Иван на краю оврага глупо моргал, глядя на ужас, творящийся внизу. Всегнев Радонежич упал на одно колено, опираясь на верный посох. Кончики седых волос закурчавились, из правой ноздри сочилась кровавая юшка, кожа отчетливо дымилась, трескалась, набухая белым огнем.
Еще немного – и вспыхнет старик живым костром!
В ладонь что-то торкнулось. Княжич растерянно опустил глаза – то верный Самосек колотился в ножнах, исходя бессильным гневом на тугодума-хозяина!
На миг Иван замер. Потом решительно вырвал блистающий кладенец из кожаной рубахи… и снова замер. Перевел взгляд на овраг… на Врыколака… на его пылающее око… или все-таки пасть?..
– Лошадка!.. – метнулся он к Светозару.
Солнечный конь словно только того и дожидался. Он сам наклонился, помогая богатырю усесться поудобнее, и повернул голову назад. Глаза дивного жеребца светились ярче любых звезд…
– Давай, лошадка!!! – ударил коленями Иван.
Светозар истошно заржал, поднимаясь на дыбы, ударил копытами воздух, и с места сразу перешел в карьер. Но не вперед – назад!
– Куда, куда?!! – возопил Иван, колотя дурного коня что есть мочи. – Повертывай взад, взад!!! Да стой же ты, скотина!!!
Тот лишь раздраженно фыркнул, продолжая бежать. Иван схватился за голову, дернулся соскочить… но тут проклятый Светозар наконец остановился. Преспокойно развернулся, копнул копытом землю – и снова ринулся вскачь!
Но теперь уже – к оврагу. К торчащей над ним макушке с единственным раскаленным глазом… или все-таки пастью?..
С запозданием Иван сообразил – вовсе не дурил умница конь! Разбег брал! Даже такому чудо-скакуну не совершить столь длинный прыжок с места!
– Й-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! – дико закричал он, наклоняясь с седла и замахиваясь Самосеком. – Й-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
Чудо-меч уже дрожал в предвкушении. Светящийся в ночи конь птицей пролетел над оврагом… Врыколак резко повернул голову… и ему в глаз вошла полоса лучшего булата!
Или все-таки в пасть?..
Иван, продолжая орать во все горло, с наклону вогнал Самосек по самую рукоять, уже чувствуя, как руки охватывает бушующее пламя… но продолжалось это какой-то миг. Светозар пролетел над Врыколаком и приземлился с другой стороны. А кладенец остался.
В глазу Врыколака.
Всегнев Радонежич упал на спину, вскрикивая и катаясь по земле – рубаха вспыхнула сразу в нескольких местах. Ослепительный свет погас, волхв снова стал обычным стариком… и на смену солнцу, пылающему в сердце и ладонях, пришла боль. Страшная, грызущая кожу и глаза, всепоедающая, всесокрушающая…
Но Врыколаку приходилось куда хуже. Исчез пугающий свет – да только что с того? Громадное чудовище уже не рокотало – оно беззвучно тряслось, махая в воздухе лапищами, пытаясь вынуть из глаза ужасную занозу…
ОР!.. ОР!.. ОР!.. ОР!.. ООООООООРРРРРРРРРРРРРРР!!!!!!!!
Мясные канаты, составляющие исполинское тулово, начали взбухать кровяными колбасами. Единственное око Врыколака светилось и дрожало, плюясь каплями вонючей слизи, головища раздувалась… раздувалась… раздувалась… пока не лопнула!!!
Иван и Всегнев торопливо упали ничком, прикрывая лица. Взорвавшийся Врыколак ударил во все стороны волнами жаркого смрада, опаляя и разлагая растительность. В небеса со свистом выстрелило что-то длинное, оставляя за собой огненный след, а на дно оврага посыпались груды печеного мяса…
Наступила тишина.
Княжич рискнул оторвать от лица обожженные ладони. Из оврага слышался тихий стон. Иван торопливо схватил Светозара под уздцы и повел его прочь – брать разбег для обратного прыжка. Спускаться с этой стороны ему не хотелось – только руки-ноги дурно переломаешь…
Спрыгнув на дно, Иван первым делом бросился к придавленному липой Яромиру. Уперся в тяжеленный ствол плечом, напрягся и люто зарычал, откатывая дерево прочь. Что-то противно хрустнуло, и Иван невольно поморщился. Ноги оборотню изуродовало крепко – да и хребет перебило…
Однако ж средний сын Волха все еще дышал – мохнатая грудь тяжело вздымалась и опадала, из волчьих ноздрей со свистом вырывался воздух.
Иван шмыгнул носом и перебежал к лежащему чуть дальше волхву. Тот тоже выглядел не ахти – обгорел так, будто в костре вздремнуть прилег, изо рта кровь сочится, правая нога сама собой дергается, будто у косиножки…
– Ты что ж копался, тетеря?.. – слабо простонал Всегнев Радонежич, глядя на Ивана налитыми кровью глазами. – Я ж тебе сразу сказал – в ноздрю бей! Чуть не подох из-за тебя, дурака… Подай баклажку из переметной сумы!
– Так вон чего ты говорил!.. – запоздало догадался Иван, роясь в многочисленных сумках Светозара. – Про ноздрю!.. Э-э-э… дедусь, так не было ж у чудища ноздрей! Эту баклажку, что ль?..
– Вот дубина-то стоеросовая! Не эту – поменьше! В этой водица родниковая! Как же ноздрей не было?! А ты куда ж кладенец-то вогнал, по-твоему?! В задницу?!
– Эту, что ли? – достал другую баклажку Иван. – Так это ноздря была?! А я думал – глаз!.. ну, или рот…
– Остолоп, как есть остолоп! Не эту – в этой квас! Ту, что из синего стекла! Глубже ищи! Ноздря то была! Очей у Врыколака отродясь не водилось – слепой он, на нюх ходит! У него нюх в тыщу раз острей собачьего! И рта нету – ему пищи вовсе не надобно, и так хорошо! Ноздря то была, ноздря! Он через нее воздух втягивает… с рокотом таким гулким, сам небось слышал… А как много накопит – обратно выплевывает, только уже вусмерть горячий! Нашел?!
– Нашел! – наконец выхватил нужную баклажку Иван. – Чего с ней делать?..
– Меня покропи! – приказал волхв. – Там вода живая! Да шевелись ты, копуша, я ж щас тут концы отдам, пока ты возишься, башка дурная!
Иван, аж высунув язык, взялся поливать обгоревшего старика кристально прозрачной, чуть светящейся жидкостью. Там, куда падали чудесные капли, кожа вмиг светлела, розовела, молодела, а все раны и ожоги бесследно испарялись.
Украдкой княжич капнул чуть-чуть и себе на ладони – они страшно болели, все еще чувствуя жар огненной ноздри Врыколака. И всего-то миг Иван ее касался – страшно даже подумать, во что бы превратились руки, задержись чуточку долее…
Чудесная жидкость помогла и здесь – краснота тут же сошла, боль испарилась бесследно. Иван хотел было капнуть и на отрубленный бабой-ягой мизинец – вдруг тоже исцелится! – но живая вода закончилась. И княжич в ужасе схватился за голову – для Яромира-то вовсе ничего не осталось!
– Дедусь, а у тебя еще есть?! – вскрикнул он, роясь в переметной суме Светозара.
– Не суетись, кудрявый, на него тратить без надобности… – отмахнулся волхв, устало поднимаясь на ноги. – Оборотень – зверюга живучая… Коли сразу не сдох – оклемается… Голову об заклад ставлю – уже к полудню здоровей нас с тобой будет…
