– Я не заставляю тебя себя слушать, - заметил я.
– Но мне ж интересно.
– Спасибо за заботу, - улыбнулся я.
Домовой пристально на меня посмотрел и задумчиво почесал свою седую головенку.
– Тебя что-то беспокоит? - наконец спросил он.
– Учеба, - ответил я. К чему скрывать очевидное? Мне, правда, было паршиво.
– А что с учебой? - Емельяныч, не понимая, посмотрел на лежащий на кровати учебник итальянского. - По-моему, у тебя неплохо получается.
– Не та учеба. Университет, - пояснил я. - Мне кажется, я туда не вернусь.
– Почему? Из-за прогулов? Наколдуешь, и люди забудут о них.
– Ты думаешь? - я скривился, представив себе, как я магией добиваюсь хороших отметок. - Посмотрим.
В дверь позвонили.
– Кто это? - спросил я домового, который и на таком расстоянии хвастал своим нюхом.
– Ох… запамятовал имя… Рыжий такой, с ушами лопоухими.
– Сашка?! - подскочил я. - Что делать?
– А что?
– Он же… Я не могу ему врать! - я схватился за голову. "Не могу, но должен…"
– Иди, открывай, - посоветовал Емельяныч. - А я пока твои магические книжки припрячу.
Но я еще медлил.
– Может, если подождать, он уйдет?
Но звонок продолжал звонить.
– У него там рука не отсохла? - возмутился домовой. - Иди лучше открывай, а то без двери и без звоночка останемся.
Делать было нечего. Плохо, что я дома один, а то можно было бы попросить бабушку сказать, что меня нет.
– Иди, - подтолкнул домовой, - у тебя получится.
Еще бы у меня не получилось! Я разозлился на весь мир и побежал в прихожку. Не спрашивая, кого бог принес, так как мне уже было это известно, я распахнул дверь.
– Привет, - на меня уставились серые прищуренные глаза. - Можно войти?
"Нельзя!!!"
Я задушил немой крик и, сделав над собой усилие, отошел в сторону, давая Бардакову пройти, а затем захлопнул дверь.
Едва Сашка вошел, меня будто пронзило иголкой, так, что я даже вздрогнул.
– Зуб болит? - с ходу спросил я.
Он непонимающе уставился на меня:
– Откуда ты знаешь?
– Щека припухла, - соврал я.
– А-а. Вот черт!
– Ничего, пройдет, - заверил я, собираясь это "пройдет" устроить.
Сашка отмахнулся, хотя зуб у него болел порядочно.
– Поговорим? - предложил он.
– Поговорим, - кивнул я. - Проходи.
Пока Ухо снимал куртку, я решил сходить в свою комнату и проверить, все ли убрал Иосиф Емельянович.
– Давай скорее, - поторопил я Сашку и, проходя мимо, словно просто так, хлопнул друга по плечу. Окна были открыты, и я понадеялся, что Сашка не удивится проскользнувшему ветерку. Он ничего не сказал. А я, довольный тем, что вылечил ему больной зуб, прошел в свою комнату.
В комнате был идеальный порядок. Емельяныч постарался на славу. Интересно, когда это он умудрился даже пыль стереть с книжных полок?
– Спасибо, - прошептал я.
– Пожалуйста, - донеслось из-под кровати.
В этот момент подошел Сашка. Он даже присвистнул, оглядев внутреннее убранство.
– Если верить в то, что признак творческого человека - беспорядок в его жилище, то ты, дружище, завязал с творчеством, - прокомментировал он.
– Да разве ж это порядок?
– А то. У меня так в лучшие времена не бывает. А ты, смотрю, прям чистюля.
– Да это бабушка прицепилась, чтоб мы со Светкой уборкой занялись, - я уселся на кровать. - Пришлось удовлетворить ее требования…
– Ты не рад меня видеть? - вдруг, перебив, резко спросил он.
"Нет. Не теперь…"
– Ну что ты? Рад. Это ты бросил трубку, когда мы разговаривали по телефону, - избрав лучшей защитой нападение, начал я. - А я очень даже рад, только буду радоваться еще больше, если ты не станешь терроризировать меня вопросами.
– Ты неделю не появляешься на занятиях, - напомнил Сашка. - Сколько это будет продолжаться?
– Не знаю, - честно ответил я.
– Так в универ ты не собираешься? - уточнил он, недоверчиво сверля меня взглядом.
Я покачал головой:
– В ближайшее время точно нет. Я занят.
– По телефону ты сказал то же.
– Может, сядешь, - предложил я. - У меня уже шея болит.
Он плюхнулся на стул и гневно воскликнул:
– Какого черта ты уходишь от ответа?!
– Я не ухожу!
– Уходишь! - он наклонился вперед и, понизив голос, более спокойно спросил: - Чем ты занят?
– Я работаю, - на этот раз это была чистая правда.
Похоже, Сашка это почувствовал и задал вполне логичный вопрос:
– Где и кем?
Честное слово, мне захотелось ответить, что в борделе проституткой по вызову. Но я осадил себя, прекрасно понимая, что мой собеседник в данный момент на шутки не настроен.
– Я не могу сказать, - подумав, произнес я. - Мне дали работу на условиях неразглашения. Если я кому-то расскажу, меня уволят.
Бардаков нахмурился.
– Брось, разве я кому расскажу?
– Я дал слово, - безаппляционно ответил я.
– Ладно, - он сдал назад и снова начал строить логическую цепочку. - Я понимаю, слово - это нечто важное. Но учеба? Диплом? Образование? Тебе же нравилось учиться. Неужели тебе платят так много, что работа заменила все и… и друзей?
Платят… Ха! Да, мне несколько раз давали деньги, но совсем немного. Мне было даже неловко брать их у Захара и остальных. Но ведь это действительно была моя зарплата. Кроме того, откажись я от этих денег, нам не на что было бы жить, ведь я не успевал не только учиться, но и работать.
– Платят мне достаточно.
– А зачем врал про девчонку?
– Не хотел говорить о работе.
Он пожевал губу.
– Даже так… Ладно. А тот тип у крыльца на черной "Волге"?
– Мой работодатель. Саш, это допрос? Я не обещал тебе чистосердечного признания, я не преступник. Ты мне не доверяешь или поверил моей бабушке, что я наркоман?
– Я ничему не поверил, - возразил Бардаков, и я заметил, как его внимательный взгляд обшаривает мою скромную обитель. - Просто я, как каждый уважающий себя журналист, сперва хочу собрать информацию и только потом делать выводы.
– А зачем тебе делать эти самые выводы?
– Ты мой друг, я хочу знать, что с тобой происходит. Ты же любил учебу, так почему же теперь она ничего не значит? А твоя бабушка? Она знает, что ты не появляешься в университете?
Нет, ну, мне, конечно, понятно, что друг переживает за меня. В другое время это даже приятно. Однако, когда забота начинает превращаться в опеку и даже почти слежку, это злит. Тем более, если вследствие этой слежки "следователь" может нарыть то, чего не стоит "нарывать".
Я вскинул голову.
– А ты хочешь ей об этом поведать?
Он, наконец, оторвал взгляд от обстановки и посмотрел на меня:
