Глаза Патрика таинственно сверкнули: вот кто желал насладиться моментом, когда мисс Каве из заповедника сказок будет лицезреть свое новое лицо.
— Нет-нет, никаких зеркал, — поспешно сказала госпожа Кара и в подтверждение погрозила пальцем. — Может наступить шоковое состояние, когда ты увидишь себя в другом обличье… Думаю, лучше всего тебе прогуляться по саду… — Глаза госпожи Кары излучали нежность и заботу. — Я скажу Эрис, чтобы она присоединилась к тебе.
Таня кивнула и, стараясь идти гордо и независимо, медленно вышла в коридор.
— Патрик, — строго произнесла госпожа Кара, лишь только дверь за девушкой закрылась, — кто тебя просил ослаблять Каве зрение?
— Но, госпожа Кара, — парень зябко поежился и втянул голову в плечи, — за стеклами очков не будет видно ее глаз. Как известно, человека в любом обличье всегда выдает его взгляд: стоит мисс Каве рассердиться…
— Достаточно, Патрик, я оценила твои благородные мотивы и желание помочь общему делу. — Голос госпожи Кары был ледяным. — Но все-таки, будь снисходителен к золотоволосой мисс… У нее и без тебя неприятностей хватает, курвий ты сыну!
Госпожа Кара послала Патрику долгий предупреждающий взгляд и мгновенно исчезла в воздухе — полосатое кресло даже не скрипнуло. Бедняга Патрик так и остался стоять с выпученными от изумления глазами, сраженный последней тирадой обычно сдержанной волшебницы.
Долго гулять в одиночестве Татьяне действительно не пришлось. Лишь только она ступила на садовую дорожку, явно намереваясь полюбоваться собственным отражением в фонтане, как ее догнала Эрис.
— Каве, это ты? — В голосе девушки изумление странным образом переплеталось с жалостью и сочувствием.
— Да, это я, — убито ответила Таня и близоруко прищурилась — лицо подруги немного расплывалось под солнечными лучами. По всей видимости, придется срочно подобрать очки.
— Ничего, это ненадолго… ну, будем на это надеяться, — попыталась Эрис утешить Таню и этим расстроила ее еще больше.
— Готова к путешествию? — Рядом с ними оказался Рик.
Несмотря на шутливый тон, полудух был серьезен.
— Ты видишь, что этот гад со мной сотворил? — вдруг пожаловалась ему Таня. — Даю зуб, что похожа сейчас на девочку из сиротского приюта. Причем самую несчастную.
— Самую несчастную из самого несчастного приюта, — пробормотала Эрис.
— Да? — Рик заинтересованно прищурился. — Теперь вижу… Занятный образ.
— Что значит — теперь вижу? — удивилась Таня.
Рик слегка улыбнулся.
— Я по-прежнему видел тебя в настоящем обличье. Не забывай, я все-таки полудух. К счастью, не каждый полудух сможет разглядеть тебя настоящую — лишь тот, кто видел твое лицо раньше. А вот духов стоит опасаться — они всегда видят человека в его собственном обличье, какие бы иллюзии ты не проворачивала перед ними.
— Надеюсь, я не встречу знакомых полудухов и уж совершенно точно — духов, — улыбнулась ему Таня. Лицо Рика расплывалось перед глазами. Да, явно придется приобрести очки.
— Зрение могу исправить, — предложил Рик.
— Ты что, читаешь мои мысли? — ужаснулась девушка. Кто знает, ведь она сейчас рассержена, эмоции так и рвутся из-под контроля.
— Нет. Просто ты все время щуришься, а раньше так не делала. — Уголки его губ все-таки дрогнули.
Он приложил свои ладони к ее глазам. Таня замерла. Через десять секунд Рик отнял руки. Девушка открыла глаза и увидела, что мир так же ясен, как прежде.
— Вот, спасибо, — пробормотала она. Ей стало неловко за себя саму: мозг старательно прятал воспоминание об этом нежном прикосновении в папочку любимых мыслей. Все-таки хорошо, что она научилась выстраивать крепкий и сильный защитный водопад, иначе бы ее мыслечувствующая лента охотно выдала сейчас все тайные желания.
— Не волнуйся, в остальном ты в порядке, — сообщил Рик, по-своему растолковывая ее замешательство. — Через час вылетаем, советую собраться. Перемещайся со своим сундуком прямо в сад — госпожа Кара даст вам последние рекомендации.
В комнате Таня первым делом глянула в зеркало.
На нее смотрела не очень высокая, худенькая девушка: нос крупноват, картошкой, в мелких веснушках, толстые разросшиеся брови, хмуро сходящиеся над переносицей и круглые желто-карие глаза — ну прямо как у кота, ей-богу. Дополняли картину два жиденьких мышиных хвостика и короткая жесткая челка.
— Ну, хоть не рыжая и не толстая, — глубокомысленно заявила она новому отражению и пошла искать пинцет. Надо же как-то облагородить свое новое лицо.
Через решетку узкой оконной рамы ярко просвечивал тонкий рожок луны: бледные, размазанные тучки окружали его дымчатым ореолом, и казалось, будто само небо явило миру любопытный, прищуренный глаз.
Алексей Вордак сидел на подоконнике распахнутого окна, поджав под себя ноги. Думая о чем-то своем, он крутил меж пальцев странный камешек с рисунком ящерицы на круглом шлифованном боку. Взгляд парня то и дело устремлялся вдаль, словно вслед за своими мыслями он и сам желал оказаться где-нибудь там, за темной полосой леса, за чертой ближнего города, за пологими вершинами далеких холмов.
Вот он потянулся, выпрямился, поднес камешек к самым глазам, внимательно его изучая.
— Здесь есть какая-то загадка, — пробормотал он как бы для себя. — Я чувствую, что ты непростой… но что же в тебе сокрыто?
Неожиданно из овала пыльного зеркала проступила черная тень, очертания фигуры уплотнились — появился отец.
— Извини, что без стука, — ухмыльнулся он.
Алексей хмыкнул, нахмурил брови.
— Можно подумать, ты когда-то спрашивал разрешения, чтобы ввалиться, — буркнул он, незаметно пряча в карман джинсов камешек с ящерицей.
— Ну извини. — Старший Вордак беззаботно пожал плечами. Он прошел к окну, небрежным жестом вызвал неизвестно откуда большое плетеное кресло и тут же удобно устроился в нем, вцепившись тонкими гибкими пальцами в подлокотники.
— Не забудь после забрать эту махину. — Лешка неприязненно покосился на кресло. — А то из-за твоего запрета я ни сам не могу перемещаться, ни вещи туда-сюда таскать. Если честно, надоело уже ходить по лестнице!
— Ну-ну, давай без криков, — поморщился старший Вордак. — Сегодня сниму запрет, тебя устроит? И знаешь, что я думаю? Пора бы нам, наконец, забыть прошлые обиды, как следует помириться и обдумать совместные планы на будущее.
Сын удивленно воззрился на отца.
— Я тебя слушаю, — не сводя подозрительного взгляда с родителя, произнес он.
Мстислав Вордак не спешил. Он откинулся назад, сцепив пальцы в замок, поиграл желваками на скулах — похоже, речь предстояла серьезная.
