Женщины здесь одеты строже, чем в Армландии или Фоссано, а по меркам Сен-Мари, так вообще монашки, однако глазки блестят хитро, улыбки расточают со значением, движения грациозны, а мужчины и здесь петушатся и выпячивают грудь, смотрят свысока и всячески подчеркивают свою мощь и грубую силу.
Я держался скромненько и под стеночкой, предпочитая разглядывать народ и вслушиваться в разговоры, умному этого достаточно, чтобы узнать очень многое. Но меня заметили местные щеголи, неспешно приблизились и демонстративно нагло и пренебрежительно начали осматривать мою запыленную дорожную одежду, простые сапоги. Перевязь с мечом я оставил на седле, как и прочее оружие, я же чужак, а эти щеголи едва не сгибаются под тяжестью гигантских мечей, а у их вожака еще и два жуткого вида ножа на поясе.
Он рассматривал меня с подчеркнутым пренебрежением, а его приятель справа громко зевнул и сказал скучным голосом:
— Еще один бродяга с гор…
— Думаете, — проговорил второй, — явился за милостыней?
— Да нет, — возразил первый, — наверняка убежище ищет… Что скажете, дадим?
Третий произнес задумчиво:
— У меня на заднем дворе пес издох от старости… Конура свободна.
Их вожак воскликнул:
— Сэр Скотт! Ваша щедрость не знает границ! Как можно предлагать ему конуру?.. С ума сошли! Конура еще совсем новая!
— Но там блохи, — ответил сэр Скотт задумчиво, — почему нет?
Черная волна поднималась и поднималась, но я гасил и продолжал с самым спокойным видом смотреть мимо них. С подносом в руках прошел слуга, в металлических чашах подрагивает красная поверхность вина, я взял одну и поднес к губам.
Щеголи слишком увлеклись травлей очередной жертвы, слуга прошел мимо, но вожак прикрикнул зло, а когда поднос приблизился, цапнул одну чашу, не глядя, его друзья поспешно разобрали остальное.
Я с самым невозмутимым видом тянул вино сквозь зубы, голова работает лихорадочно, просто дураки ищут забавы или же что-то серьезнее? Вдруг Гиллеберд подсказал своим шпионам и тем, кому доплачивает, чтобы встретили меня и подпортили мне появление в замке короля Фальстронга…
Нет, похоже, просто ищут развлечений. Более того, если сдамся и признаю их лидерство, то, возможно, примут в свой круг, хоть сперва и на самое низшее место, но все-таки буду под их защитой…
Видимо, не переключились на другую жертву, потому что я высок и с виду достаточно силен. Любой вожак хотел бы такого иметь в тупых исполнителях…
Я делал вид, что их шуточки меня не касаются, а они, начиная злиться, нагнетали так, что в зале уже заметили, сперва прислушивались, потом начали сторониться, не спуская с нас встревоженных взглядов.
Другой слуга неспешно двигается мимо, на подносе такие же кубки, я поставил ему свой, наполовину пустой, и повернулся к придворным забиякам.
Они уже не посмеиваются, а хохочут, глаза наглые, хозяева жизни и придворных дам, рассматривают меня, как корову на бойне.
— Милорды, — сказал я вежливо, — вы очень долго и упорно оскорбляли меня, чему свидетели все присутствующие здесь и о чем, безусловно, будет доложено Его Величеству.
Сэр Скотт захохотал:
— О таких пустяках Его Величеству не докладывают!
— Это не будет пустяком, — сообщил я.
— Да ну?
Он как раз подносил ко рту кубок, я коротким ударом вбил его в пасть по самую ножку. Вожак еще не успел убрать улыбку с морды, я ударил ребром ладони, и передние зубы верхней и нижней челюсти с хрустом провалились в глотку.
Пока он хрипел, стараясь выплюнуть обломки зубов, я ухватил за головы двух справа и слева, хряснул лбами друг о друга, и все услышали сухой треск, будто обломился край столешницы.
Пятый, последний из их группы, смотрел выпученными глазами. Я сказал вежливо:
— Сэр… как вас там, вы не отпустили ни одной шуточки в мой адрес, потому я разрешаю вам воспользоваться благородным оружием для поединка. Но так как вы гнусно подхихикивали, как мелкая шлюшка, я вас весьма убью. Голыми руками.
Он завизжал, выхватил меч, лицо трясется, и губы прыгают, движения судорожные, его собутыльники хрипят, разбрызгивая кровь из разбитых лиц, у их вожака вместо рта огромная кровавая дыра, разбитые о зубы губы превратились в красные лохмотья, а сэр Скотт все еще не может выдернуть застрявший во рту кубок.
Несколько человек бросились пятому из той группы на помощь, разделив нас, чему тот явно обрадовался, но не мог показать виду, все-таки дворянин, умирать надо красиво и с гордой улыбкой на устах… хотя и очень не хочется, разъелся на легких хлебах и разнежился в доступных утехах.
— Ну? — спросил я. — Я вас все равно найду, вы же понимаете!
Он несколько мгновений смотрел в мое свирепое лицо, мне говорили, что когда я вот такой, легче взглянуть в глаза самой Смерти, затем опустил меч острием в пол и сказал сломленно:
— Я приношу извинения гостю нашего двора за свое недостойное поведение и поведение моих друзей. Они уже наказаны по заслугам, в воле благородного сэра наказать и меня. Я передаю свою жизнь ему в руки.
Все замерли, он говорит красиво и значительно, и несмотря на признание им вины и склоненную голову, симпатии сразу же перепорхнули на его сторону.
И хотя все еще хочется рубануть ребром ладони по этой лицемерно склоненной шее, я некоторое время помолчал, не двигаясь, для значительности, потом небрежно обронил:
— Извинения приняты.
И неспешно повернулся к нему спиной. Этот щеголь все равно не ударит меж лопаток, тоже политик, и понимает, что замарает себя таким гнусным поступком на всю жизнь, ничем не отмоется ни он, ни его дети и внуки.
Придворные шушукаются уже по всему залу, группу искателей приключений подхватили под руки и то ли вывели на улицу, то ли потащили к лекарям, я не следил, а посматривал, как в наш зал забежал то один слуга в одежде с гербом короля Фальстронга, то другой, исчезли, зато появились двое придворных, что уже не сводили с меня взглядов.
Появление в зале Фридриха Геббеля, сенешаля Его Величества и лорда малой печати, вызвало некоторое оживление, с ним раскланивались, некоторые старались попасться на глаза и кланялись усерднее других.
Он прошел через зал, я смиренно стою под самой стеной, да не плюнет никто в спину, рассеянно глазею на женщин, нужно выглядеть именно таким, сэр Фридрих остановился и вперил в меня полный неодобрения взгляд.
— Сэр Ричард, — произнес он сухо, — мне кажется… вы торопите события.
Я изумился.
— Как?
— Его Величеству, — сообщил он, — уже доложили об… инциденте. Его Величество вынужденно прерывает некоторые весьма важные переговоры, чтобы принять вас.
