Воевода тоже надел кафтан понезаметней. Однако менять «генеральские» малиновые портки, шитые по швам до голенищ жемчугом, он наотрез отказался. Глеб поглядывал на эти малиновые штаны с иронией.
Сам Первоход предпочел куртку из коричневой замши и штаны из лосиной кожи. На широком ремне его висел промысловый нож в берестяных ножнах. За спиной, в чехле из барсучьей кожи – огнестрельная ольстра.
Взглянув на итальянца, Глеб с улыбкой подумал: «Хорошо, что туалетную воду еще не изобрели. Этот парень вылил бы на себя полфлакона».
Рамон заметил его взгляд и спросил:
– Как думаешь, удастся нам попасть в Иноземье?
Глеб пожал плечом.
– Не знаю.
– Ты ведь там один раз уже был. Тебя не пугает возвращение?
– А должно? – приподнял бровь Первоход.
– В Иноземье тебе пришлось лицом к лицу столкнуться с адскими созданиями. Помни о том, что теперь на шее у тебя висит крест. А значит – ты можешь ожидать Высшей помощи. И, на мой взгляд, тебе не помешало бы об этом помолиться.
– Может быть, ты и прав, – сказал Глеб. – Но я не умею молиться. Так что сделай это сам – и за себя, и за меня.
Глеб тронул коня и подъехал к воеводе Бранимиру.
– Как дела у нас с припасами? – осведомился он.
Воевода посмотрел на него холодным, отчужденным взглядом и ответил:
– Все, что нужно, мы захватили.
– Порох, пули?
– Тоже.
Глеб погладил ладонью шею коня и задумчиво проговорил:
– У нас всего два заговоренных меча. Это плохо.
– Моим стрелкам мечи не надобны, ходок. Или ты думаешь, что пулей, выпущенной из мушкета, нельзя убить темную тварь?
– Если эта пуля отлита из белого железа, то убьешь наверняка. Обычной пулей убить темную тварь нелегко. Только если вышибешь ей мозги.
– Тогда тебе не о чем волноваться, ходок, – заносчиво проговорил Бранимир. – В моем отряде самые меткие стрелки.
Чуть сбавив спеси, он кашлянул в кулак и попросил:
– Расскажи мне о том, что нас ждет впереди, ходок.
Глеб успокаивающе погладил своего горячего коня и ответил:
– До межи доберемся верхом. Дальше углубимся в лес верст на пять-шесть, а потом коней придется бросить или отогнать с кем-нибудь назад.
– А потом?
– А потом будет Черный бор. Бор этот относительно безопасен. Но дальше, верстах в пятнадцати от каменной межи, начинается гиблая чащоба. Она кишит темными тварями. Пройдя еще верст восемь, дойдем до места, где раньше была деревня Моревка. Там когда-то добывали руду. В Моревских рудниках полно волколаков, они хоронятся в пещерах от дневного света, который им неприятен. Верстах в пяти от Моревских рудников будет Кишеньский жальник. Это огромное и очень древнее кладбище. Вот туда-то нам с вами и надо.
– А что будет за кладбищем?
– Мертвый город.
– А за ним?
– Лес вечной гари.
– А за лесом?
Глеб усмехнулся:
– Вижу, тебе нравится задавать вопросы, воевода. Должно быть, в прошлой жизни ты был дознавателем.
– И все же – что там, за Лесом вечной гари?
– Я не могу ответить на твой вопрос, Бранимир. За Лесом вечной гари находится странная область, которая постоянно меняет свой облик. На сколько верст эта область тянется – никому не ведомо. Когда-то там было Пепельное озеро. Но потом оно исчезло. Что там сейчас… – Глеб небрежно пожал плечами. – Об этом тебе лучше спросить у темных тварей. Если, конечно, они захотят с тобой говорить.
Бранимир хотел еще что-то спросить, но Глеб повернулся к стрелкам и зычно крикнул:
– Слушай мою команду, парни!
Тяжелая рука Бранимира легла Глебу на плечо.
– Ходок, воевода здесь я, – угрюмым, недовольным голосом напомнил он.
Глеб, двинув плечом, сбросил его руку и холодно проговорил:
– На время похода тебе придется об этом забыть, Бранимир. – Затем вновь повернулся к стрельцам, восседающим на крепких конях. – Внимание, все! Наша экскурсионная группа отправляется в Гиблое место. Мы пройдем обычным туристическим маршрутом, главной тропою «ходоков в места погиблые». Убедительная просьба – никому от группы не отставать и не отвлекаться. Фотографироваться на фоне достопримечательностей можно только с разрешения экскурсовода. Да, и еще: Бранимир теперь такой же турист, как и вы, а потому его приказы не имеют никакого значения. А вот того, кто ослушается меня, я брошу подыхать в гиблой чащобе! Все поняли?
Стрельцы удивленно уставились на воеводу, ожидая разъяснений. Бранимир сидел на своем вороном коне с хмурым видом и на стрелков не смотрел.
– Не слышу! – грозно пророкотал Глеб. – Все поняли?
– Да… Все… Мы поняли… – прогудели голоса стрельцов.
Глеб прищурил недобрые глаза.
– Надеюсь, что так! А теперь в путь!
Глеб тронул коня с места, развернул его и рысью поехал к большаку. Стрельцы и Бранимир двинулись за ним.
Воевода смотрел на спину Глеба гневным взглядом, чувствуя жгучее желание вынуть из ножен кинжал и метнуть его ходоку в спину. Лишь огромным усилием воли он заставил себя убрать руку с рукояти кинжала.
– Ничего, ходок… – беззвучно прошептали его губы. – Ничего… Я подожду.
По пути к Гиблому месту с отрядом не произошло ничего необычного. Ехали споро. Разговаривали мало. Время от времени устраивали привалы, подкрепляли силы хлебом и мясом, поили коней.
Погода благоприятствовала походу. Ветер утих, солнце светило ярко, и набегавшие изредка облака почти не портили картину. Глеб старался ни о чем не думать. Да, собственно, и думать тут было не о чем. Здравого смысла в этом походе немного, но Голица предложила ему положиться на веру – и Глеб положился.
Мерно покачиваясь в седле, он щурился на солнце, вдыхал полной грудью свежий лесной воздух и чувствовал себя почти счастливым. Теперь уже Глебу не верилось, что на целых три года он был лишен этих простых радостей жизни.
О времени, проведенном в царстве кошмаров, он тоже предпочитал не вспоминать. Нет, он не боялся этих воспоминаний. Просто они ничего не давали его душе. Старое правило, гласившее: «Живи сегодняшним днем», срабатывало и сейчас. Позади – мрак. Впереди – туман. Все, что может сделать человек в этом мире, это положиться на волю Высших Сил и плыть по течению в надежде на то, что это течение приведет его, куда нужно. Так Глеб и делал.
Рамон ехал чуть в стороне, и вид у него был возвышенный и задумчивый. Стрельцы то и дело косились на толмача, явно потешаясь над его ухоженным, утонченным видом. В паре верст от межи один из них не выдержал и насмешливо проговорил:
– Эй, толмач, не свались с кобылы!
Рамон остановил на нем взгляд и холодно ответил:
– Друг мой, я объездил больше кобыл, чем ты насчитаешь волосков в своем венике.
– В каком венике? – не понял ратник.
