Девушке на вид было лет шестнадцать. Невысокая, хрупкая, черноволосая и черноглазая, с густыми, почти сросшимися бровями и матовой кожей, она, несомненно, была соплеменницей Иегуды бен Цви. Вольфгер удивился, он не знал, что иудейкам разрешено торговать своим телом.
Девушка окинула взглядом зал и, не торопясь, направилась к столу Вольфгера.
— Красавчик, можно посидеть с тобой? — спросила она по-немецки с заметным акцентом.
— Нашла красавчика… — усмехнулся Вольфгер.
— А я люблю мужчин в возрасте, — не смутившись, ответила девушка, — от молодых всё равно толку никакого, только сопят, да слюни пускают. Так можно?
— Садись…
Девушка устроилась за столом и заглянула в кувшин.
— Что ты пьёшь? Пиво? Фу…
— Разве в Богемии есть хорошее вино?
— В Богемии нет, но для тех, кто понимает и может заплатить за удовольствие, хозяин держит мадьярские и даже итальянские вина. Хочешь попробовать?
— Я уже полкувшина пива выпил, наверное, не стоит, — отказался Вольфгер, — а ты, если хочешь вина, закажи себе.
Подошёл хозяин с блюдом пирогов.
— Томаш, принеси бутылку итальянского вина, ну, того, помнишь? — попросила девушка.
Трактирщик вопросительно взглянул на Вольфгера, тот кивнул.
— Хочешь пирога? — спросил Вольфгер, пододвигая к девушке поднос.
— Ой, вот здорово, пирог с почками! — как ребёнок, захлопала в ладоши девушка. Она выбрала самый румяный кусок и стала есть. Вольфгер искоса, чтобы не обидеть свою непрошеную гостью, наблюдал за ней. Она была голодна, ела быстро, но аккуратно и изящно. На узких запястьях позванивали серебряные браслеты, перевитые чернёной нитью.
Трактирщик принёс кувшин, осторожно откупорил и налил вино в кубок. Девушка схватила его двумя руками и отхлебнула.
— Чудесное вино, только очень дорогое, нечасто мне достаётся, — сказала она, облизывая губы острым язычком. — Неужели не хочешь попробовать?
— Я не большой охотник до вина, — улыбнулся Вольфгер.
— Похоже, сегодня Господь в своей милости явил мне встречу с ангелом! — закатила глаза девушка, — впервые в жизни встречаю мужчину, который отказывается от хорошего вина. Откуда ты, красавчик?
— Не называй меня красавчиком, хорошо? Моё имя Вольфгер фон Экк, я из Саксонии. А как тебя зовут?
— Лия, — ответила девушка.
— Такую красавицу родители должны были назвать Рахилью, а не Лией,[105] — улыбнулся Вольфгер.
— Ой-ой-ой, в Саксонии благородные господа читают Тору? — округлила глаза Лия.
— «Бытие» — это самая первая книга христианской Библии, я по ней учился читать.
— А, ну да, я и забыла, что у христиан и иудеев некоторые священные книги общие, прости меня, — сказала Лия.
— Тебе не за что извиняться, ты не сказала ничего обидного для моей веры, — ответил Вольфгер, — да я и не очень-то религиозен. Ты ешь, а то пирог остынет, только не торопись, никто его у тебя не отберёт.
Лия странно посмотрела на Вольфгера. Барон перехватил её взгляд:
— Ты что?
— Ты сейчас сказал так, как говорила моя старенькая служанка, когда я в детстве плохо вела себя за столом… Почему-то я вспомнила её, — ответила Лия и смахнула слезинку. — А, к демонам воспоминания! — она налила в кубок вина и залпом выпила. — Пойдём к тебе?
— Может, позже?
Вольфгеру нравилась Лия, но он не хотел использовать её как обычную кабацкую шлюху. Опыт немолодого мужчины подсказывал ему, что потом обаяние девушки исчезнет, и останется только брезгливость и раздражение.
— Боюсь, со мной ты потеряешь вечер, — сказал он, — может, тебе ещё не поздно присоединиться вон к той компании?
— Да ты что?! — удивилась Лия, — это же купцы!
— Ну и что?
— А то, что они скорее обслужат друг друга под хвост, чем потратят на удовольствие хотя бы грош, уж я-то знаю!
— Откуда ты можешь это знать? — не подумав, спросил Вольфгер.
— Оттуда! Ты думаешь, я здесь первый день? — усмехнулась Лия, — и не смотри на меня так, моё ремесло не хуже, чем у других. У одних мозоли на руках, а у меня… — она, не смущаясь, употребила простонародное словцо.
Вольфгер фыркнул:
— Язычок у тебя, однако…
— И на него ещё никто из мужчин не жаловался! — отпарировала Лия, — а ты, может, ещё передумаешь? Я много чего умею, ты же, надеюсь, не евнух?
От такого вопроса Вольфгер слегка опешил.
— Ну вот, теперь мы уж точно пойдём ко мне, никто ещё не ставил мои мужские силы под сомнение!
Лия лукаво улыбнулась.
— Это совсем другое дело! Только давай ещё немножко посидим, ладно? Здесь так хорошо… Ты ведь никуда не торопишься?
— Нет, весь вечер и вся ночь принадлежит нам.
— Договорились! — воскликнула Лия и, оглядев Вольфгера уже новым, хозяйским взглядом спросила:
— А что это за медальон ты носишь на шее?
— Это? Это баронская цепь.
— Так ты, значит, барон?! — охнула Лия.
— Ну да, а что? Разве я не сказал?
— Нет, ты только назвал своё имя. Знаешь, теперь я робею, у меня никогда не было баронов…
— У нас всё, как у обычных людей.
— Да? Это мы сейчас проверим, — промурлыкала Лия, кладя руку на колени Вольфгеру.
Внезапно она ойкнула и отдёрнула руку.
— Что случилось, укололось обо что-то? — удивился Вольфгер, который всё внимание сосредоточил на девушке и совсем не обращал внимание на то, что происходит в зале.
— Там, у входа стоит отец Иржи, дьявол бы его забрал! Теперь быть беде… — упавшим голосом ответила Лия.
— Какой ещё отец Иржи?
— Монах. По-моему, он помешанный, ходит со своими подручными по городу и везде выискивает грешников.
Вольфгер повернул голову и увидел, что в господский зал вошёл худощавый монах в серой рясе, подпоясанной верёвкой, в деревянных сандалиях на босу ногу и с массивным распятием в руках. За его спиной маячили два дюжих парня, по виду — лавочники.
— Ага! — завизжал монах, увидев Лию, — опять ты здесь, блудница вавилонская! Мерзкая иудейка, оскверняющая своим зловонным дыханием воздух, которым дышат добрые христиане! Продажная девка! Сосуд диавольский! Я ведь предупреждал, чтобы ты не попадалась мне, ну, всё, теперь пеняй на себя, гореть тебе на костре! А ну-ка, парни…
Лия не испугалась. Она демонстративно закинула ногу на ногу, так, чтобы они обнажились до самых бёдер.
— Ну, ты, угол от мыльни, самый тёмный и обоссанный, — громко и насмешливо сказала она, — чего тебе здесь надо? Не видишь, это заведение для господ! Иди, отдохни у тихой речки, или прикажи своему подручному подставить задницу, ведь на женщину у тебя никогда не было денег. А хочется, ой, как хочется, верно?
