Прекрасноликий Князь Мертвых, никогда не делился знаниями - слишком уж он трясется над своими секретами. Но есть у меня еще один верный способ помочь вам, - он быстрым шагом вернулся к столу, и уселся на свой табурет. С серьезным видом осмотрев учеников, он заговорил снова:
- Готовьтесь к дальней дороге - вам предстоит путь в Мяоцзян. Я напишу письмо к моей тамошней знакомой, и передам для нее подарки. Сколько времени займут сборы, Юэсюань?
- Мне понадобится три или четыре дня, - уверенно ответил тот. - Нужно закупить необходимые припасы и походные принадлежности. В тамошних джунглях нам понадобится множество вещей, в которых ранее не было нужды.
- Хорошо, - добродушно покивал старец. - Займись этим без промедления. А Цзи, Цзылин, вас я тоже не задерживаю, а вот ты, Сяо-Фань, останься. Нам есть о чем поговорить, - привставший было юноша уселся обратно, и вновь налил себе чаю. Пусть наполняющий сейчас чайник улун дахунпао не нравился Ван Фаню своим резким вкусом, он полюбил даримое черным чаем ощущение бодрости, и ради него был готов мириться с железистой горечью этого напитка. Дождавшись ухода старших и их спутницы, юноша обратил выжидающий взор на своего учителя.
- Я слышал от Юэсюаня о твоей щедрости, - безмятежно промолвил тот. - Выкупив у сына Юэ Цзайюаня множество могущественных техник, ты не стал хранить их в тайне, а разделил с друзьями. Это достойный поступок, и я рад, что мой ученик понимает значение товарищества, и даруемую им силу. Но скажи мне, как ты сумел выторговать у Юэ-младшего столь много редкостей?
- Я обменялся с ним, - без единого сомнения признался Сяо-Фань. - Отдав ему записанные мной наставления в искусствах Кулака Ваджры и Кулака Архата, я получил от него пять техник развития, сабельную технику, и описание искусства тайного оружия.
- Ты понимаешь, что нанес Шаолиню вред своими действиями? - озабоченно нахмурился старый мудрец. - Дом Сокровищ бережно хранит попавшие к нему знания, но, тем не менее, люди Юэ Цзайюаня - торговцы. Они продают и обменивают, невзирая на запреты сект. Два проданных тобой искусства Шаолиня считай, что разошлись по рукам.
- Настоятель Уинь не брал с меня обещания хранить тайну изученных мной стилей, но я понимаю, что это всего лишь отговорка, - обстоятельно ответил юноша, без малейшего волнения в голосе. - Я считаю, что запреты на изучение чужих искусств вредны, и могут привести лишь к утрате полезных и действенных методов. Знания должно приумножать, а не хранить. Для приумножения же, их следует изучать, и все эти запреты и ограничения, что препятствуют изучению нового, препятствуют и приумножению знаний. Некогда, Шаолинь объявил великого Чжан Саньфэна вором, нарушившим запреты их секты, и укравшим ее боевые искусства. Сейчас, слава основанного им Удана гремит на всю Поднебесную не слабее имени Шаолиня, а боевые искусства уданских даосов сравнимы силой и глубиной с практиками буддистских монахов. Если бы, в свое время, Чжан Саньфэн соблюл запреты, и принял назначенное шаолиньскими старшими наказание, не было бы ни Удана, ни его мистических практик, ни всех тех славных дел, что свершили уданские даосы. Новое обязано приходить на смену старому, и все, что препятствует этому - вредно.
- В твоих словах есть правда, - безрадостно ответил Уся-цзы. - Но понимаешь ли ты, что прознай кто о твоей сделке с Юэ-младшим, весь мир заклеймит тебя как бесчестного вора?
- Юэ сохранит мою тайну, - спокойно ответил Ван Фань. - Не только из-за своего обещания, но и из выгоды. Разгласив наш секрет, он не получит ничего, кроме презрения и обиды Шаолиня, а сохранив его, он также сохранит добрые отношения со мной, и надежду на дальнейшие выгодные сделки, что я проведу с ним. Вы же, - он безмятежно улыбнулся, - накажете меня сами, ведь так, учитель? - старец тяжело вздохнул.
- Иногда, Цзи кажется мне послушным и уважительным юношей в сравнении с тобой, - пробормотал он с обреченным видом. - Я мог бы назначить тебе десять тяжких наказаний, но я уверен, что они не наставили бы тебя на путь истинный, - внезапно, он глянул на юношу с прежней живостью, и хитро улыбнулся, - ведь я и сам с тобой согласен, - Сяо-Фань пораженно покачал головой, не зная, чем ответить на такое.
- Что вы думаете о Хуан Яоши, учитель? - спросил он с задумчивой миной. - Как по-вашему, действительно ли он заслужил свое прозвище Восточного Зла[1]?
- Хуан Яоши всю свою жизнь оставался глупым мальчишкой, подобным твоему второму старшему, и за мелочами терял из виду великое, - с толикой раздражения в голосе ответил Уся-цзы. - Не смей сравнивать меня с ним, - он сделал большой глоток из своей чашки, и продолжил со спокойной твердостью:
- Рассказывая о своей сделке с Юэ-младшим, ты не упомянул свое приобретение стиля Девяти Мечей Одиночества. Чем ты заплатил за него?
- Ничем, - все так же спокойно ответил Ван Фань. - Я украл его у Дома Оружейников.
- Ты… что? - охнул Уся-цзы. - Ты, верно, шутишь, Сяо-Фань? Это дурная шутка, не стоило ее говорить.
- Я не шучу, - невозмутимо ответил юноша. - Гуляя по Кладбищу Мечей, я заметил старый клинок с тайником в рукояти, и выкрал его. Вскрыв тайник, и добыв оттуда свиток с описанием Девяти Мечей Одиночества, я вернул меч обратно, и позже представил дело так, будто приобрел свиток у Юэ. Я не соврал Юэсюаню об этом, он сам домыслил недосказанное.
- Негодный мальчишка, - выдохнул старец с облегчением и раздражением. - Не смей больше говорить подобных вещей без объяснений. Кстати, об объяснениях - я желаю их услышать, и немедленно, - он сердито воззрился на ученика, хмуря кустистые брови.
- Я мало что могу добавить к уже сказанному, - задумчиво произнес Ван Фань. - Ну, разве что… стиль Девяти Мечей Одиночества уже успел спасти жизнь Цзи несколько раз, и сохранил в безопасности моего друга Фу Цзяньханя. Оставь я его в том тайнике, или же передай Жэнь Хаожаню, главе клана, что не вмешивается в дела мира, этот стиль бы так и не увидел свет.
- Юэсюань упоминал, что ты полностью освоил его, и даже успел нанести с его помощью поражение целой своре чужеземных злодеев, - недовольство все еще звучало в голосе старого мудреца, но его ученик видел, ясно и отчетливо - сердитость
