Тук-тук.
А йыра с два! В этот раз точно не буду открывать! Достали!
Тук-тук.
– Идите накворр!!!
В первый раз он услышал меня сразу и сделал соответствующие выводы, вышибив к йыру эту свиртскую дверь.
– Привет!
– Вальг?!!!
– Ты кагор забыла!
Пока я молча сидела и пыталась подтянуть на место отпавшую челюсть, оплетенная бутыль с кагором была торжественно водружена на стол, и опять встал вопрос ребром: что говорить и что делать.
– Ну… До встречи?
– Вальг, стой. Оставайся. До утра.
Он медленно подошел, положил руки мне на плечи, заглянул в глаза.
– Иньярра, утром я уйду.
– Я знаю.
– И всё равно…
– Именно.
– Ты уверена?
– Вальг, плохо, когда праздник закончился, но ещё хуже, когда его вообще не было. Мне кажется, или это говорил ты?
Больше вопросов не было…
Были только руки. Вытащившие из прически гребень и легко пробежавшиеся по рассыпающейся волне тяжелых черных волос.
– Ведьма…
Я же говорила: тихих спокойных вечеров в моей жизни нет и быть не может. Наверное, лет через десять я смирюсь и прекращу предпринимать неизбежно бесплодные попытки их устроить…
Вторая ступень
Дождь в пустыне
На улице было жарко. Сказать так - это всё равно что скромненько промолчать, потому что из-за одуряющего пекла, стоящего над дорогой, я уже была готова, невзирая на панический страх, перепрыгнуть прямо в место своего назначения. Но виднеющиеся в полумиле городские ворота всё-таки убедили меня, что лучше ещё с часок помучиться, заживо испаряясь, чем рисковать. Ещё занесет куда-нибудь не туда. Странно, вроде бы осечек с этим заклинанием у меня не было никогда, но необъяснимый страх проявлялся каждый раз, стоило только подумать о такой возможности - перепорхнуть, вместо того, чтобы часами месить дорожную пыль.
Чем я, собственно, сейчас и занималась. По проселочной дороге, направляясь к городу, шла обычная селянская девушка в длинном светло-голубом хлопковом платье и деревянных танкетках (сняв иллюзию, люди были бы здорово удивлены, обнаружив на их месте босоножки на огромных каблуках - ну не умею я без них ходить!), черные волосы заплетены в длинную косу, из которой выбилась пара прядок, глаза опущены долу. Не стоит рассчитывать на никчемную застенчивость - просто селянская девушка с глазами, умудренными восьмидесятилетним ведьминским опытом, смотрелась бы примерно как тигр в шкурке кролика. Что я в данный момент, вообще-то, и пыталась изображать.
Солнце беспощадно выжаривало землю, дорожная пыль "кусалась" даже через подошву босоножек. Единственной моей мечтой было немедленно получить солнечный удар и надеяться, что какой-нибудь сердобольный прохожий не оставит умирающую девушку на дороге и отнесет в прохладу комнат… размечталась, ведьма!
Стражники у ворот, бросив лишь один взгляд на почти в буквальном смысле выпускающую пар из ушей меня, решили в обход правил ускорить процесс проверки документов. Вместо того, чтобы, взяв Свиток, пойти к кристаллу и послать запрос в Храм - действительно ли такая-то обучалась в нем и имеет право практиковать магию, один из них искоса поглядел на меня и спросил:
– А может, госпожа ведьма просто - того, колданет чуток, а мы ей тогда на слово поверим?
Я, ухмыльнувшись жалельщику (понятно, что он не знает, что колдовать при такой жаре - всё равно что подниманием пудовых гирь заниматься, но злобности ведьмам не занимать), прошептала пару слов - и на него из ниоткуда пролился ледяной ливень.
Вместо ожидаемой ругани и проклятий в мой адрес, мужик лишь благодарно улыбнулся, а его товарищи, с завистью поглядывая на окаченного и, похоже, ничуть не возражая против возможности так же принять душ, вернули мне Свиток и пропустили в Окейну. Слава Хранящим!
Жара в Окейне - не новость. Странники так и окрестили её: город-пустыня. И не зря, кстати, окрестили. Больше половины всех налогов уходило на магическое обеспечение города водой. За последние два тысячелетия дождей в Окейне не было ни разу. А уж о реках, озерах и прочих водохранилищах и говорить - кощунство. Самое большое количество воды, виденное местными жителями - наполненная ванна. Да и оно доступно не каждому, а лишь тем, у кого достаточно денег, чтобы покупать воду на вес золота.
Посмотрев на уличный термометр, я тихонько завыла: тридцать восемь градусов. И это в восьмом часу вечера в середине Пло?додаря! А как здесь летом живут?!
Подгоняемая такими невеселыми мыслями, я искала гнездо. Не стоит думать, что настолько богата, что могу без проблем иметь на каждой Ветке по гнезду - нет. Просто везде есть по одному гнезду для странников - нас не настолько много, чтобы мы стояли очередью. Лично ко мне за всю жизнь только дважды приходили возлакавшие поселиться на той же самой Ветке - и я просто предлагала им разделить гнездо и жить вместе. Точно так же пару раз пускали меня. Впрочем, даже если и попадется какой-нибудь ценитель полного одиночества, подыскать себе временное жилище не так уж сложно - не глобальная катастрофа. Вот только бродить по городу по такой жаре и искать того, кто согласится меня приютить, очень не хочется. Поэтому будем надеяться, что гнездо окажется пустым.
Изнывая от жары, я добрела-таки до временного пристанища странствующих магов, которым, в связи с нервным расстройством и жгучим желанием поквитаться с жизнью самым жестоким образом, взбредёт в голову посетить эту плавительную печку для людей.
Небольшой двухэтажный домик стоял недалеко от центральной площади. На первом этаже жила пожилая уже женщина, за небольшую мзду следящая за вторым этажом, где собственно и располагалось наше гнездо, и кормившая как правило мало приспособленных к быту странников. Я вежливо постучалась, внутренне молясь, чтоб высшие силы не устроили мне очередную пакость в виде куда-то отлучившейся женщины.
– Добрый день, девочка! - радость от того, что дверь всё-таки открылась, пересилила возмущение от подобного обращения к восьмидесятилетней ведьме.
– Здравствуйте, эээ… - йыр, но почему у меня такая плохая память на имена?
– Хильда, девочка. Проходи. Хорошо, что пришла: уже два месяца никого не было, писем гора! - непрерывно щебеча, Хильда протащила меня в гостиную и, сбегав на кухню, принесла впечатляющую стопку писем. Вертлявый длинный большеухий щенок с дурным лаем прыгал на меня, желая ткнуться мокрым скользким носом в губы.
– Нельзя, Ух, не лезь! - Хильда привычным движением сгребла собачонка в охапку и выкинула в кухню. - Держи - они уж всю полку заняли.
Я уважительно присвистнула, глядя на немаленькую стопку писем в её руке.
