— Извините за беспокойство, но откуда вам известно, что убийца покинул город?
Заяц и ухом не повёл — так и сидел в седле истуканом, неподвижно уставившись куда-то вдаль. На губах полуулыбка, глаза чуть прищурены, встречный ветерок колышет золотистые пряди длинных волос. На вид парню лет восемнадцать, хотя с этими тварями разве можно быть в чём-то уверенными…
Сеул уже было решил, что его игнорируют, но тут Иллиций соизволил ответить. Цедя слова сквозь зубы, будто с собакой общается, произнёс:
— Сейчас вы сами всё увидите.
Заяц развернул лошадь, направил её к проёму в живой изгороди, тянувшейся по левой стороне дороги. Подковы перестали цокать по брусчатке — копыта зашлёпали по всё ещё мокрой земле. Преодолев заросли, Сеул увидел тела.
Три трупа лежали на краю кукурузного поля, четвёртый скорчился за придорожной изгородью. Намётанным глазом Сеул сходу определил, что этот, по-видимому, погиб первым. Остальные, похоже, побежали подальше от дороги, но уйти не смогли.
Иллиций, указав на трупы, с лёгкой насмешкой произнёс:
— Они сделали здесь засаду на убийцу. Удобное место, чтобы подсматривать за дорогой. Они увидели убийцу, и умерли сами.
С трудом проталкивая слова и обливаясь холодным потом, Сеул уточнил:
— Эти… эти убитые… Они ваши?
— Нет. Это просто люди.
Дербитто не удержался от облегчённого вздоха. Ещё бы — для полного счастья им не хватает сейчас ещё четвёрки заячьих тушек.
Сеул попытался выдоить из Иллиция побольше информации:
— Это вы поставили этих людей следить за дорогой?
— Нет, не мы. Нам пора продолжать путь.
— Не так быстро — мы тут должны всё осмотреть
— Здесь нечего смотреть, — заяц чуть поднял голос. — Вы всё осмотрели уже. Убийца пошёл дальше. Он идёт пешком, если поспешим, должны его догнать до переправы.
— Господин Иллиций, этот убийца разделался здесь с четвёркой мужчин. Я вижу у одного арбалет, у того вон кинжал — они вооружены. Наш отряд и так хорошо заметен, так почему бы его не усилить?
— Эльалиен сказал, чтобы нас было не больше полутора десятков. Он лучше нас знает что делать, как он сказал, так и поступим.
Спорить с зайцем Сеул не осмелился.
Уже на дороге с ним поравнялся Дербитто и тихо произнёс:
— Я мельком осмотрел тела.
— И что?
— Одного узнал — тёмная личность, подозреваю его в убийствах под заказ.
— А остальные?
— Этих не припомню, да и трудно узнать — лица будто запечённая свинина. А этого узнал, потому что его не запекло. Он лежал у изгороди, и ветки всё его тело оплели… и сквозь тело проросли…
— Твою мать! Это точно маг!
— Вам виднее, господин Сеул, но мне о такой магии слышать не доводилось.
Пулио, подслушав разговор старших, небрежно продемонстрировал свои познания в магии:
— Да это любой деревенский знахарь умеет. Я сам видал: старик одним взглядом заставил вырасти из земли куст шиповника. Хороший куст вышел — почти по грудь мне. А сам старик был почти дохлым — смерть о нём позабыла, и он весь ссохся от старости. И вонял так, что на него даже мухи брезговали садиться. Но куст вырастил. А ведь этот сморчок помоложе — наверное и дерево сможет.
— И что, этот куст вырос с такой скоростью, что мог бы пробить тело? — уточнил дознаватель.
— Нет Сеул, не так быстро. Но старость это старость. Вот сам подумай: кто быстрее штаны при виде девки спустит — вонючий дед, или молодой парень? Так и с кустом этим может быть.
— Пулио, я тебя сегодня не узнаю — ты сама мудрость.
Икнув, лоботряс польщено ухмыльнулся:
— Ты это моему отцу расскажи — рад будет.
— Не уверен, что смогу твоего отца увидеть… сам понимать должен… И чего тебя с нами понесло? Сидел бы в управе… нет же, вылез… добровольно…
— Эх Сеул-Сеул… Я может с виду и не мудрец, но кое в чём уверен точно — уверен, что с тобой скучно не будет. А скука это то, что мне нравится ещё меньше чем похмелье.
— Молите богов, чтобы скучать пришлось подольше, — не оборачиваясь, буркнул Дербитто, поворачивая коня за зайцем.
* * *
Восточный тракт не изобиловал деревнями. Эту дорогу провели ещё при первой династии и по легенде тогдашний сбрендивший император обожал виды с придорожными виселицами, причём виселицы должны были быть непременно на фоне цветущих садов и полей, и, само собой разумеется, виселицам при этом полагалось быть непременно занятыми. Чтобы ничего не мешало ему наслаждаться этими дивными видами, он повелел не строить возле дороги ничего — минимум за две тысячи шагов от обочины, а нарушителей этого закона знакомили с петлёй (что позволяло виселицам не пустовать). Вешали за любой признак строения: за шалаш в стогу на покосе, за дерновый навес над сушилками, могли повесить даже за плащ, развешанный на кустах для того, чтобы укрыться от дождя. Со временем, разумеется, указ канул в небытие, но инерцию истории преодолеть непросто — виселицы сгинули бесследно, но до сих пор на десятки миль пути можно было не встретить ни единой деревушки.
Дорога, выползая из восточных ворот Столицы, без единого поворота шла будто под линеечку строго на восток, чтобы через двенадцать имперских миль уткнуться в берег Чессы. Даже гении инженерии за эти века не сумели перекинуть через реку мост. В принципе задача не столь уж и сложна, но вот провести мост так, чтобы он не мешал судоходству, и при этом простоял века… Нет, нелегко это. Проекты моста разрабатывали не раз, но до реализации их дело так и не дошло.
Хотя частично здесь некие зачатки моста были. От берегов отходили столь длинные причалы, что таких бы ещё штук пять, и река будет перекрыта. К ним приставали три самоходных парома, курсирующие меж берегами день и ночь. Команды дюжих мужиков легко переправляли людей и грузы, стада коров и овец, военные отряды. Не столь удобно, как по мосту, но достаточно быстро.
Сеул издалека почуял неладное — уж больно тихо. Обычно у переправы народ толкается, собираясь в кучу — поодиночке тут никого не возят, разве что ты важная персона, или заплатишь серебром. А тут никого — лишь пара телег без хозяев. Лошади запряжены, монотонно жуют овёс из торб, рядом с повозками какие-то узлы и баулы, в стороне тлеют остатки трёх домов, в которых размещаются стража и команды паромов, там же валяется обугленный труп.
Как-то это всё подозрительно.
Дербитто, вытащив из сумки арбалет точь-в-точь похожий на оружие убийцы, флегматично заявил:
— Господин Сеул, вы бы послали Гумби и Бигля назад, пусть подождут, пока мы тут закончим. Сдаётся мне, сейчас работа будет не для нюхача с писарем.
