— Готова? Прекрасно, — мужчина подхватил спутницу на руки и понес к лифтам.
Через полтора часа они стояли на крыше типовой многоэтажки. Здесь под ногами были лужи, и серое небо казалось таким низким, что, протяни руку — коснешься тяжелых, набрякших от дождя и снега туч. Кэсс смотрела прямо перед собой, слушала подзабытый уже шум мегаполиса и пыталась понять то, что хотел донести до нее собеседник.
— Змеюка, все не так просто.
— То есть?
Он подошел, взял ее за запястье, пристально осмотрел сначала одну руку, потом другую. Нахмурился, открыл было рот, но потом закрыл и рассмеялся.
— Вот ведь гад, — беззлобно произнес демон, — не сказал.
— Что? О чем…
— Слушай меня, — перебил девушку Тирэн. — Твой проводник — Амон, как ты уже знаешь. И никто другой не имеет права провести тебя в нашу реальность. Закавыка в том, что обитателям Ада запрещено быть проводниками.
— Я знаю, но не в курсе, почему, — задумчиво ответила ниида.
— Демон может провести только того, кто ему принадлежит. Не признай ты над собой власть квардинга, он ничего не сумел бы. Другое дело, что ему никто и не откажет, — по лицу сотника скользнула улыбка. — Но. Так уж повелось — именно тем, что нам принадлежит, мы не делимся. А если учесть, что провести из мира в мир мы можем не только человека, но и любое свободное существо, с магическими способностями, то… Это не всем понравилось Вот почему на Совете было решено запретить подобные выходки.
— Динасом? — полуутвердительно спросила внимательная слушательница.
— Динасом, — кивнул Наставник, все еще держа её за запястья. — Любая попытка пошатнуть его могущество быстро признается незаконной. Но я отвлекся. То, что Амон твой проводник — само по себе измена. А уж после того, как он отправил тебя обратно… Ну и последнее — вернуть тебя наш квардинг не может, а значит придется это делать мне. Вот тут-то и начинается трудность.
— Трудность?
— Да. Если твоим проводником стану я, путь обратно, для тебя будет навеки отрезан. Выбирай. Хочешь — оставайся здесь. Нет — идем со мной. Я не могу уговаривать, запугивать или давить. В противном случае переход не состоится. Но, если решишь сказать «да», знай кое-что еще.
— Я не понимаю…
— Не перебивай. Сегодня тот редкий случай, когда я поступаю строго в соответствии с голосом совести. Ты можешь отказаться. Я скажу, что не нашел тебя. Или что нашел погибшей. Пойми — у меня нет цели, во что бы то ни стало тащить тебя обратно.
— Ты этого не хочешь, — констатировала она.
— Я считаю, что твое присутствие… сейчас будет лишним, — честно ответил интриган. — Хотя слишком многие останутся недовольными, если ты не вернешься.
— Но только не ты.
— Не я, — согласился он.
— Тогда почему ты здесь?
Мужчина усмехнулся, немного грустно, немного иронично, словно сам над собой. А потом спросил:
— Поверишь, я просто хотел узнать — выжила ты или нет?
И тут же сам ответил:
— Не поверишь, — в прозрачных глазах промелькнуло удовлетворение. — Умная девочка.
— ТИРЭН!
— Ты так любишь Амона, — демон продолжал с интересом оглядывать Кассандру, словно не замечая, что ту начинает бить дрожь. — Так безоговорочно предана ему, что я бы даже преклонялся перед тобой… если бы не сам положил этому начало.
Она вскинула глаза.
— Тебя там даже не было, — усмехнулась человечка, а в сердце вполз страх.
Да и Тир был какой-то странный, не похожий на себя обычного.
— Я был раньше.
Он подошел к краю крыши, выглянул за бетонную кромку и задумчиво посмотрел вниз — на суетливых людей, которые спешили каждый по своим делам. Рабы. Рабы своих привычек, страхов, предубеждений. Рабы всего, что только есть. Чем отличается от них эта девочка? Ничем… и в тоже время всем.
— Ты никогда не задумывалась, почему вдруг полюбила Амона? Нет? Я объясню. Нам надоело ждать. Ни ангел, ни демон не могли привлечь твое внимание, хотя являлись каждую ночь, суля то счастье, то кромешный ужас. Но ты просыпалась — и ничего не помнила, ни мрачных кошмаров, ни сладких грез. Ни-че-го. А между тем вышли все мыслимые и немыслимые сроки. Но Стихия… я чувствовал в тебе ее мощь и бесился от понимания, что ты ускользаешь, не поддаешься. Первая, кто смог проигнорировать Загонщика! Я понял — нужно искать какой-то особенный способ воздействия, который рано или поздно все-таки позволит тебя сломать.
— Какие вы все же… — тихо сказала Кэсс, глядя на собеседника.
По коже ползли мурашки. Неудержимый трепет пронзил сердце. Что ей сейчас откроется? И почему она понимает, что знать ей это не нужно?
Сотник усмехнулся, принимая её замечание, и продолжил:
— Тогда я решил схитрить… есть маленькое заклинание, вроде того, что раз за разом накладывали на Натэль. Вожделение… если ты захочешь Проводника — то сама позовешь его, а там и все остальные проблемы решатся. Но в случае с тобой колдовство повело себя неожиданно. Вместо плотского желания оно пробудило любовь, объектом которой стал почему-то квардинг. Это оказалось вдвойне неожиданно, так как мишенью для страсти был назначен Риэль. Мне казалось, он больше подходит на роль прекрасного принца и захотеть его… не только проще, но и как-то… логичнее, что ли. Но ты снова всех удивила, воспылав к Амону. Смех, да и только. Человек влюбился в демона. Да еще в какого — в квардинга Ада, которого даже собственные воины боятся! О, я прямо-таки жалел, что не могу это наблюдать!
— Амон знал? — дрогнувшим голосом спросила слушательница.
— Нет, — хмыкнул рассказчик, — методы загона жертвы никогда не обсуждаются. Это, в общем-то, никому не интересно. Главное результат, а уж как он достигнут — дело десятое. Но наш вожак не глуп. Думаю, он очень быстро догадался, что к чему. И ловко использовал это в своих целях. Не смотри так затравлено, Змейка, мы не люди. Нам чужды сантименты. И неведомы чувства.
— То есть… — слова царапали горло, но несчастная заставляла себя говорить, — мои чувства к нему — всего лишь колдовство?
Тирэн, извиняясь, развел руками, но потом покачал головой:
— Поначалу да. А потом — нет. Подобные заклинания не действуют долго. В этом просто нет нужды. Так что магия давно иссякла… сейчас ты любишь по-настоящему, и это удивительно. Человек, умеющий любить! И твой Хозяин с самого начала умело использовал это обстоятельство. Дразнил Рорка, Мактиана, Динаса. Что смотришь с такой болью, девочка? Все еще хочешь вернуться? Даже после того, что узнала?
Рабыня закрыла лицо руками…
«Моя Кэсс. Моя».
Она не могла без него. Ей было плохо. Душа рвалась к этому жесткому, неистовому Зверю, которому неведома жалость, который не умеет любить и чувствовать. И который… так заботился о ней.
