– Вот и чудесно! Спасибо, земляк! Сменишься с вахты, заходи, я и тебе стаканчик закажу. – Сыщик развернулся, но вдруг остановился, хлопнул себя по лбу. – Да, парень! Не брал ли фра Дуллио попутчика? Он моего роста. Лет сорок – сорок пять, внешность самая благородная – вылитый герцог. Я ему десять солидов в кости проиграл, заодно и отдал бы…
– Был, был… – радостно закивал матрос. – Господин…
– Кто там, Фабьо? – донесся с фордека громкий, прокуренный голос. – С кем болтаешь? Вот я тебе…
Над фальшбортом возникла багровая морда, обрамленная черной, торчащей во все стороны бородой.
– Это к фра Дуллио! – зачастил парень. – Знакомый. Из Аксамалы…
– Знаю я таких знакомых! – Вслед за головой появились широченные плечи, обтянутые парусиновой рубахой, туловище, размеры которого внушали не только почтение, но и в известной мере страх, – Мастер прикинул на глазок, что обхватить незнакомца он, пожалуй, не смог бы. – Кто такой? – Пальцы, густо поросшие волосами, сжались в кулаки.
– Да вот, уважаемый, хозяину твоему хотел старый должок отдать… – ответил сыщик, задирая голову.
– Нет его! Что еще надо? – рыкнул здоровяк. Если он чем-то уступал великану Тер-Ахару, спасшему некогда жизнь Мастера, то лишь ростом. И то не очень. Может, полторы головы… Во всяком случае, драться с ним врукопашную – чистейшей воды самоубийство. Единственный шанс на победу – мощный арбалет и верный глаз. Чтоб сразу насмерть, иначе из последних сил дотянется и сплющит.
– Да я уже знаю, что нет, – отвечал сыщик. – А на нет, как говорится, и суда нет. Что ж, в другой раз загляну… – Он развел руками, изображая разочарование. – Пойду я, пожалуй… Ах да! Фра Дуллио все так же носит кожаную жилетку? Ну, по каматийской моде, с заклепками…
– Чего? – опешил бородач.
– Ну, такую… – показал Мастер. – Здесь присобрано, а тут – хлястик. Один портной на Прорезной чудо как…
– Да что вы! – махнул рукой матросик, который стоял внизу. – Отродясь у него такой не было!
– Как не было? Я же помню! А еще колпак. Красный. Вот тут фестон по краю…
– Не было! Это вы перепутали! Фуфайка вязаная. Цвету зеленого…
– Значит, это не тот фра Дуллио… – сокрушенно пробормотал Мастер. – Это ж надо! Обознался…
– Ты что-то сильно хитровыкрученный! – хрипло громыхнул сверху силач. – Брешет и не краснеет! Вот я тебя сейчас!
Он скрылся из виду. Послышался тяжелый топот сапог по палубе.
– Не трудись, уважаемый! – насмешливо крикнул Мастер. – Я уже ухожу…
Он подмигнул оторопевшему Фабьо и в два шага достиг края бревенчатого настила. Спрыгнул и нырнул в узкий проход между составленных друг на друга пузатых бочек и потрескавшейся саманной стенкой амбара.
Сзади раздался звонкий всплеск оплеухи, а затем обиженный крик матроса.
Ухмыляясь в усы, сыщик миновал припортовый квартал. Погони не было.
Фарал встречал путешественника сонной тишиной. Иного трудно ожидать от меленького провинциального городка. Хотя для Гобланы – крупный порт. И жителей немало. Тысячи полторы-две.
Долг службы не позволял контрразведчику надолго оставлять столицу Сасандры, поэтому он не выбирался из Аксамалы дольше чем на десять дней. И то, когда в последний раз преследовал шпиона, а после доставлял его обратно для допроса, смотреть по сторонам было некогда. Он помнил чистенькие беленые домики маленьких городков Вельзы, свечи тополей вдоль дорог, абрикосовые и яблоневые сады, сытых котов, греющих животы под лучами весеннего солнца.
Здесь все по-другому. Осенний пасмурный день. Один из тех, что еще радуют глаз красками недавнего лета, да и кутаться желания пока не возникает – ветерок теплый, хоть в глубоких тенях таится напоминание о грядущей зиме. Стены домов – в потеках и трещинах – производят впечатление неопрятности. Кое-где вьется плющ, но цветников в палисадниках не сыщешь днем с огнем. То ли не приживаются, то ли местным жителям просто не до того. Одежда редких прохожих не блещет изысканным покроем – меховые безрукавки, бесформенные шапки, широкие штаны и боты на шнуровке. У женщин суконные юбки и те же безрукавки, на головах – вышитые платки.
Независимость объявили? Свободы возжелали?
Ну-ну…
Год-другой, может, и выдержат без помощи Аксамалы. Гоблана ведь одна из самых бедных провинций. Лес, посконь, воск, железная руда, пушнина – белки, куницы, лесные коты. Пахотных земель мало, да и погода местных хлебопашцев не балует – то всходы замерзнут, то дожди во время жатвы польют – пшеница с рожью сгниют на корню.
Хотя, все в руке Триединого. Поживем – увидим. Вдруг удастся сохранить независимость?
А вот и гостиница. Вырезанная из широкой доски и раскрашенная яркими красками полосатая щука оскалила зубастую пасть. Захочешь – не пройдешь мимо.
Мастер и не собирался проходить. Напротив, он толкнул дверь, в один миг окунувшись в облако кухонных ароматов. А ведь недурно пахнет, три тысячи огненных демонов! Жареная баранина с тмином. Яблочный пирог. Какая-то рыба с острой приправой – черный и красный перец, кориандр, базилик, мускатный орех, еще что-то неуловимо знакомое… Сыщик постоял, давая глазам привыкнуть к слабому освещению масляных каганцов.
– Господин приезжий? Господин желает перекусить? А может быть, комнату на ночь?
Перед ним застыл хозяин гостиницы – вряд ли столь почтенного возраста человек мог быть наемным работником. Седенькие волосы призрачным ореолом взметнулись вокруг розовой блестящей лысины, лицо сморщенное, как печеное яблоко, но глаза цепкие, внимательные.
– Может быть, – кивнул Мастер. – Может быть… Но не сейчас. Позже. Скажите мне, почтеннейший фра…
– Фра Таббас, с вашего позволения.
– Почтеннейший фра Таббас, скажите мне, пожалуйста, не остановился ли в вашей гостинице известный капитан из Аксамалы, владелец когга «Пламя заката», фра Дуллио?
Взгляд хозяина метнулся вправо-влево… Какие тут все пуганые! Их что, независимость уже довела?
Сидящий за столом у окна толстяк отложил ложку, поднялся:
– А что у вас за дело к фра Дуллио?
«Вот ты какой… – подумал Мастер. – Интересно, ты завербованный дель Гуэллой или ни сном, ни духом о его предательстве? Впрочем, откуда простому купцу знать в лицо главу аксамалианского тайного сыска? Его не каждый заседатель магистрата или Совета жрецов в лицо знает».
– Я из Аксамалы. Проездом… – начал сыщик излагать, придумывая на ходу повод, который позволил бы ему увлечь Дуллио прочь от любопытных глаз, поболтать о том, о сем.
– Что? – Щеки толстяка побелели, лоснящиеся от жаркого губы запрыгали. – Что случилось? Что с мальчиком?
«С каким еще мальчиком? Ах да! У тебя же в прошлом году сын родился. Поздний ребенок. Наследник. Наверняка любимчик. Неужели болеет сын?»
