сделаю.
— Поклянись! — потребовала она.
И Неемия поклялся, хотя поступать так не стоило.
Тогда Гвенн сказала:
— Тебе придется нести меня на своих плечах, Неемия, иначе я навсегда останусь в этом замке, в плену.
— Я сделаю все, в чем поклялся, — сказал Неемия, и слезы показались у него на глазах. Не то что поднять эту тушу на руки — ему и прикоснуться-то к ней было жутко!
— Спеши! — Корриган шевельнула жирной рукой, показывая на выход. — Скорей! Освободи меня!
Он быстро вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
В коридоре Неемия остановился, прижавшись спиной к каменной стене. Он смотрел на венок. Обычная серенькая травка, скрученная жгутом. Представив себе существо, которое ожидало его в комнате, Неемия вздрогнул всем телом. И ведь так легко, так просто спастись от мерзкого чудовища! Нужно только перешагнуть через венок и уйти. Завтра дверь сюда окажется запертой. И Неемии не придется осквернять себя прикосновением к этой твари.
Он долго колебался. По временам его охватывала решимость, тогда он наклонялся и пальцем дотрагивался до венка. Но тотчас же ему чудилось, будто он щупает склизкую змею, и он отдергивал руку. Голова у него кружилась, он снова прислонялся к стене и закрывал глаза.
И тогда перед его взором вставала расплывшаяся женская туша. Как он мог дать ей слово? Как согласился нести ее на плечах? И что сделает с ним Вран, если Неемия украдет главное достояние замка?
Наконец Неемия открыл глаза. Сел на корточки. Приподнял венок, дернул. Туго стянутые стебли не хотели поддаваться. Острые края осоки впились в кожу. На венок капнула кровь, а Неемия все тянул и тянул. И вот хрустнул стебелек, затем еще один… Шелковая нить обвилась вокруг указательного пальца. Неемия зубами снял нитку. Порез оказался глубоким. Кровь пачкала одежду Неемии, камни пола, смятые листья и цветы.
