Шансы? Неужели у нее и в самом деле были какие-то шансы? Какая-то возможность пройти по этому тончайшему полу? Пробираться вдоль стены тоже было невозможно. Там совершенно не за что было уцепиться.
Невероятно осторожно она сделала пробный шаг на паутину.
Она подалась под ее ногой, затрещала у стен, но Шира не стала обращать на это внимание. Она все сильнее переносила на ногу центр тяжести, и наконец поставила ее прочно.
Шира увидела, как рвется тонкая сеть вокруг ступни, и в ужасе отдернула ногу назад. Но какие-то ниточки уцелели, и она сделала новую попытку, на этот раз рядом с прежним следом. И хотя паутина угрожающе затрещала, она осмелилась теперь твердо встать на одну ногу и вытянуть вперед другую. Связи с надежной горной почвой уже не было. Она находилась на качающейся, дрожащей сетке над ужасной пропастью.
Шира слышала, как колотится ее сердце. Каждый шаг давался ей с трудом, ее охватило невероятное нервное напряжение. Если она провалится, ничто не сможет ее спасти — ее смешает с ужасной массой там, внизу. Единственное, на что она смотрела все время, было слабое, дрожащее пламя далеко в конце зала. Она знала, что это факел Мара, который указывал ей, где находятся следующие ворота.
А надежда на Мара была невелика…
Ее испытание, паутина, равномерно покачивалась, она понимала, как легко провалиться в пропасть. Человек, совершенно свободный от высокомерия или тщеславия, без проблем прошел бы по этому полу. А она не могла! Ее всегда спасали одна или две слабых нити, а когда она посмотрела назад, то увидела, что оставила на своем пути ужасные, рваные следы в легчайшей паутине.
Шира горько улыбнулась. Ну, конечно же, она не свободна от недостатков! Но когда она на дрожащих ногах осторожно двигалась вперед, она обратила внимание на одну странность. Хотя она не прошла еще и половины пути по полу, она увидела явную разницу в тяжести своих шагов и в том, как они рвали сеть. Иногда она могла проскользнуть на несколько локтей вперед — как по воздуху, не оставляя глубоких следов, в другой же раз она была просто уверена в том, что сеть вот-вот лопнет.
«Это разные события, разные периоды в моей жизни», — догадалась она.
Казалось, пламя стало ближе. Надежда росла!
Внезапно кровь ударила ей в руки и ноги. Паутина лопнула, и она упала на одно колено. Растопыренные пальцы вцепились в петли узора, разрывая их на мелкие куски. Какое-то мгновение она лежала неподвижно, не отваживаясь пошевелить и пальцем. В голове она чувствовала тяжелые удары собственного сердца.
Вновь раздался оглушительный голос.
— Шира, Шира, твое высокомерие станет причиной твоей гибели.
Она наконец-то смогла осторожно сесть. Паутина выдержала.
— Но что я сделала не так? — спросила она, глядя в потолок, в своды пещеры.
— А ты не знаешь? Разве ты не высокого мнения о себе? А ты не знаешь, что любишь участвовать в состязаниях, которые твой белый отец стал проводить в Норе, и всякий раз страстно хочешь победить? А разве ты не ликуешь, когда выигрываешь? И разве не ощущаешь сдержанное превосходство по отношению к тем, кто выступает хуже?
Шира наморщила лоб.
— Я не знаю. Возможно, я вела себя высокомерно, сама того не подозревая.
— Именно, — прогрохотал голос. — Тебе не следовало участвовать в состязаниях. Так в душе человека появляются преувеличенные представления о незначительных ценностях. А сейчас можешь идти дальше!
Удивленная тем, как легко ей удалось выбраться, она поднялась, сначала немного неуверенно, с трудом вновь обретая равновесие на разорванной в клочья качающейся сети, и осторожно продолжила путь. Сейчас она была настолько возбуждена, что едва осмеливалась перевести дыхание. Больше всего ей хотелось бросить все это и с плачем устремиться в темный проход, из которого она и появилась. Но когда она повернула голову, то увидела, что никакого отверстия в стене больше нет, путь назад был теперь закрыт для нее. Она не смогла удержать рыдание. Она чувствовала себя такой отчаянно одинокой, ей хотелось хотя бы вновь услышать тот же голос, но она не осмеливалась попросить его.
Тут она вдруг со страхом увидела, что пол стал еще более ненадежным. С каждым шагом, который она старалась делать крайне осторожно, ее ноги проваливались все глубже. Она была где-то посредине сети, но все равно между нею и мерцающим пламенем было огромное расстояние. Паутина вокруг нее затрещала, сердце Ширы забилось, как у пойманной птицы, и она слабо застонала, бесконечно напуганная. Казалось, что пропасть приближается, и те несколько нитей, которые были еще целы, натянулись до предела.
Внезапно ей стало легче, казалось, пол стал надежнее. Расстояние от ужасной пропасти снова увеличилось. «Теперь я снова вступаю в „добрый период“ моей жизни, — подумала она с облегчением. — Только бы он продолжился до конца пути!»
Не успела она это подумать, как вся сеть под нею разорвалась, она попыталась нащупать опору, но ничего не нашла.
— Факел! Он гаснет! — закричал Даниэль.
— Осторожно, Map! — в ужасе воскликнул Ировар. — Подними его повыше!
Map состроил гримасу, но повиновался.
В ужасе они смотрели, как пламя, потрескивая, превращалось лишь в слабые огоньки, маленькие искры, все более слабые.
— О, Шира, — прошептал Вассар, глубоко удрученный.
Все они чувствовали, что постепенно гаснущий факел — плохой признак. Шира была в опасности.
— А мы не можем как-то пройти через гору? — в отчаянии спросил Даниэль.
— Мы ничего не найдем, — ответил Ировар. — Ничего, кроме твердой скалы.
— Но Шира где-то внутри.
— Это же не обычное путешествие по пещерам в горе, — объяснил Ировар. — Этот путь не для нас. По мере того, как Шира продвигается вперед, гора за ней смыкается. Сейчас она уже не может выйти. Ее единственное спасение — достигнуть источника.
Даниэлю впервые захотелось плакать.
Сармик в отчаянии смотрел на мерцающее пламя.
— Неужели мы ничего не можем сделать? Молиться богам… или духам, может быть?
Ировар покачал головой.
— Это не поможет. Мы не можем изменить с помощью молитв прежнюю жизнь Ширы. Теперь она должна отвечать за все, что говорила, делала и думала. Сейчас она выяснит, достойна ли того, чтобы дойти до источника. Мы можем только надеяться.
— То есть теперь ты знаешь всю легенду об источниках? — спросил Сармик, Волк.
— Не больше того, что Шире рассказал Шама, какие-то другие отрывочные куски я слышал от Тун-ши, и постепенно они всплывают у меня в голове. Не знаю, как это получается.
— Я думаю, что, если духи захотят что-то сказать нам, Ировар, они будут говорить твоими устами, — серьезно произнес Сармик. — A Map ничего не может сделать?
