— Здесь белье в постель. Прошу прощения, что не подготовили все как следует. Смену белья, одежду, если она вам нужна, и прочие мелочи получите завтра у интенданта.
— С кем он будет жить? — спросил Альмод.
— Того господина зовут Кнуд. Он с нами недавно.
Альмод кивнул.
— Хорошо, — он повернулся к Эрику. — Кого завтра прислать, чтобы показали где тут что? Ингрид?
— Сам разберусь, — буркнул он. — Не маленький. Что мне можно делать, и чего нельзя?
— Делай что хочешь, — хмыкнул тот. — Зарвешься — найдется, кому остановить.
— Вот спасибочки, — не удержался Эрик. Открыл дверь и шагнул в темноту.
— Привет, — раздалось оттуда. — Я Кнуд.
Загорелся светлячок, явив белобрысого взъерошенного парня, сидящего в кровати.
— Эрик. Извини, не хотел будить.
— Ничего, я просто сплю чутко.
Как ты такой университет-то пережил, подумал Эрик, где по двадцать человек в одной спальне, от малолеток до выпускников. Спрашивать не стал: не его дело. Но тот словно услышал.
— Привык, что кругом всегда толпа, они и не напрягали… а тут вдруг один, вот и подлетаю от каждого шороха. Вдвоем веселее будет.
Комната выглядела небольшой, но не тесной. Две кровати в разных углах, традиционные сундуки для личных вещей у изножья, стол, на котором стоял поднос с кувшином, парой кружек и чем-то укрытым полотенцем, две табуретки. В стене над ним — окно, сейчас заложенное ставнями. Умывальник у двери. Эрик развернул узел — внутри действительно обнаружились две чистые, хрустящие простыни, наволочка и полотенце. Он начал застилать койку.
— Когда тебя забрали? — спросил Кнуд.
Пришлось остановиться, чтобы посчитать. Кажется, все это началось так давно, что впору забыть, когда именно.
— Девять дней. Или, наверное, уже десять. А тебя?
— Три недели. И я даже успел остановить один прорыв. Ну, в смысле, вместе с Ульваром и остальными, — он смутился. — То есть я больше стоял и смотрел, если совсем честно. А ты? Хотя, чего это я, — спохватился он. — За десять дней только-только от Солнечного сюда на перекладных.
Эрик неопределенно хмыкнул. Может, и так, только проверить ему не довелось.
— Как тебе тут? — поинтересовался он.
— Если честно — жутко скучно. Прорыв останавливать вовсе не так страшно, как говорят…
Перед глазами против воли встала расползающаяся плоть, пламя, слетающее с рук Альмода, его бесстрастное лицо, крик Фроди…
— … а здесь и вовсе нечего делать. Дежурства раз в несколько дней, днем занятия с наставниками — два часа фехтования и два плетения, и все.
— И даже библиотеки нет?
— Есть, конечно…
Как может быть скучно грамотному человеку рядом с библиотекой, Эрик понять не мог совершенно.
— … но ничего особенного. В университете лучше была.
Сравнил, тоже. Про библиотеку столичного университета ходили легенды — и то сказать, веками собиралась. Ладно, для начала и ничего особенного сойдет. А учитывая, что остальные в отряде тоже носов не отрывали от книг, и даже долю на них откладывали, наверняка расскажут, где можно добыть еще.
— Но знал бы, что будет так скучно — десять раз подумал бы, прежде, чем попроситься.
Эрик озадаченно вытаращился на него.
— Ты сам попросился?
— Когда Ульвар пришел в университет, я подошел и спросил, что надо сделать, чтобы попасть к ним. Он посмеялся и сказал, что после, может быть, расскажет. А потом выбрал меня.
— Но зачем напрашиваться самому?
— Это возможность.
— Возможность для чего? Умереть через пару лет?
— Не успев состариться, заметь, — хохотнул Кнуд. — Деньги. Очень хорошие деньги. Свобода, пока не идешь наперекор правилам ордена, а они вовсе необременительны. И вообще… Ну подумай сам: каждый год в столице перстни получают две дюжины человек, и никто не хочет прислуживать благородным в каком-нибудь захолустье. Чтобы получить приличную должность — а жить здесь дорого — нужно или серебро, или связи, или невероятный талант, или еще более невероятное везение. У меня нет ничего из этого. А так, — он повел рукой, словно предлагая посмотреть, — вот она, столица. Жилье, еда и даже одежда, если тебе неважно, что за портной обшивает — за счет ордена. Он ухмыльнулся. — И девчонки вешаются.
— Они на любого одаренного вешаются, — отмахнулся Эрик. — Учитывая, сколько университет заплатит, если у ребенка окажется дар…
— Э, нет. Другие девчонки. Которым интересно не только то, что у тебя тут, — он выразительно покосился вниз, — и в кошеле, но и тут. — Кнуд постучал пальцем по виску.
— Можно подумать, тут или там что-то изменилось, — ухмыльнулся Эрик. — Мозгов у меня точно не прибавилось.
— Но на лбу-то у тебя это не написано. А плащ чистильщиков и брошь — вот они.
Эрик пожал плечами. Он бы предпочел, чтобы внимание обращали на него, а не на дар или брошь чистильщиков. Но не спорить же о девчонках посреди ночи.
— Ну, и жалование, конечно. Ума не приложу, куда можно потратить такую кучу денег. Того, что заплатил университет, моей матери хватило, чтобы уйти из борделя и жить… довольно скромно, я бы сказал, однако безбедно, — он пожал плечами. — Но серебро имеет свойство заканчиваться, а я у нее один. И это еще одна причина, по которой мне нужно было место в столице и жалование. А твоя как?
— Не знаю. Не видел и не слышал, с тех пор, как уехал из дома.
— Ой. Извини, я не хотел…
— Ничего, — пожал плечами Эрик. — У нас почти все такие были, мало к кому приезжали. Так что нормально.
Благородные, по слухам, стремились пристроить внебрачных детей с даром в столицу. Одаренные — туда, где учились сами, они обычно и забирали своих на лето. А остальным путешествие до Солнечного и обратно обычно было не по карману.
— Хорошо. В смысле, ничего хорошего, конечно… — Кнуд фыркнул. — Совсем запутался. Ладно, о чем там я… Ах, да. Возможности. И всего-то надо, что время от времени пройти куда-нибудь, куда ворон костей не заносил, подержать барьер или пламя, и вернуться, вовсе не подвергаясь опасности. По мне — оно того стоит.
— Если командир удержит переход и если не сожрут твари. — Эрик сел на кровати, начал расшнуровывать дублет.
— Это плохо, конечно. Но Первый, по слухам, ходил семь лет, прежде чем стал Первым. Ульвар, мой командир, ходит девять. Заговоренный — десять и в последний раз брал четвертого три года назад, да и то потому, что одна из отряда оказалась прорицательницей. Еще есть Астрид, семь лет. Есть Магни. И еще дюжина человек. Если у них получилось, почему не получится у меня?
Потому что ты перечислил только четыре имени, ну, пусть их будет даже семь, включая тех, кто в отряде, если я правильно понял, кого именно ты назвал заговоренным, подумал Эрик. Ну, пусть даже дюжина. А чистильщиков около сотни, если он правильно понял. И половина из них не переживает первые два года. Но вслух говорить не стал. Может быть, он действительно слишком мрачно смотрит на вещи, и все не так уж плохо.
В конце концов, его-то увели силой, и отношения с командиром не заладились с самого начала. Может, для таких, как Кнуд, оно действительно того стоит. Да и вообще, глубокая ночь, конечно, самое время для споров о смысле жизни, но сегодня он слишком устал и плохо соображает. К тому же голоден — они как раз собирались поужинать на станции, где планировали заночевать, когда проснулся амулет.
Точно вторя его мыслям желудок заурчал на всю комнату. Эрик ругнулся, Кнуд засмеялся.
— Бывает. Тебя что, ужином не покормили?
— А должны были?
— Здесь по часам кормят, но на станции-то корчма всегда работает.
— Как-то не сложилось, — пожал плечами Эрик.
— У меня пирог есть. Мясной. С ужина утащил по старой привычке. Будешь? Если будешь — вон, на столе.
Эрик рассмеялся:
— Вы тоже потом полночи выгребали крошки из постели?
— Ага. Ты бери, не стесняйся.
Эрик сунулся под полотенце — пах пирог что надо, мясом, луком и пряностями. И на вкус оказался ничего, а в кувшине обнаружилось слабенькое молодое вино.
