Ник теперь разжигал огонь в печи только в сумерках, но никогда днем. Опасался, что запахи дыма привлекут чье-то ненужное внимание. Пусть по уверениям Гюльнар от долины горячих ключей до обитаемых мест дни и дни пути по голой степи. Охотник с псами пришел. Могут придти и другие. . . .
– Кто же сделал этот дом?
– Кто-то из железных людей. Мы не делаем такого с деревом.
– Тогда он может вернуться. . .
– Может быть, это и был тот, в плаще с псами?
«Хорошо если так! »
Гюльнар взялась учить Ника лесной магии. Домхане легко получали энергию от деревьев, залечивая самые тяжелые раны.
Дуб в два обхвата даже зимой не растерял листвы.
– Обними его, прижмись щекой к коре. Слышишь?
– Нет. – Отозвался Ник с другой стороны дерева.
– Он говорит с нами, он тревожится за нас. Прислушайся. . . Обрось из сознания все лишнее. . .
Ник добросовестно пытался что-то уловить. Шершавая кора впивалась в щеку и ухо. Дуба он так и не услышал.
Гюльнар не успокоилась.
На следующий день, вымазанный зеленоватой мазью Ник голым лежал на ковре мха, раскинув руки крестом.
Обнаженная Гюльнар села в изголовье, приложила ладони к вискам мужчины.
– Закрой глаза. . . думай о хорошем. . .
Ник послушно закрыл глаза. Тянулись мгновения или часы бежали– не понять, не различить. . .
Из далекой дали донеслись слова:
– В сандалиях ноги твои
Увиты изящным узором,
А вот управляющий взором
Твой стан, твоих бедер дуги.
Пупочек, что чаша златая,
Щербетом до края налита. . .
Животик– колосья от жита,
Колышется, негой играя. . .
А груди, что два олененка,
А шейка, что башня из кости
Слоновой и манящей в гости,
Сосочки– глаза у ягненка!
Ник повторил эти слова, удивляясь их ритму и образности.
Горячие губы коснулись его губ, жадно набросились. Поцелуй длился очень долго. . .
Глаза Гюльнар рядом в пелене слез.
– Говори еще. . . . Говори. . .
Прошло много дней, прежде чем Ник смог слышать деревья. Деревья услышали его, те, что ближе к горячей воде и не уснули на зиму. По его воле сосны из корней выстроили лесенку, чтобы было удобнее подниматься по склону за сушняком.
Гюльнар жарко поцеловала Ника в губы.
– Эта лестница– только первая ступень. . .
То, что зима уходит на север Ник понял по появлению множества птиц. Перелетные стаи появлялись из ниоткуда, устраивали ор на деревьях вокруг долины, а на следующий день улетали дальше.
Ник дошел до выхода из долины и увидел вместо снежного бескрайнего поля черную землю с былинками сохлой прошлогодней травы, а над ней яркое солнце в разрывах клубящихся туч.
Он вернулся и рассказал все Гюльнар, что нежилась в горячей воде.
– Пора и нам идти на север.
– Когда?
– Утром.
– Уже?
– Не надо жалеть ни о чем. Эта долина прекрасна и мы в нее еще вернемся, только теперь лучше будет укрыться в чащах северного леса. Может быть, найду кого-то из племени. . .
Ник разделся и спустился в воду к возлюбленной. Вскоре ее восторженный крик вспугнул стаю серых птичек, взлетевшую с шумом и писком.
Они уснули в объятиях друг друга на мху под еловым пологом и снились им светлые, добрые сны. . . .
Ник проснулся еще в сумерках и осторожно высвободившись из объятий Гюльнар вышел в берегу речки. Монотонно булькая и звеня струи, бежали по камням. Редкие пташки щебетали на ветвях высокого дуба.
«Жаль отсюда уходить. Вряд ли на севере есть еще такие места. А может и лучше есть? Гюльнар права, не надо рисковать. Железные люди все равно однажды сюда нагрянут! »
Пташки смолкли.
«Берегись, человек, берегись. . . »– шепот раздался в ушах, словно листья прошуршали.
Ник обернулся на шорох.
Из тумана вышли к речушке пять фигур. Тусклые обнаженные мечи в руках. Когда-то белые, а теперь серые и изодранные балахоны с капюшонами. Лиц не разглядеть. А вот темный контур человеческой руки на груди каждого отчетливо виден.
«Орденцы? »
– Где она? – хриплый голос как скрип ржавых дверных петель.
От него мурашки ледяные пронеслись по коже. Ник вспомнил про свою наготу и вздрогнул.
– Где она? – повторил тот же голос.
И тогда Ник побежал, с места рванулся что есть силы вверх по течению.
Он не стал звать Гюльнар и кричать. Пусть бегут за ним, пусть ее не заметят!
Погоня топала следом.
«Как они нас нашли? Как? »
Ник не долго терзался сомнениями и вопросами. Черные тени возникли из тумана впереди. Он рванулся вверх по склону.
«Берегись. . . берегись. . . »– шепот деревьев гремел в ушах.
Уйти ему не дали. Набросили сеть, закрутили в нее и били ногами со всех сторон, молча, безжалостно. От удара по голове сознание унеслось куда-то во тьму. . . .
Он пришел в себя от потока ледяной воды, что обрушился на голову.
– Очнулся, лесной демон?
Ник проморгался от воды.
Над ним стоял человек в сером балахоне с его котелком в руке. Крепкие сапоги с блестящей металлической окантовкой на носках. На груди сквозь прорезь в балахоне видна тусклая кольчуга. Бородатый, чернявый, без шапки.
– Я не демон. . .
Ник попытался шевельнуться и застонал.
Болело все тело. Постарались, ублюдки!
Его привязали, стянув руки назад к камню угловому под хижиной.
Сидеть в луже холодной воды голым задом– хреново. . . На каждой вдох болят бока и живот. . .
К орденцу подошел еще один. Капюшон надвинут на глаза.
– Она была здесь, и он спал с нею.
– Где демоница?
Бородатый присел на корточки, заглянул Нику в лицо.
– Скажи и умрешь быстро.
– Чтоб вы сдохли, б. . . ! Е. . . . вас. . . .
Ника ударили в челюсть, так что лязгнули зубы и рот наполнился кровью.
– Он тоже колдун. . . На стену его!
Набежали, отвязали и поволокли. . .
Ник плевался кровью и ругался шепотом через разбитые губы.
Его прижали спиной к бревенчатой стене, растянули руки.
Бородатый сжал ручищей подбородок Ника, заглянул в глаза.
– Сейчас мы вобъем тебе в руки и ноги, освященные серебряные гвозди. Потом я разрежу тебе брюхо и буду вытягивать кишки и кромсать мелкими кусочками. Когда они кончаться, я займусь твоими яйцами, а потом, на закуску-печенкой. Демоница услышит твои крики и придет сюда, но тебе это уже не поможет.
Говори-где она и я ударю в сердце вот этим кинжалом. Быстрая, легкая смерть. Какую выбираешь?
В ответ Ник набрал слюны с кровью и плюнул прямо ненавистную бородатую морду.
Его опять взялись бить ногами. Он сжался в клубок, прикрывая низ живота руками.
