— Поймали двух гиен, — Бренги широким жестом указал на поклажу Двухвостки. — Езжай, предупреди Каддана. Нужна будет свежая кровь.
Джакса изумлённо присвистнула и пришпорила зверя, объезжая Двухвостку по кругу.
— Алгана! Как есть, Алгана, — она щёлкнула языком. — Каддан всё узнает. Хэ, хэ, шевелись!
Стая развернулась и унеслась в степь, и Кесса едва успела взглянуть на хвосты странных зверей — они у всех были такие же, как у вожака, длинные и нитчатые.
— Узнала? — Бренги посмотрел на Кессу с прищуром. — Кони Илирика. Знорки ехали на них, когда Илирик пришёл сюда. С тех пор эти кони тут. Они ещё пасутся вдоль Великой Реки?
Кесса покачала головой.
— Я никогда не видела таких зверей, — сказала она. — И в легендах о них не рассказывают. Вы ездите на них, как воины Илирика?
— Х-хех, — усмехнулся Бренги. — Юнцы балуются. А так нам эти звери не по росту. Да и хрупкие они — кожа тонкая, чуть что — слезает до мяса. Мы ездим на существах, которых пальцем не проткнёшь. Хаэй! Куда?! Левее, мимо камней!
Тёмные каменные столбы торчали из травы там и тут, слишком редкие для ограды, а тем более — для стены, без резьбы и рисунков. Кесса поднялась во весь рост и увидела, что они складываются в слегка нарушенный узор — огромную спираль. Два столба на дальнем краю повалились, и Кесса видела, как трава рядом с ними странно шевелится, и из неё проступают то длинные шипы, то пёстрые перья на шапках. Двухвостка, упираясь в камень боком, медленно поднимала его, Джаксы направляли свободный конец столба в вырытую ямку.
— Ловушки для Волны, — прошептала Кесса, погладив Нингорса по безволосой лапе. — Она не пройдёт тут, и тревожиться не о чем…
Тут везде была высокая трава, и Двухвостка громко шуршала, пробираясь по высохшим кочкам, и Кесса не заметила, когда невидимая тропа упёрлась в окованные железом ворота. Путников ждали — рог затрубил, и решётка приподнялась, пропуская панцирного ящера и его седоков.
Таких широких улиц Кесса не видела давно — две Двухвостки прошли бы, не зацепившись шипами, по прямой, как стрела, мостовой, между двумя невысокими каменными ограждениями. А между ограждениями и стенами приземистых домов ещё оставалось место для трёх-четырёх пеших путников. И эта улица была пустынна — так пустынна, что Кесса видела, как она пролетает сквозь всю Ому и упирается во вторые ворота. Языки пламени, выкованные из меди и ярко начищенные, отмечали их, а над воротами, за каменной стеной, возвышались то ли башни, то ли одетые в броню холмы.
Суровый отряд стражи вывернул из переулка, предводитель кивнул Бренги, и тот кивнул в ответ. Кесса чувствовала пристальные взгляды — из каждого приоткрытого окошка, из каждого проулка, с каждого крыльца, выходящего на главную улицу, на неё и её спутников глазели, но никто не вышел, и никто ни о чём не спросил. Узкие крутые улочки сбегали по склонам двух холмов, нависших над дорогой, чем дальше от неё, тем круче был уклон, тем, кто жил на окраине, только и оставалось, что прыгать со ступеньки на ступеньку. Где-то вдалеке стучал о наковальню молот, что-то скрежетало, шипело и лязгало, в невидимых стойлах за оградами всхрапывали кони Илирика, похрюкивали хурги, и пёстрая кошка на крыше провожала приезжих ленивым взглядом. Ещё одна — уже крылатая, красновато-бурая йиннэн — лежала на крыльце.
— Как тихо, — прошептала Кесса. — Будто город вымер…
— Да уж, тихо, — вздохнул Бренги. — Как в пустом погребе. С тех пор, как поднялся Агаль, никто не ездит к нам, никто не летает. Все сидят по норам. И мы погасили печи — а чему тут шуметь без них?
— Печи? — мигнула Кесса.
— Улица ведёт к ним, — Бренги указал на высокие башни. — Стальные печи Омы. Таких нет даже у форнов. Сюда за железом приезжали огромные караваны. Повозки выстраивались от Огненных Ворот до городской стены! Видишь, какие выбоины в мостовой? Это от колёс и лап. Даже камень не выдерживал…
— Волна всех прогнала? Но разве против неё не нужно оружие? Не нужна сталь? — удивилась Кесса.
— Храни нас Илирик от сражений с Волной, — скривился Бренги. — Твой друг сразился, и что вышло?.. Хаэ-эй! Каддан! Открывай ворота!
На столбе у двери — настоящей, из прочного дерева, с железными шипами, чуть-чуть — на одну ступеньку — приподнятой над землёй — был подвешен аккуратно выжженный на дощечке рисунок — чёрный крылатый кот. Он же красовался на всех ставнях на двух этажах, и резная кошка с крыльями была на коньке крыши. «Кошатник!» — всплыло в голове Кессы, и она невольно усмехнулась. «Дом, где ночуют Речники! «Кошатник», постоялый двор Короля Астанена…»
Дверь открылась без единого скрипа, на порог неспешно выбрался приземистый Джакс, поправил шапку с меховой опушкой и кивнул приезжим. Длинные мягкие усы свисали ему на грудь, сплетаясь с тёмной бородой. Вслед за ним, столкнувшись в дверях, выглянули наружу четверо Джаксов, йиннэн и синекрылый дракончик-Ойти.
— Айла предупредила, — сказал бородач, подходя к Двухвостке. Джаксы расступились, и Кесса, поняв, что он идёт к Нингорсу, подалась в сторону. Хеск пощупал лапу Алгана, легонько прикоснулся к его носу и провёл пальцем по макушке. Нингорс шумно вздохнул и обмяк, едва не скатившись с панциря Двухвостки.
— Они живучие, — буркнул Каддан, встретившись взглядом с Кессой. — Хаэй! Тащите доски. Осторожно отнесите обоих вниз, этот ляжет на живот, а тот — на спину!
Джаксы, застрявшие в дверях, возмущённо запыхтели друг на друга, но возня продолжалась недолго — мгновение спустя проём освободился, и толпа Джаксов собралась вокруг Двухвостки. Кессу оттеснили.
— Каддан сперва не поверил, — хмыкнула Айла, подойдя к ней. — Не бойся, им помогут. Ты, наверное, есть хочешь?
— Я пойду с Нингорсом, — покачала головой Кесса. — Я его не оставлю.
…Маленький зелёный церит горел на двери, алый свет заката сочился в узкие оконца под потолком, факелы унесли, и комната медленно погружалась во мрак. Открытого огня не было, но одна из стен, выложенная узорной плиткой, дышала теплом. Одна из тёмных дверей открылась, выпустив наружу запах речной тины, мокрых камней на берегу и рыбьей чешуи, аквамариновые блики расплескались по потолку, но дверь захлопнулась, выпустив Джакса с двумя пустыми вёдрами, и сияние пропало. Джакс подошёл к опустевшему чану из-под крови, заглянул внутрь, вздохнул и поволок его к светящейся двери.
Теперь в комнате было тихо и почти темно — закат догорал. Кесса сидела на полу, обхватив руками колени, и смотрела, как трепещут усы Нингорса. Засохшей крови на них не осталось — Речница смыла её, едва хеск выпил всё, что было в чане… точнее, всё это ему влили в пасть, и Кесса боялась, что он захлебнётся. Теперь он дышал спокойно, размеренно, и жар не прокатывался волнами по лишённому меха телу, но растёрзанная плоть на спине шевелилась, хлюпала и чавкала, и смотреть на неё было страшно. Ещё хуже смотрелись крылья — то, что оставили от них Джаксы, голый остов со срезанными перепонками. «Так легче вырастут новые,» — пообещал Каддан, но сейчас Кесса боялась даже взглянуть на них.
