— Дети есть? — продолжал задавать вопросы Александр.
— А как же! — широкое, необычно плоское для келлуанина лицо Гебарефа расплылось в улыбке. — Один сын служит помощником господина Небраа, второй — воином на восточной границе. Не захотел учиться, теперь тянет солдатскую лямку в пустыне.
Он тяжело вздохнул.
— Давно от него весточки не было. Что-то неспокойно мне. Ходил к гадателю, тот утку взял, наговорил всякого. Не знаю, что и думать.
— У тебя всего двое?
— Еще дочь, — ответил мужчина. — Она здесь живет. На Горшечном конце. Вышла замуж за гончара. Все время зовет меня за внуками приглядывать. Да только пока ноги ходят, буду здесь жить. От господ я ничего кроме добра не видел.
Не став слушать очередной панегирик второму пророку храма Сета, Алекс тепло попрощался с Гебарефом и отправился выгонять из своего жилища блох.
Пока Александр устраивал бескрылым кровососущим биологическую войну, раскидывая везде, где только можно, ветки полыни, на дворе появились заспанный господин Небраа, хозяйка, её гостья и Анукрис.
Похоже, брат Тусета собирался на службу. Судя по его довольной физиономии, толстяк плотно поужинал и пропустил за едой кружечку пивка. Мерисид, чей облик все еще резал глаза Алекса, тоже решила уходить. Она, широко улыбаясь, что-то рассказывала довольной Анукрис. Внешний вид девочки резко изменился. Ей подстригли волосы, соорудив что-то вроде каре, аккуратно выщипали брови, придав вид изогнутого лука, а на шее красовалось широкое ожерелье из серебряных и золотых пластин с узорами из сердолика и ляпис лазури.
— Сегодня много дел, — проговорил Небраа, обращаясь к Нефернут. — Я заночую в храме.
— Понимаю, брат господина, — с подчеркнутым уважением поклонилась женщина.
— Я обязательно приду завтра! — радостно щебетала Мерисид.
— Буду ждать, — улыбалась в ответ Анукрис.
Закрыв за ними дверь, Александр поинтересовался у хозяйки.
— Мерисид можно сразу пускать в дом или надо обязательно спросить вас?
— Она моя лучшая подруга, — надменно проговорила Нефернут. — Не стоит заставлять её ждать у ворот.
— А кто она, госпожа? — кивнув, продолжил расспросы Алекс. — Чем занимается?
— Танцовщица храма Сета, — ответила женщина.
— Я заметил, что она очень грациозно двигается, — пробормотал юноша, ни к кому не обращаясь.
— Она лучшая, — убежденно сказала Нефернут.
Солнце почти скрылось за горизонтом, когда к Александру, все еще пытавшемуся хоть как-то приспособить к жизни свою конуру, заявилась Мермуут и пригласила ужинать.
Слуги ели на заднем дворе. Служанка не обманула на счет гуся. Он конечно не воробей, но если его разделить на шестерых, получится не так много. Кроме птички подали лепешки с запеченными кусочками яблок, большущую миску крупно нарезанного салата с луком, заправленного каким-то растительным маслом и конечно пиво.
Ужинали сидя на расстеленной циновке. Ренекау сидела возле Треплоса, то и дело прижимаясь к нему плечом и что-то шепча на ухо. Разрывая крепкими зубами жесткое, явно пережаренное мясо, Алекс искоса оглядел остальных слуг.
Старик Минту мусолил беззубыми деснами лепешку, Мермуут обсасывала косточку. Гебереф сосредоточенно разделывался с гусиной лапой, ни на кого не обращая внимания.
Когда пустили по кругу кувшин с пивом, завязался разговор.
Минту поинтересовался у Алекса, откуда тот родом и как стал слугой их господина? Потом тоже самое Гебареф спросил у Треплоса.
Поэт убрал руку с теплого плеча Ренекау и стал вдохновенно врать о том, как бежал из родного города, спасаясь от несчастной любви.
«Вот мелит как помело! — со смесью брезгливости и восхищения думал Александр. — Врет и не краснеет, и, похоже, это всем нравится!»
Келлуане слушали раскрыв рты, а молоденькая служанка смотрела на нового приятеля, словно фанат на поп-звезду.
— Если бы не мудрейший Тусет, мое тело давно истлело бы в могиле, — проговорил поэт голосом полным скорби. — Но я навек разлучен с моей возлюбленной Соллин!
— Да, — нарушил повисшее молчание Минту. — Не повезло тебе…
— Наоборот! — с жаром вскричал Треплос. — Я служу такому великому человеку, как ваш хозяин! Я встретился с вами и увидел прекрасную страну!
— Оставайся здесь насовсем! — выдохнула Ренекау, положив руки на его мускулистое плечо и глядя на него сверкающими от восторга глазами.
— Как рассудят боги! — трагически вздохнул Треплос. — Все в их власти.
Алекс, довольный тем, что ему не придется отвечать на глупые вопросы, поднялся и ушел, оставив поэта пудрить мозги аборигенам.
Привыкший добросовестно относиться к своим обязанностям, он обошел усадьбу, изучая расположение зданий.
Большой господский дом, за ним двор, низкое, глинобитное здание, напоминавшее гараж или сарай, где ночевали слуги кроме Ренекау. Она спала в центральной комнате, готовая предстать перед хозяйкой по первому зову.
За домиком слуг располагался маленький птичник, где бродил одинокий гусак, испугавший громким гоготом Александра. Тот уже знал, что птицу для кухни покупают живой, выдерживая в загонах до нужного момента.
Около полуночи юноше показалось, что в дверях господского дома мелькнул какой-то темный силуэт. Поправив меч, он стал пробираться за ним. Человек, пошатываясь, вышел на садовую дорожку, и Алекс чуть не плюнул с досады.
Это следовал к месту ночевки Треплос, судя по походке изрядно подуставший на ниве эротических трудов. Разговаривать с поэтом не хотелось, и он, убедившись, что парень действительно пошел спать в барак слуг, вернулся во двор, где на часок прикорнул на низкой скамеечке.
Александр еще три раза обходил караулом усадьбу, но никого кроме летучих мышей и комаров не заметил. Перед рассветом, когда воздух стал особенно свеж и прохладен, он прошел к водоему, разделся до пояса и принялся с удовольствием выполнять комплекс упражнений. Сделав два подхода, Алекс выкупался, растерся грубым полотенцем и с улыбкой встретил зевавшую во весь рот Мермуут, торопливо семенившую в уборную.
Когда край солнца засветился над горизонтом, Александр счел свою службу законченной и отправился к себе в каморку.
То ли блохи действительно не любили полынь, то ли парень так вымотался, что не обращал внимания на их укусы, только спал Алекс крепко и без сновидений.
Проснулся он от шороха отодвигаемой циновки, завешивавшей вход. Приподнявшись на локте, юноша посмотрел на дверь, нашарив рукоятку лежавшего рядом меча.
Стараясь хоть что-то разглядеть в полутемной каморке, Ренекау старательно таращила глаза.
