— Господин Сетиер! Господин Раату! — взвыл строитель. — Хвала богам, что я вас встретил! Там такое! Такое!!!
— Да что случилось, уважаемый мастер?! — вскричал Тусет.
Но мужчина шарахнулся от него, как кот от собачьей свадьбы.
— В его… Вот в его доме такое!
— Что?! — в один голос рявкнули с носилок начальники.
— Колдовство! — выдохнул Фугнеш. — Черное колдовство!
— Что ты мелишь?! — бросился к нему второй пророк. — Какое еще колдовство?!
Но строитель ловко отскочил в сторону и, прячась за опешившего старшего мождея, крикнул:
— Вот сейчас сам увидишь!
— Скорее! — приказал первый пророк носильщикам.
Те почти побежали. За ними поспешили и все остальные. Хорошо еще его дом оказался достаточно близко, а то Тусет упал бы замертво от жары где-нибудь по дороге.
На пустынном дворе валялись брошенные в беспорядке инструменты и корзины с глиной. По приказу Моотфу стражники стали цепочкой, отсекая толпу любопытствующих горожан.
— Сюда, господа, сюда! — махал рукой мастер, направляясь за дом, где располагалось домашнее святилище.
Ничего не понимающий второй пророк прошел с толпой жрецов вслед за Сетиером и главным инспектором.
У разломанной стены на траве лежал присыпанный пылью маленький темно-синий ящик.
Мастер застыл в трех шагах от него и нервно переступал босыми ногами.
— Вот! Вот, господа, что мы нашли в его святилище! — он ткнул грязным пальцем в сторону обалдевшего второго пророка.
Жрецы и главный инспектор сделали пару шагов, изо всех сил вытягивая шеи. На крышке ящика был нарисован человеческий череп с сильно удлиненными клыками и языками пламени в глазницах.
— О боги! — прошептал кто-то за спиной Тусета.
Второй пророк оглянулся, но вокруг него уже образовалось пустое пространство.
— Что это? — сурово спросил главный инспектор.
— Н…н…не знаю, — заикаясь, проблеял жрец. — Это не мое.
— Вы еще не видели, что внутри! — зловеще оскалился Фугнеш.
— Открой! — приказал Раату.
— Нет! — замахал руками строитель. — Я ни за что больше к нему не притронусь!
— Тогда ты, господин Тусет, — предложил главный инспектор.
— Почему я? — возмутился второй пророк. Черный череп со злобной радостью скалил не по-человечески длинные клыки.
— Он же твой.
— Да я его впервые вижу! — не сдавался Тусет.
— Врет! — крикнул строитель. — Я ему вчера предложил святилище сломать, а он специально отказался, чтобы никто не нашел… это!
Последние слова он словно выплюнул в сторону второго пророка.
— Как же вы его отыскали? — нахмурился Раату.
— Случайно, господин! — подскочил к нему Фугнеш. — Ребята предложили сломать стенку, чтобы глину было удобнее носить…
Не слушая строителя, Сетиер решительно шагнул к ящику и, отбросив крышку ногой, перевернул его на бок. Жрецы охнули, уже который раз за день. На траву вывалилась коричнево-черная лоснящаяся статуэтка отвратительного чудища с паучьими лапками и мордой гиены.
— Что это? — прошептал побелевшими губами жрец-чтец.
— Я уже видел такое, — негромко сказал главный инспектор. — Когда служил сотником в войске государя, жизнь, здоровье, сила. Мы разгромили стойбище укров. В шатре их шамана валялся точно такой же уродец. Это Упар — демон мести и мучительной смерти. Дикари приносят ему человеческие жертвы, убивая пленниц или собственных дочерей.
Гневно сведя густые брови, Раату обернулся к побледневшему Тусету.
— Откуда он у тебя?
— Я… Это… Я… — бормотал старик, не зная, что сказать. — Я не знаю! Клянусь посмертным судом Осирса, это не мое!
Сетиер присел и заглянул в ящик.
— Тут еще что-то есть.
Он резко встал, взял у кого-то из жрецов посох и, покопавшись, выковырял на траву пару кожаных сандалий, покрытых бурыми пятнами.
— Это же сандалии Джедефраа! — прохрипел жрец-чтец, роняя свой посох.
— И они в крови, — мрачно добавил главный инспектор.
Первый пророк выпрямился, гордо вскинув голову, и протянул руку к позеленевшему от страха Тусету.
— Вот, кто убил нашего верховного жреца! Вот, кто колдун!
— Как? Не может быть? Что вы говорите!
— Тихо! — властный голос Сетиера заглушил поднявшийся ропот.
— Он давно решил занять место Джедефраа, но не обладал для этого ни способностями, ни талантом. В своих странствиях по варварским странам Тусет не только искал священную Книгу Сета, но и овладел приемами самой черной магии и грязного волшебства, чтобы с их помощью стать верховным жрецом Сета!
— Неправда! — крикнул второй пророк. — Это ложь!
— Молчи! — прервал его Раату. — Продолжай, господин Сетиер, мы слушаем.
— Твой слуга, совершив убийства ни в чем не повинных женщин, принес кровавую жертву демону, и Джедефраа сразу почувствовал себя хуже. Но Небраа, который ничего не знал о грязных кознях своего брата, провел обряд очищения с помощью священной реликвии, и наш верховный жрец вновь поднялся с ложа болезни полный сил. Разве он не приезжал в храм еще три дня назад веселый и бодрый?
— Да! Да! — закричали жрецы, с ужасом глядя на затравленно озиравшегося Тусета.
— Тогда ты выкрал из дома Джедефраа эти сандалии, когда приходил к нему с этой танцовщицей, и вновь совершил свои гнусные ритуалы…
— О чем ты говоришь, Сетиер! — совладал с перехваченным спазмами горлом второй пророк. — Какое колдовство?! Ты знаешь меня тридцать лет. Разве я способен кому-то причинить вред?!
— Жажда власти затуманила твой разум и испоганила душу! — губы мужчины задрожали, и казалось, первый пророк вот-вот расплачется. — Ты уже не тот Тусет, кого я знал когда-то. Место добросердечного друга занял злобный и жестокий колдун. Но твоему черному замыслу не суждено сбыться!
Он окинул взглядом жрецов и мождеев. Те слушали его раскрыв рты. Даже главный инспектор подался вперед, боясь проронить хотя бы слово.
— Сет не сумел спасти своего верховного жреца, но указал нам на его убийцу! Чего же вы ждете? Хватайте его, и пусть свершится справедливый суд!
Раату мотнул головой, словно просыпаясь от кошмарного сна.
— Моотфу! — крикнул он.
— Я здесь, господин! — подскочил старший мождей.
— Схватите его и посадите в самую глубокую камеру!
Моотфу махнул рукой двум стражникам, но те замялись, пряча глаза.
— Трусы! — фыркнул он и решительно направился к помертвевшему от страха жрецу. — Иди за мной!
Мождеи скрутили руки бывшему второму пророку и почти волоком потащили его к воротам, за которыми уже бесновалась охваченная гневом толпа.
