— Оставь этих господ. — Первый выбрался из-за стола, зашагал по кабинету. — Не слишком ли мнительным ты стал? Может быть, ты просто надумал лишнего?
— Что именно я мог надумать? Прорывы? Поднимите записи пророков. Или я вру, что сообщал о неполном отряде? Я похож на самоубийцу?
— Успокойся.
— Не собираюсь. Я взбешен.
Эрик бы сказал, что он холодней зимнего снега. То ли Альмод почему-то сейчас врал, то ли при своих не считал нужным скрывать истинные чувства, а Первый в число «своих» не входил.
— … Потому что если собрать воедино все случившееся, выходит, что кто-то пытается погубить мой отряд. Но кто именно, мы уже не узнаем. Потому что прорицатель, который все отправлял нам зов, мертв.
— Прорицатели иногда не просыпаются после бдений. Черный корень — опасная вещь.
— Прорицатели иногда не просыпаются, голуби не долетают, зов приходит одному и тому же отряду несколько раз подряд, пока другие торчат в ставке месяцами. Бывает все. Но не разом и не с одним и тем же отрядом.
— Я разберусь. Но все же, по мне, ты слишком много о себе возомнил. Мир не вертится вокруг тебя.
— С моей точки зрения — именно вокруг меня он и вертится. — усмехнулся Альмод. Посерьезнел. — Поэтому я настаиваю, чтобы вы действительно попытались разобраться, не отмахиваясь, словно от докучливой мухи. К слову, где мой образец?
— В хранилище, как и остальных командиров.
— Проверьте.
— Если ты так хочешь. Чуть позже. — Первый помолчал. — Еще что-то?
— Да. — Альмод протянул стопку листов, которую до сих пор держал в руках. — Выдержка из магистерской Эрика. Думаю, это будет полезно нам всем.
Первый пробежал глазами один лист, второй…
— Тут ошибка?
— Позволите, господин? — Эрик взял лист.
Почерк у Альмода оказался мелкий и четкий, формулы и схемы изложены безукоризненно. Интересно, он забрал у наставника диссертацию или излагал по памяти?
— Нет, здесь все верно.
— Разверни. — сказал Первый, пододвигая к нему чернильницу. Взял у Эрика исписанный листок. — Действительно, интересно. Сам додумался, или дорабатывал идею наставника?
— Сам.
— Интересно. — повторил Первый. Перевел взгляд на Альмода. — Слушай, отдай парня мне.
Альмод хмыкнул, глянул вопросительно.
— И еще скажи, Фроди так и не хочет быть командиром? — продолжал Первый.
— Об этом вам нужно спросить у него самого. Чей отряд не дошел, пока меня не было?
— Отряды не пропадали. Ринд погибла, пусть Творец примет ее душу.
Альмод молча кивнул.
— Но дело не в этом. — продолжал Первый. — Я намерен переформировать отряды и оставить учителей в ставке. Всех, и плетельщиков. и мечников. Фроди возьмет отряд без тебя?
Альмод задумчиво покачал головой.
— Справится. Захочет ли — другое дело. Но я не буду отсиживаться в ставке.
— А тебя никто не будет спрашивать. — Первый пристально посмотрел на него, и Эрику на миг показалось, что сейчас посыплются искры. — Но пока это все пустые умствования. Я еще не решил, как это сделать, чтобы не пришлось перетрясать с полдюжины отрядов и набирать по меньшей мере три новых.
Он перевел взгляд на Эрика.
— Это не то, о чем следует болтать с новыми приятелями. Понял?
— Да.
— Как вы собираетесь оставить в ставке пацана, чтобы об этом никто не трепался?
— Придержать посвящение, например. Под любым предлогом. Повод найти нетрудно. А потом мне придется поторопиться с решением.
— И те, кто останется на прорывах, начнут люто завидовать тем, кто перестал на них ходить… — задумчиво произнес Альмод.
— Пророкам же не завидуют.
— Откуда вам знать?
Первый хмыкнул.
— Пророки рискуют на каждом бдении. Но в чем-то ты прав. Поэтому я и говорю, что надо хорошо подумать. Возможно, я все же решу оставить все как есть. А пока — отдай мне парня. Жалко будет, если такую голову сложит.
— В прошлый раз вы хотел отобрать у меня Ингрид, переведя в другой отряд. Чтобы в ставке всегда был кто-то, способный учить. Хотя мечников и без нее хватает. Теперь — Эрика. В следующий раз, если я до него доживу, обязательно поспорю с Ульваром или Астрид: захотите ли вы перехватить у меня очередного четвертого.
— Ну-ну.
— Пари?
— Обойдешься. — Первый посмотрел на Эрика. — А сам ты чего хочешь?
— Не знаю, господин.
— Альмод, выйди.
— Не стоит, господин. — сказал Эрик. — Я…
Возможность преподавать — и не малолетним балбесам, многие из которых еще не слишком понимают, за что их забрали из дома и заперли в университете, а взрослым… И кое-кто из них, как и он сам, тоже наверняка не знают, за что их забрали из привычного мира, каков бы тот ни был, и бросили навстречу тварям. Которых он тоже сможет больше не видеть. Как не видеть черных небес, разноцветных солнц. И драконов — если Альмод все же не врет.
Возможность не видеть его самодовольную рожу, разве что мельком в ставке. И остальных. Того, кто спас ему жизнь, сам при этом едва не погибнув. И ту, что дала ему возможность почувствовать, что и он на что-то годен. В то, что Ингрид не заметила того волка, Эрик не верил.
— Я бы предпочел остаться на том месте, где я сейчас, — сказал он.
— Альмод, все же выйди.
Тот в снова неподражаемо передернул плечами. Мягко закрылась дверь. Опустилось плетение, защищающее от подслушивания.
— Он предупреждал тебя, что такая просьба может возникнуть?
— Нет, господин.
— Ты не похож на искателя приключений. И Стеклянная пустыня далеко от твоей родной деревни, и от Солнечного.
— Озерное недалеко.
— У тебя там остались родичи? Или сам видел последствия?
— Нет.
— Значит, личных причин драться с тварями у тебя тоже нет. Чем Альмод тебя запугал?
Эрик вспыхнул:
— Вы хотите сказать, что я похож на труса? — И запоздало добавил: — Господин.
Первый рассмеялся.
— Нет. Прости. Но я слишком хорошо знаю Альмода. Он способен вывести из себя любого и очень быстро наживает врагов. Едва ли ты возлюбил его за прошедшие дни.
— Меня никто не запугивал, — набычился Эрик.
— Тогда почему?
Он помедлил, подбирая слова.
— Вы предлагаете мне безопасность. Но не свободу.
Первый помолчал.
— Понимаю. Но свободу я тебе дать не могу. От нас не…
Глава 11
Первый вскрикнул и рухнул прямо там, где стоял. Задергался, сипя, на губах появилась пена. Эрик слышал о подобном, но увидеть самому оказалось страшно — он застыл столбом на несколько мгновений. А потом все получилось одновременно: скинуть плетение, приглушающее звук, заорать во всю глотку, зовя Альмода, метнуться к Первому, рухнуть на колени рядом, по пути прихватив со стоящей у стены кушетки подушку, подсунуть под голову, мягко придерживая за плечи. Касаться бьющегося было неприятно, но не бросать же его.
Альмод влетел, хлопнув дверью, склонился над ними.
— Все правильно. Теперь только ждать.
Сам он, впрочем ждать не стал, начал диагностическое плетение.
— Часто с ним так? — спросил Эрик.
Говорят, такие приступы продолжаются не дольше пяти минут. Ему казалось, что тянется уже вечно.
— В первый раз вижу. Но… — Альмод присвистнул. — Смотри.
Эрик посмотрел. Прямо в ткани мозга что-то чужеродное… неправильное. Что-то, что будет разъедать плоть, пока человек не умрет — почти как твари, только самозародившееся в теле.
— Никогда такого не видел. Только читал. У него болела голова?
— Да кто ж знает? — ответил Альмод. Добавил. — Я видел. Давно, в Солнечном, Лейв радовался, как ребенок, что может показать школярам такое.
— Целитель, например, может знать.
— Откуда здесь взяться целителю? Больных чистильщиков не бывает.
Эрик бы сказал, что вот прямо сейчас держит за плечи того, кого не бывает, но вместо этого спросил:
— Почему?
— Подумай, — бросил Альмод. — Но все-таки я удивительно удачно заглянул к тебе на защиту. Практическое применение довольно ограничено, говоришь?
