— Уедет, а ты, значит, в Марони останешься, с девчонкой? Вот и хорошо. А скучать тебе не придется, и не сомневайся!
Тренировочный лагерь охотников Марега скрывался в самой гуще Угрюмого леса. Вообще-то лес был один и никакого собственного названия не имел — лес, да и лес. Но условно подразделялся на части. Те обширные территории, где располагалось герцогское лесничество, и где проходили охоты и стрельбы, звались Оленьим лесом, хоть по обилию дичи с тем же успехом могли прозываться и Лисьим, и Волчьим, и Кабаньим, а пуще всего — Заячьим. Редкая древесная поросль на южной окраине, ближе к Марони, — Грибной или Ягодной стороной, зверья там водилось немного, хищников так и вовсе не было, так что грибники и собиратели из окрестных поселков и любители из города бродили там без опаски. А непролазная чаща у подножия Западных холмов, отрезающих лес от побережья, и называлась собственно Угрюмым лесом.
Хотя непроходимой чаща эта казалась лишь на первый, неопытный взгляд. Умелый следопыт без труда отыскал бы в зарослях узкие, но достаточно проторенные тропки, по которым можно было протащить и кера, сбегавшиеся через пол парсо в неширокую дорожку, выводящую спустя еще какое-то время на большое расчищенное от деревьев пространство, где установлены были шатры и палатки, бесчисленные тренировочные брусья, лестницы и лесенки и устроены весьма профессиональные полосы препятствий с наполненными грязной водой рвами и преграждающими путь бревенчатыми стенами.
— Эвлана найдешь, — велел Брайт. — Я с ним на твой счет уже говорил.
— А ты?
— А я, брат, тут сегодня за главного. Так что, сам понимаешь, не княжье это дело — по окопам с новобранцами прыгать.
— Новенький? Эн-Ферро?
— Так точно!
Лайс по стойке смирно вытянулся перед поджарым седовласым мужчиной с нашивками десятника. Тот оглядел вновь прибывшего придирчивым взглядом старого вояки, покачал головой, глядя на копну густых светлых волос, едва достающих до плеч — и не острижены толком, и в хвост, как у иных связать коротки, одобрительно хмыкнул, оценив вычищенную, на все пуговицы застегнутую куртку с пришитым у левого плеча черно-белым шнурком, и остановился на черных широких штанах до самых пят, не заправленных даже в остроконечные охотничьи сапоги.
— А что это ты на себя напялил, боец? Ты кочевник, али баба, чтоб в такой юбке ходить? Чтоб в последний раз в этом тряпье являлся.
— А иначе что?
Бывалый вояка возмутился было наглостью новобранца, но так как нрава он был не самого строгого, решил доходчиво объяснить молокососу, чем же так нехороша его экипировка.
— А то, что если за куст какой своей юбчонкой и не зацепишься, то в первой же схватке противник тебя за подол ухватит и…
— Пусть ухватит сначала, — самоуверенно перебил старшего по званию новичок.
Дерзких тэр десятник любил, а вот наглецов, коим ему этот молодчик показался, не жаловал. Таких сразу на место ставить надо.
— Симон, Краг! — окликнул он своих бойцов. — А ну-ка покажите тэру Эн-Ферро, для чего пригодна его юбка. На тряпки ее пустите, керов обтирать, а молодец этот пусть в портках домой идет, может и отыщет в шкафу какую мужскую одежду.
И сдались им его штаны? Даже не смешно уже.
Лайс принял оборонительную стойку и приготовился встречать ревнителей классического стиля одежды. В конце концов, сами виноваты.
Предчувствуя, что намечается интересное зрелище, прочие охотники отложили на время свои дела, и даже сегодняшний их командир Брайт Клари, вышел из разбитой в стороне палатки и остановился у края площадки, сложив руки на мощной груди.
— Развлекайся, — успел прочесть кард по его губам.
Да уж, скучать, действительно, не придется…
* * *
— А потом?
Ничего не имею против лесных полянок, но дома на постели было куда удобней.
— А потом ты назвала меня длинноухим уродом, — Ил вытащил из моих волос запутавшуюся травинку.
— А ты?
— А я тогда подумал, что ты — самая красивая девушка во всех сопредельных Мирах, — улыбнулся он.
Врун! И совсем не так все было.
— Ты обозвал меня худосочной ведьмой! — напомнила я.
Зеленые глаза весело сощурились:
— Да, но все равно, при этом я думал о том, что ты самая красивая девушка в Сопредельи. Хоть, конечно, и ведьма.
— Хам!
— Это ты тоже говорила. И не раз.
Говорила.
Я поудобней устроилась на его плече и прикрыла глаза. Как же все замечательно! И как обидно за бесцельно потраченное время! Говорили одно, думали другое, и кто знает, сколько это еще могло бы продолжаться.
— А еще ты с Сэлом целовалась, — вдруг произнес он. — В Новый год, на площади. Я вас видел.
Ага. Сейчас начну заламывать руки и лить покаянные слезы!
— А ты раз двадцать в Марони ездил, к этой своей Милли!
Что, съел?
— А ты…
— Ми-и-л-ли-и! — протянула я томно. И ехидно.
— Все равно ты…
— Милли!
— Да и вообще…
— Милли!
На все его претензии мне одной только Милли хватит с головой. А если нет, то у меня еще "погреб" в запасе есть!
— Ну все! — Ил сбросил мою голову со своего плеча и со зловеще навис надо мной, опершись на локоть. — Если ты немедленно не прекратишь, я вижу только один способ закрыть тебе рот!
— Ми…
Очень хороший способ. Действенный. И безумно приятный…
Из-за активации защитных столбов — мощнейших древних артефактов, установленных вокруг города еще в эпоху магических войн, и с тех пор не раз служивших ему надежным стражем, — пользоваться обычным способом связи было опасно. Любое возмущение силы подобного рода фиксировалось магами созданной при местном отделении Ордена следственной комиссии, тщательно проверялось и зачастую блокировалось. Исключение составляли только приватные переговоры герцога Катара с Азгарским двором. Все остальные вынуждены были отказаться от привычных зеркал и кристаллов и вспомнить о бумаге и чернилах.
Но письмо, которое он получил не имело конверта и не нуждалось в рассыльном. Оно явилось само в образе мальчишки-оборванца. Тот долго шел за ним по улицам вечернего города, пока не выбрал укромный переулочек, чтобы сходу потребовать пять красненьких за "привет от друга". В кошельке, как назло было лишь серебро.
— Говори, — велел он, без сожаления прощаясь с блестящей монеткой.
— Сказано, что многого не ждали, потому и не расстроились сильно. Но гостей, ежели получится, встретить как положено. Но даже если не выйдет, сказали, не страшно. Дело не пострадает, только посредник без барыша останется…
