К горестным мыслям об Угольке все время примешивалась и другая, не менее горестная мысль, – о жратве.
«Дурак ты, парень, – ругал себя Хлопуша. – С тобой сам Господь говорил, а ты все про жареного цыпленка. Ни стыда у тебя, ни совести».
Остановившись перед дверью, ведущей в комнату Шкуродера, Хлопуша поднял кулак, чтоб постучаться, но тут дверь открылась сама собой. На пороге стоял Вичкут Шкуродер – рослый мужик с широкой и серой, будто сотканной из пепла, бородой и недобрым, хмельным взглядом.
– Тебя прислал Пастырь? – сухо спросил он, обдав Хлопушу запахом перегара.
Тот кивнул.
– Да. Он велел мне прийти сюда и слушаться тебя во всем.
– Как кличут?
– Хлопуша.
Шкуродер прищурил хмельные глаза и усмехнулся.
– Здоров же ты, паря. Бычка-двухлетку, небось, на горбу подымаешь?
– Подымаю, – признался Хлопуша.
– Это хорошо. Такой-то молодец мне и надобен. Проходи в логово.
Комната была большая, сплошь уставленная свечами и лучинами, от света которых тут было ясно, как днем. В дальнем углу комнаты стоял стол, уставленный ествой и кувшинами, а за ним сидели мужики. С полдюжины, не меньше. Все крепкие, краснорожие, угрюмые.
При виде жратвы в брюхе у Хлопуши скрутило.
– Гляди, ребята, какого медведя нам Пастырь прислал! – весело сказал Шкуродер и подтолкнул Хлопушу в спину.
– Здравствуйте, люди добрые, – смущенно проговорил Хлопуша и низко поклонился разбойникам.
Те, однако, молчали, усердно работая челюстями и разглядывая Хлопушу холодными глазами. Один из них вдруг щелкнул пальцем по пустому кувшину и посмотрел на атамана. Тот усмехнулся, глянул на Хлопушу и сказал ему:
– Сегодня ночью отправимся на дело, парень. А пока вот что: сбегай-ка ты в кружало и купи баклажку водки.
Хлопуша удивился.
– А разве Пастырь…
– Пастырь ничего не узнает, коли ты не будешь болтать, – заверил его Шкуродер. – Подставь-ка ладонь.
Хлопуша сделал, как он просил. Атаман Вичкут высыпал ему на ладонь медяки. Заглянул в его растерянное лицо и усмехнулся.
– Ну? Чего стоишь? Дуй за водкой!
Хлопуша нахмурился и неуверенно произнес:
– В «кущах» Пастырь запрещает нам пить хмель.
Вичкут прищурил шальные глаза, несколько секунд в упор разглядывал Хлопушу, потом сказал:
– Ладно. – После чего сунул руку в карман расстегнутого кафтана, достал еще несколько медяшек и всучил Хлопуше. – На это купишь себе чего-нибудь пожрать. Ты ведь хочешь жрать?
– Хочу, – признался Хлопуша. – Так голоден, что, кажись, сожрал бы сейчас и тебя, не будь ты страшным разбойником.
Шкуродер засмеялся.
– А ты лихой парень! Ночью посмотрим, каков ты в деле. А пока купи себе цыпленка. Да гляди, не проговорись Пастырю. Коли ты об нас не скажешь, я об тебе тоже ничего не скажу. Идет?
Хлопуша представил себе жареного цыпленка, облизнулся и кивнул.
– Идет.
– Ну, ступай. Ступай, богатырь Хлопуша. Но смотри не задерживайся, а то мои ребятки не любят ждать.
Жареный цыпленок – штука вкусная, но уж больно маленькая. Хлопуша проглотил его, почти не заметив. Лишь раззадорил накопившийся голод.
Народу в кружале почти не было. Четыре мужичка, один угрюмый, худосочный купчишка да молодой охотник – вот и весь народ. Хлопуша нарочно выбрал это окраинное кружало, чтобы не наткнуться на какого-нибудь знакомого. Он опасался расспросов и собственного болтливого языка.
На столе перед Хлопушей стояла баклага с водкой, купленная для Шкуродера и его людей. Обгладывая цыплячьи косточки, верзила поглядывал на баклагу и размышлял, сколько ж еще цыплят и перепелов можно было купить, коли бы он все деньги потратил на жратву.
Размышляя об этих высоких материях, Хлопуша не сразу заметил, что к столу его подошел коротышка в кафтане до пят. Коротышка кашлянул в кулак, привлекая внимание Хлопуши, а когда тот воззрился на него, сказал:
– Слышь-ка, парень.
– Чего надо? – сдвинул брови Хлопуша.
– Мы тут с приятелем об тебе поспорили. Вот, гляди. – Мужик положил на стол подкову.
Хлопуша глянул на подкову и нахмурился еще больше.
– И на кой леший она мне сдалась? – спросил он у коротышки.
Тот усмехнулся и тоже спросил:
– Согнешь ее?
– Может, и согну. Только на что мне это?
– Я заметил, ты голоден. Коли согнешь подкову, куплю тебе еще одного жареного цыпленка.
Хлопуша посмотрел на мужика недоверчиво.
– Не шутишь?
Мужик достал из кармана гроздь медяшек и положил на стол:
– Вот. Согни подкову – и они твои.
Хлопуша посмотрел на медяшки, усмехнулся и кивнул.
– Добро.
Он отодвинул тарелку с обглоданными косточками, взял подкову, повертел ее в руках, приноравливаясь, затем ухватил поудобнее и без особого напряжения смял подкову в пальцах.
– Готово! – сказал он, швырнул смятую подкову на стол и сгреб медяки.
– Ну и здоров же ты, паря! – восхищенно проговорил коротышка.
Хлопуша самодовольно улыбнулся и хотел ответить в том роде, что боги знают, кому давать силу, но тут чей-то незнакомый голос рядом спокойно произнес:
– Сдается мне, что не так уж он и силен.
Хлопуша повернул голову на голос и увидел за соседним столом незнакомого человека.
Человек этот был широкоплеч, строен, темноволос и худощав. Лицо загорелое, обветренное, а одет в охотничью куртку и длинный суконный плащ. По виду – молодой охотник-промысловик. Впрочем, не такой уж и молодой. Лет тридцать, наверно, не меньше.
– Кто ты? – спросил парня Хлопуша, сурово сдвинув брови.
– Тот, кто легко надерет тебе задницу, – небрежно ответил парень и отхлебнул из своей кружки.
В голосе незнакомца было что-то такое, что заставляло воспринимать его слова всерьез. В другой раз Хлопуша бы отступился, однако сейчас взгляды всех посетителей кружала были обращены на него. Все ждали, что он ответит наглому незнакомцу.
И Хлопуша ответил:
– Поправь меня, ежели я не так понял, – проговорил он, повернувшись к парню всем телом и закинув локоть на спинку скамьи. – Ты хочешь сказать, что сможешь одолеть меня в кулачном бою?
– Легко, – ответил незнакомец таким голосом, будто говорил о чем-то само собой разумеющемся, и снова отхлебнул из своей объемистой кружки.
Хлопуша сжал кулаки. Съеденный цыпленок вернул ему былую уверенность в себе, которую он изрядно подрастерял за последние голодные месяцы.
– Да будет тебе известно, незнакомец, что в Хлынь-граде нет человека, которого я не смог бы одолеть в поединке! – прорычал Хлопуша свирепым голосом.
– Мне это неизвестно, – сухо заявил незнакомец. – И я готов побить тебя прямо здесь. – Он достал из кармана куртки золотую монету и показал ее Хлопуше. – Одолеешь – этот золотой солид твой. Ежели нет – я заберу у тебя твою баклагу.
