— Посмотрим, знает ли жрица Исмины что-нибудь, кроме танцев? — бормочет Неккара, даже не для обитателей дома, а чтобы справиться с робостью самой. Тут бы оробела и Наставница… или нет?
Тем временем ее заметила и мать. Превозмогая боль, женщина приподнимается, глаза смотрят туда, откуда раздался голос Неккары. Как она догадалась, что пришла целительница, уму непостижимо. Впрочем, никто другой сейчас войти в дом бы не рискнул.
— Спаси… их…
Неккара не отвечает. Борьба с порожденными магией болезнями — процесс двухступенчатый. Следует уничтожить или хотя бы изгнать и обезвредить инициатора, то есть магическую тварь, из-за которой началась болезнь, затем начинать собственно лечение.
Заклятие работает, но с огромным трудом. Тварь будто чувствует, что с ней сейчас будет, и отчаянно сопротивляется. Это уже ни в какие ворота не лезет. Обычно маги придают созданному чародейством демону лишь один инстинкт — инстинкт пожирания. Тварь может есть, расти и убивать людей — но не более. Понять, что на нее напали, тем более сознательно оказать сопротивление, она не может. На этом строится одно из заклятий: если демона невозможно уничтожить, его надо выманить, создав иллюзию того, что рядом свежая добыча.
Именно это заклятие применяет Неккара, тварь не польстилась на добычу, а еще крепче вцепляется в конвульсиях женщину, молодка бьется в конвульсиях. Неккаре приходится перестраивать заклятие на ходу, ломка отзывается резкой, отвратительной болью в затылке. Но и это не помогает: заклятие нарывается на мощную защиту. Если бы вмешались другие маги, демон бы не выстоял, но одной Неккаре не справиться. Словно дождавшись неслышной даже с помощью магии команды, тварь атакует.
Так уже было, когда жрица пыталась понять, как протекает болезнь — но в этот раз все по-настоящему, и нельзя очнуться живой и здоровой, вовремя разорвав заклятие. На сей раз боль во много раз сильнее — будто медленно погружают в кипяток, защитив магией от слишком быстрой смерти (говорят, так развлекаются со жрицами Исмины служители Лиангхара перед тем, как принести в жертву своему Владыке). Неккара кричит и не слышит собственного крика.
Но отчасти она своего добилась. По крайней мере, тварь покинула тело жертвы, женщина мешком повалилась на пол. Теперь можно использовать более эффективные заклятия, которые прежде убили бы больную. Неккара из последних сил, уже теряя сознание от боли, бьет по твари всеми оставшимися силами. Накатывает тьма, и жрица падает на руки бесстрашной Аэллы…
Очнулась она, только почувствовав во рту что-то жгучее. Она приоткрывает глаза и видит над собой лицо еще недавно умиравшей женщины и послушницы. Подходят и Крейтон с Сати — не говоря ни слова, встают на часах у входа в дом. Сейчас пациентке куда легче, но если не долечить, ненадолго. Интересно, где взять силы?
— О-ох, — кряхтит она, поднимаясь. Ноги едва держат — последний раз так было на похоронах одного из лучших друзей, когда она в первый и последний раз в жизни напилась по-настоящему, лет семь назад…
Одна мысль о том, что придется еще колдовать, вызывает у Неккары тошноту, но начатое следует завершить. С помощью несложного заклятия она обследует сначала женщину, а потом ее детей. К ее удивлению, демоны оставили в покое всю семью. Наверное, отчаянного удара хватило на всех.
Собственно исцеляющие заклятия удалются куда легче. Конечно, красотой женщина похвалиться больше не сможет, да и дети тоже. Но главное — живы остались. Наставница бы ей гордилась ученицей: сладить с незнакомой магической болезнью, было бы непросто и для нее.
— Это были только трое, — вздыхает Неккара. — А сколько их всего?
— Сколько больных? — переспрашивает женщина. — Да весь город, почитай… Мой муж был лекарем — с самого начала носился по городу, пока сам не свалился…
Неккара только скрипит зубами. Бесполезно бороться со всеми тварями — надо найти мага, который все устроил, и убить — работа для Крейтона и, возможно, Сати…
— Когда все началось, почтенная…
— Лилиан. Началось неделю назад.
— Сколько длится болезнь?
— Муж говорил, у кого как. Дети живут дольше, но не больше суток. Большинство умирают через пять-десять часов после появления сыпи…
Неккаре хочется завыть в голос. На любую болезнь, что простую, что магическую, можно найти управу — при условии, что лекарство успеет сделать дело. А столь быстрого лекарства она не знает.
— Я что думаю, — говорит жрица. — Болезнь вызывают особые демоны. Заклятия уничтожают, похоже, разом всех демонов, находящихся в помещении. У вас есть лазарет или что-то вроде того?
— Ближайший — в Храме Исмины. Точнее, был, пока там оставались целители. Но больные могут быть и теперь.
— Можно попробовать освободить сразу несколько человек.
— Боюсь, если это демоны, со многими сразу будет справиться сложнее, — предостерегает новоиспеченная вдова.
«Верно, — думает Неккара. — Сперва надо разделаться с магом-священником, иначе не справимся…»
Но отвечает другое:
— Ерунда какая! Сложнее не демонов утихомирить, а горожан. Наверняка найдутся желающие все приписать себе, а нас объявить виновными в случившемся.
— Боюсь, дорогая моя, уже нашлись, — тихо говорит Лилиан.
Под окном раздается топот толпы. В окно видны горожане с топорами и ножами. У одного Неккара видит даже меч. От разъяренных горожан могуче несет пивом: тот, кто ими руководит, явно все предусмотрел.
Обладатель меча, наверняка главный (хотя, несомненно, и он кому-то подчиняется), указав на дом кончиком лезвия, кричит:
— Взять ведьму, Исминину шлюху, наславшую на город заразу!
Спорить и пытаться объясниться бесполезно… Лязг мечей Крейтона делает любые переговоры невозможными.
Шатаясь, опираясь на плечо Аэллы, Неккара подходит к окну. К тому времени все стихает: Крейтон стоит у входа, забрызганный кровью с ног до головы, перед ним в грязи распростерлись несколько покойников (одного он почти перерубил надвое — Аэлла бледнеет), чуть поодаль с метательным ножом в глазнице валяется счастливый обладатель меча, он же предводитель нападавших. Остальные отшатнулись, так и стоят, не решаясь броситься в новую атаку. Положение не исправляют даже несколько воинов в кольчугах, появившихся из переулка напротив, среди которых двое стрелков. Один из болтов Крейтон успевает отбить, второй бьет в дверь рядом с его головой.
— Ну, имей ваших матерей Лиангхар и вся его свита, — предлагает, зловеще оскалясь, Воитель. — Идите ко мне, родные, я вас… скажем, поцелую.
«Родные» от такого пятятся еще больше. Даже воины — уж они-то оценили прыть, с которой Воитель отбивал болты.
