Гости разошлись совсем ненадолго ― часа на два и снова собрались у Лесного Старика. С рассветом Медведю спели «утреннюю песню пробуждения зверя. Это должен был сделать Самар, убивший Медведя. Он провел всю ночь рядом с Имдой, а на рассвете выполнил свою обязанность. Так охотник должен был поступать и все остальные пять дней праздника.
Затем начался настоящий концерт. Все гости пришли на него в нарядных шелковых халатах с длинными полами; с вырезанными под мышками рукавов отверстиями. Главы семейств несли на праздник на березовых шестах своих богов-покровителей. Эти кумиры также были одеты в шелковые халаты, в «руках» у кукол платки, а вокруг «талии» затянут пояс.
Снова все гости одаривали Медведя и своих кумиров всевозможными подарками: монетами, соболиными шкурками, а дети ленточками и любимыми игрушками. Перед Зверем ставили угощение, вино, фигурки из теста, изображавшие оленей, после чего просили Медведя выбрать лучшего актера на празднике.
Со всего Юильска в дом Ягун-ики принесли длинные скамейки, ковры, шкуры. Зрители расселись, как в театре, в несколько рядов по краям избы. Начался концерт для Медведя. Артисты по очереди пели ему и хвалебные, и веселые песни. Выступающие надевали на голову берестяные маски, раскрашенные соком лиственницы, охрой или сажей. Маски были самой различной формы ― плоские, в виде конического колпака, как цилиндр. В них прорезали отверстия для глаз и рта, но у всех обязательно был длинный пришивной нос, напоминавший клюв птицы. Вина за убийство Медведя и поедание его мяса на Медвежьем празднике возлагалась на птиц ― Ворон.
После песен началась следующая часть медвежьего праздника ― драматические представления. Некоторые семьи разыгрывали целые пьесы. Актерами были только мужчины в масках, при исполнении женских ролей они надевали поверх своей одежды женские платья. В течение трех вечеров артисты разыграли по десятку сцен из повседневной жизни хантов: изображали трусливого охотника, неудачное сватовство, объевшегося черемухой, столкновение с чиновником. Никто не смел обижаться, если насмешливая сцена относилась к нему. В промежутках между сценами устраивали танцы под музыку. Все танцующие держали во время танца бубенчики, те издавали приятный звон и отгоняли непрошенных гостей и злых духов. Шаманы тоже нашли возможность прорекламировать себя, предсказывая зверобоям удачную охоту.
Русских гостей тоже просили выступить. Наступила их очередь. Мирослав, Водостьян и Варвара разыграли перед гостями сказку «Маша и три медведя». Когда Варя, изображавшая девочку, бесцеремонно поела из всех медвежьих тарелок и сломала стульчик медвежонка, возмущение зрителей достигло высшей степени. Послышался недовольный ропот и сказка так и осталась недосказанной. Ханты осудили подобное отношение к Хозяину праздника и недовольным гулом и свистом сопровождали представление про плохую девочку, обидевшую Медведей:
― Что у русских за сказки?! Долой!
― Надо срочно исправлять положение! ― шепнула Варвара друзьям. ― Давайте споем русские частушки.
Тут же в руках у Водостьяна непонятно откуда появилась балалайка. Он первым попытался загладить вину перед Высоким Гостем:
Повстречал турист медведя
У березового пня:
― Будешь «завтраком туриста»,
А туристом буду я!
Добрые ханты тут же отошли от такого «самопожертвования» и радостными возгласами и аплодисментами поблагодарили русских участников праздника.
― Теперь ты, Мир! ― подтолкнул друга Водостьян.
«Ты, поди, убей медведя!
Мне советуют соседи.―
Этот страшный animal
Твою милку обнимал!».
Ханты подумали и не очень-то приняли эту частушку. Кто хлопал, кто ― опять свистел.
― Варя, твоя очередь.
― Ой, ребята у меня только неприличная! ― засмущалась Варвара.
― Совсем неприличная? ― тихо спросил Мирослав?
― Да нет, вроде можно, ― махнула рукой Варвара.
Мы в колготках «Голден леди»
Выйдем смело на медведя!
Пусть порвет медведь нам глотки ―
Будут целыми колготки!
Добрые ханты радостно смеялись.
― Мне, кажется, им «чернуха» должна понравится! ― хмыкнул Мирослав. ― Давайте представим маленькую сценку.
Мирослав, Варвара и Самар пошептались и представили гостям маленькую сценку. Мирослава нарядили в шкуру, взятую напрокат в доме одного охотника.
Маленький мальчик в медведя играл.
В шкуре медведя по лесу скакал.
Тихо подкравшись, охотник Михей
Убил лжемедведя из «пушки» своей.
Собравшиеся гости бурей аплодисментов встретили эту сценку. Маленького мальчика им почему-то жалко не было.
― Хороший у вас праздник! ― сказала Варвара Ягун-ики. ― Как я поняла, он у вас главный ― поважнее Нового года будет?
― Да. Медведь для хантов животное священное. И этот праздник жил всегда, хотя христианская церковь боролась с ним, пытаясь искоренить языческие обряды в царской России. Говорят, люди Филофея триста лет назад тоже пытались запретить его. И советская власть на наш праздник покушалась, комиссары даже людей арестовывали. Но мы все равно отмечали Медвежий праздник, правда, в глубокой тайне. Жители Юильска вечерами, тайком, чтобы не узнало начальство, убегали в зимовье, которое находилось в пятнадцати километрах в тайге. Там ночью они устраивали медвежьи пляски, а утром, как ни в чем не бывало, возвращались в колхоз на работу. И так каждый день, ибо этот праздник длится четыре или пять ночей.
К счастью, сейчас из таких мероприятий тайны не делают. Более того, в прошлом году губернатор края и нефтяные магнаты выделили нам деньги на постройку новых культовых домов. Причем местные жители ставят сруб за неделю, работают с энтузиазмом.
― Ягун-ики, я все-таки не понимаю. Ты говоришь, Медведь ― священное животное для хантов. Так почему же его убивают? ― спросила Варвара.
― Медведь в миропонимании хантов ― это не только лесной зверь, но и возвышенное существо. Когда в детстве он жил на небе, его неудержимо влекла земля. Отец его ― верховный бог Торум ― уступил просьбам сына и опустил его в люльке на землю, поручив блюсти здесь порядок и справедливость, не причинять вреда людям. Однако Медведь нарушает некоторые установки отца, и его убивают охотники и, как предписано Богом, устраивают в честь Небесного Зверя обрядовый праздник. Кстати, северные жители всегда отрицают, что убили Медведя. Медведя не убивают, а «низводят» из леса в селение.
