Альбрехт догнал и спросил глухо:
— А что случилось?
— Да так, — ответил я, — зачем таскать за собой такую ораву?.. Кони у них не такие быстрые, как ваш поскакун.
Он покосился хмуро, явно не поверил, но переспрашивать не стал, бесполезно.
— И что теперь?
— Неспешно, — сказал я, — отправимся следом за отрядом виконта. Будем, как древние боги, посматривать со стороны. Если вдруг понадобится помощь… что ж, вмешаемся.
Он сказал с некоторым изумлением:
— Сэр Ричард!.. Там два отряда общим числом в двести рыцарей и тяжелых конников.
— Неплохо, — согласился я.
— Уж молчу, — добавил он, — что барон Келляве лично разместил по обе стороны дороги арбалетчиков!
— Смотрите, — предостерег я, — чтобы не перестреляли друг друга.
Он ухмыльнулся.
— Думаю, до арбалетчиков просто не дойдет.
Бобик то забегал вперед, все дальше и дальше, оглядывался, я грозил пальцем, он возвращался, но, не чувствуя такой уж особой строгости, в следующий раз убегал чуть дальше.
В голове острыми молоточками стучит злая мысль, что эти твари неуязвимы. Хотя не бывает, не должно быть абсолютно неуязвимых! У булатногрудого Сослана были слабые колени, и зачарованным колесом проехали как раз по ним, у Батарадза одна-единственная кишка в животе не успела превратиться в сталь, и его заставили раскалиться в бою, а потом сумели помешать охладиться, у Ахилла то самое сухожилие, а Кларк Кент терял все силы и неуязвимость при близости криптонита.
Но что у этих, пришедших со звезд?..
Странности еще в том, что такие невероятные способности самих чужаков и такие непонятой в их поведении. Конечно же, могу объяснить неизведанностью инозвездной психики, однако все равно остается необъяснимым факт исполинского разрыва между их мощью, как технической, так и в личном плане, и крайне скудными возможностями поведения.
Первыми я заметил арбалетчиков, хотя не столько заметил, как учуял. Схоронились в кустах по обе стороны дороги хорошо, но ветерок донес запах немытых тел. Могу даже сказать, сколько человек на одной стороне, сколько на другой, кто сыт, кто голоден, сколько молодых парней, а сколько ветеранов…
Надеюсь, звездные твари не обладают таким нюхом. Вот зрение у них, да, в сотни раз лучше нашего.
Хотя, с другой стороны, умение видеть хорошо в полной темноте не значит, что видят так же хорошо и на свету.
Мысль неожиданная, я торопливо начал ее разворачивать, как завернутую в плотную фольгу конфетку, но голос Альбрехта вернул к действительности:
— Ваше величество… Вон там!
Я мысленно провел линию от кончика его пальца на вытянутой руке, там две невысокие каменные гряды почти сходятся, оставив узкий проход в два десятка ярдов. Дорога утоптанная, никто не пойдет по косогору, если рядом ровная земля.
— Удобное место, — согласился я.
— Думаю, — сказал он, — сэр Вудгард со своей частью отряда будет ждать слева, а справа поставит виконта Кернешира.
Я пробормотал:
— Полагаете, встанут друг против друга? Впрочем, между ними едва ли сотня ярдов.
Мы начали подниматься на вершину невысокого холма, однако Альбрехт резко остановил коня и тут же ухватил арбогастра за повод. Бобик подпрыгнул и тут же ревниво выдернул ремень из его руки.
Альбрехт сказал с опаской:
— Собачка бдит… однако, ваше величество, мы должны остаться здесь. Я настаиваю!
Я пробормотал:
— Граф, не нужно так драматично. Я сам сказал, посмотрим со стороны. Так что да, место тут достаточно защищенное. Не дует, во всяком случае. Бобик, спасибо! Будь рядом.
— Спасибо за понимание, — ответил Альбрехт с облегчением и чуть пристыженно. — Просто вы иногда слишком уж. А иногда и не иногда. А как бы!.. Потому и…
— Понимаю, граф, — ответил я легко. — Извинения приняты, хотя вас извиниться хрен кто заставит.
Давайте спешимся, кто знает, сколько те твари будут ловить народ.
Он хмыкнул.
— Если все не погибли в ловчих ямах, ваше величество!
— Хорошо бы, — пробормотал я. — Но что-то жизнь отучила меня от такой легкости.
— А я верю, — произнес он.
— Верить, — согласился я, — хорошо. Тепло так. Защищенно. Как бы защищенно.
— Вот-вот!
— Только не верю, — закончил я неожиданно, — что верите. Вас жизнь обламывала чаще, чем меня, граф.
Так что не надо, а?.. Я тоже обломанный. За меня не двух небитых, а десяток дадут. Еще и приплатят.
Он криво улыбнулся.
— Попробовать же стоило? Вера многим дает утешение.
— Слабых в самом деле много, — согласился я. — Но они не мы, граф?
Он вздохнул, прыгнул на землю, а повод забросил на седло. Бобик в ожидании пошел все расширяющимися кругами. Я цыкнул, указал место рядом с арбогастром.
Бобик посерьезнел, ощутил неладное, а я тоже спешился и прошел вслед за Альбрехтом на самую вершинку. Холм невысокий, уже почти сровнявшийся с землей, но все-таки отсюда прекрасный вид как на город, так и на долину внизу.
— Надеюсь, — сказал я, — на двух человек внимания не обратят… Особенно если будут гнать хотя бы пару сотен голов.
— Вы оптимист, — сказал Альбрехт. — Пару сотен!.. Или это пессимист?.. Я ставлю на то, что часть охотников погибнет в ловчих ямах. Остальные вытащат их тела и понесут обратно.
— Без добычи?
Он подумал, кивнул.
— Их всего восемь. При всей их силе…
— И ловкости, — добавил я.
— А что даст ловкость? — спросил он. — Ну да, при удаче позволит извернуться и не напороться на острый кол. Но это раз повезет, другой…
— А что дает нам право думать, — поинтересовался я, — что будут все время проваливаться?.. Кстати, граф, вон там поднимается пыль.
Он всмотрелся в одинаково темную стену впереди.
Небо от земли можно отделить только по редким тусклым звездам в верхней половине, а ниже сплошная чернильная мгла.
— Завидую, — сказал он со вздохом. — А сквозь женские платья тоже видите?
— А что, — спросил я с интересом, — и такие умения есть?
— Слышал о таких, — ответил он, — но, думаю, брешут. Мало ли чего кому-то хотелось бы.
— Или даже всем, — согласился я. — Судя по размеру пылевого облака, там не пара сотен ног.
Он охнул.
— Ловчие ямы…
— Похоже, — ответил я сухо, — не сработали. А набрали эти твари народу побольше, чем в прошлый раз. Много же идиотов вернулось в город!
Он присел на корточки, словно это поможет всматриваться, тер кулаками глаза, мычал от злости и таращился изо всех сил, а я, сжалившись, начал рассказывать, что уже видно бегущих, потому что крестьяне или горожане, отсюда не различить, не идут, а бегут, подгоняемые этими тварями. Я видел их измученные, залитые потом лица, даже уловил, прислушавшись, хриплое сорванное дыхание.
