Цель восьмимесячного, полного опасностей пути, перед ним. То, ради чего они покинули Храм в Четвертом месяце, отправившись на край света, не раз смотрели в глаза смерти, неузнаваемо изменились, приобретя совсем другие цели в жизни… Врата Ночи — но идет из них не Ночь, даже с большой буквы, а нечто куда более страшное. Гибель магии, потом и гибель Мира…
Долго ждать не пришлось. Зоркие глаза Сати замечают движение на безжизненной равнине. Размашистым шагом, кажется, плывя в пяди над землей, к ней приближается нелепая фигура в странной серой одежде (не штаны, не рубашка — все вместе). Та же самая — Сати будто вновь ощущает горячие ласки плети. Впрочем, на этот раз истязания вроде бы не предвидится.
— Прекрасно, — усмехается Вестник. — Было забавно смотреть, как ты их дурачила. Знаешь, почему они поверили тебе?
— Почему, Вестник?
Она знает ответ, но почему не сделать приятное тем, кто властен и в жизни твоей, и в смерти?
— Они слишком верят себе, своему уму и опыту. Не понимают, что кто-то может обмануть их самих. Ты похожа на них, Сати. Не верим никому только мы. Потому мы сильнее вас всех. Не потому, что у нас в распоряжении Сила многих Миров.
— Надеюсь, их способности, как не зависящие от меня, на оплате не отразятся?
— Конечно, нет, Сати. Мы не крохоборствуем. Поскольку Наместника радует твое прилежание, мы решили, что ты исполнишь Волю нашего Создателя в этом Мире.
— Я буду Наместником?
— Не сейчас. Только когда они перебьют друг друга… Когда опасность минует, ты начнешь обучение, ибо сразу занять такой пост нельзя.
— Что мне делать сейчас?
— Пока отдохни. За Вратами находится «мир подскока»… То есть мир, откуда мы осуществляем завоевание. Там ты можешь отдохнуть, тебя встретят.
— И есть кровать? Я уж не помню, когда последний раз спала в постели!
— И кровать есть, и камин, и бассейн. Даже хорошенькие служанки, если ты равнодушна к парням. Можно и слуг… По твоему желанию. Только представь себе, что нужно — и магия все сделает.
— Так оно — не настоящее?
— Мы не барахольщики, чтобы таскать из других Миров всякий хлам, — строго говорит Вестник. — Разницу ты не ощутишь. Иди. Скоро отдыхать будет некогда.
— Как прикажете, почтеннейший, — мурлыкает Сати и отправляется к исполинскому валу шлака вокруг Врат. Пока есть возможность, надо отдохнуть. Скорее всего, долго бездельничать не позволят.
Сати блаженно потягивается, жмурится, подставляя лицо яркому солнцу. Нагретый песок кажется мягким и шелковистым, босые ноги облизывает теплая морская волна, долетающий с берега ветерок несет аромат лугов и лесов, иномировых трав и цветов. Их умопомрачительно много, таким зеленым буйством может похвастаться, наверное, лишь никогда не виденный пуладжийкой Аркот.
— Надеюсь, будущая Наместница удостоит меня своим вниманием? — глумливо интересуется Вестник.
Девушка вздрагивает, открывает глаза, щурясь от яркого света, торопливо закрывает рубашкой грудь. Юбка далеко на песке, до нее сразу не дотянешься. Предчувствие не обмануло: не прошло и суток, как Вестник пришел, тот самый, что полосовал ее плетью. Похоже, он приставлен специально.
— Да, господин. Неккара и Аэлла убеждены, что Тетрик предал и ведет к Вратам Тварей Ночи, дабы похитить Силу Мира.
— Кстати, это так, дорогуша.
— Что?!
— Тетрик действительно подчинил своей воле готовую к отправке на юг группу Тварей. Ведет их к Вратам, дабы их уничтожить. Вот будет смешно, когда они с Аэллой столкнутся… Кстати, почему бы тебе не подбросить носительнице Силы Мира мысль, что она тоже может такое проделать?
— Сама догадается, — махает рукой Сати.
— Тридцати было мало? — тон Вестника не меняется, но Сати ежится, как испуганный ребенок. Как один, заныли оставленные плетью синяки. — Никогда и ни в чем не допускай небрежности. Вот станешь Наместницей — тогда за твои промахи будут отдуваться подчиненные, тобою сотворенные Вестники. Пока изволь работать, засучив рукава. Так у вас говорят?
Сати кивает.
— Доберись до нее, и как можно скорее! Потом вернешься. Бой вот-вот начнется. Кстати, как остальные?
— Когда подойдет группа Мелхиседека, — отвечает Сати. — Их ждет приятный сюрприз — Неккара и, что куда хуже, Аэлла. Очень обозленная из-за мнимого предательства Тетрика. В спину ударят Леонтино со товарищи, и, в том числе, армия орков.
— Потом что?
— Если они победят, наверняка схватятся меж собой. Я сказала Неккаре и Аэлле, что Леонтино также жаждет заполучить Силу Мира, а тем троим, что Неккара и Аэлла могут напасть и на них. Но вы же все видели, зачем спрашиваете?
— Нужно, — лаконично отвенчает Вестник. — Отвечай.
— А Тетрик?
— Ему придется по очереди бить Леонтино, Мелхиседека (если продержится против Аэ и Леонтино), и лишь затем Аэллу. Он наверняка израсходует Силу на них.
— Но ведь и Аэлла тоже.
— Вот именно. Они столкнутся, до конца вычерпают Силу Мира. Кто бы ни победитл, он останется почти беззащитным.
— Все верно. Остальное — работа для нас, Вестников, и Наместника. Сделаешь дело — и возвращайся за наградой. Заслужила.
— Как прикажете, господин…
Больше всего Тетрик опасался скальных теснин на Земле Ночи. Их легко заблокировать даже небольшому войску… Но похоже, что он слишком хорошо думал о здешних Хозяевах. Может быть, они собрали всех Тварей Ночи под Марддаром, и теперь остались без войска…
Бесчисленная стая Тварей Ночи минует ущелья без малейшего сопротивления — и подобно половодью разливается по огромной, усыпанной шлаком равнине. Безостановочно хрустит под миллионами лап шлак, хмурится над головой небо цвета спекшейся крови, они бегут и в то же время, кажется, стоят на месте: горы, окаймляющие исполинскую мертвую равнину, скрылись за горизонтом уже на второй «день». Кажется, что весь Мир превратился в безжизненную равнину, в нем остался лишь шлак, бурое небо, ледяной и в то же время мертвенно-затхлый воздух и без устали марширующее кошмарное воинство. Но где начало его пути и где конец — дано знать лишь тому, кто ведет его к победе или гибели. Впрочем, как выглядит цель пути, не знает и он. Его ведет чутье — Сила Мира безошибочно указывает путь, а он направляет движение армады монстров одной силой мысли.
Тетрик вздыхает. Трудно быть полководцем, даже если войско состоит из безмозглых (по отдельности) чудовищ, годных лишь чтобы убивать. Еще труднее просчитать действия врага, которого безмозглым не назовешь. А советчиков лишь двое — мальчишка на два года младше его самого, но которого учили хоть азам тактики, и девчонка-рыбачка, сестра и бывшая уличная плясунья. Она о войне знает только то, что на нее нужно надевать шлем, и там страшно…
