Пользуясь заминкой, Станислав посоветовал, глядя на людей внизу:
— Нам сильно повезло, что смогли удержать третьи ворота, они наше самое уязвимое место в обороне, если бы здесь были войо с лестницами, то…
— С этим надо что‑то делать, — согласился Ярослав, в душе радуясь предлогу для задержки команды.
Как бы понимая чувства товарища, Станислав поддержал:
— Хочешь не хочешь, а придётся строить башни с решетками–герсами, каких бы затрат и сил это нам ни стоило, — и неожиданно выкрикнул в сторону врагов, как будто ему надоело ждать. — Те, кто хочет жить, идите к воротам цитадели, сдавайте оружие, остальные пусть на нас не обижаются…
И без заминки продолжил речь, обращенную к Ярославу:
- …в противном случае будем трястись, как заячий хвост, ожидая нападения!
— Слишком много труда придётся вложить… — покачал головой Ярослав.
— А куда денешься! — развел руками Тимофеич.
Как ни странно, но призыв Станислава подействовал, или чаша терпения в душах воинов переполнилась, они по одному, по два, особенно раненые, стали покидать строй, направляясь к воротам цитадели. Здесь со стены опустили бадью, в которую они складывали свои мечи, луки и копья, затем её подымали на стену. Когда набралось прилично безоружных (почти все раненые), створки приоткрыли и позволили протиснуться. Здесь их сразу вязали и ставили под охрану на нижнем дворе — форбурге.
Постепенно сдала оружие большая половина бурутийцев, оставались самые стойкие и отчаянные, но и их черед пришёл, когда командир сам решил сдаться. Через полчаса пленные были рассортированы, конфликт исчерпан.
* * *Глядя со стены на рейд и корабли, которые после начала атаки ушли от причала, Ярослав подозвал Ибирина:
— Ты говорил, что кормчий — твой старый знакомый? — спокойно спросил он.
— Не отказываюсь! — гаркнул старый моряк, не понимая, к чему клонит командир.
— В таком случае, — с хитрецой улыбнулся Ярослав, — тебе поручается уговорить бандюгана вернуть корабли к пристани, в противном случае нам придётся пленных кормить до скончания века или зарезать прямо сегодня. Сам понимаешь, ни то, ни другое нежелательно. Возьми помощников и плоты, что остались от переправы лучников, постарайтесь выйти на рейд.
В ответ старый разбойник осклабился:
— Может пленных того, прирезать! Меньше хлопот!
На такое высказывание Ярослав не на шутку рассердился:
— Марш выполнять приказ! — грозно воскликнул он. — Иначе прикажу тебя выпороть!
— За что?! — искренне удивился мужик.
— За непонимание политической обстановки, — без задержки выпалил Ярослав, жестом уточняя отсутствие этого самого понимания в голове Ибирина.
Старый моряк не понял, что такое «политическая обстановка», но уяснил — нечто очень важное, потому решил за благо побыстрее выполнить приказ. Сдача в плен бурутийцев сняла с души Ярослава тяжкий камень, и он с легким сердцем оставался на стенах почти до конца дня, отдавая распоряжения и управляя немалым хозяйством колонии. Как ни странно, потери при столкновении оказались не так велики, нежели можно было ожидать. Раненых двадцать один человек со стороны переселенцев и пятнадцать бурути, причём большая часть врагов получила ранения в самом конце боя, когда на них сыпался град стрел со всех сторон. А вот убитых только двое и, как ни странно, оба бурутийца. Одного убила Анна болтом в грудь, вторым оказался страж посланника, его всем скопом завалили люди Ярослава, настолько он был силен. Это случилось в момент, когда тот защищал своих товарищей, шедших открывать ворота цитадели, и погиб в коридоре пропилеи в, до конца сдерживая почти всю группу арбалетчиков во главе со Станиславом. По какой причине те и опоздали к воротам.
Ярослав поначалу намеревался похоронить смелого воина с честью, но не мог. Предательство, совершенное стражей посланника, требовало наказания, а трое других, целенькие и живенькие, сдались на милость победителя. Ярослав немедленно отделил их от остальных пленных и заявил возмущённым вероломством воинам:
— На предателей мое обещание жизни и свободы не распространяется. Эти люди, будучи стражниками посла, совершили преступление. Вместо того чтобы защищать вверенное их попечительству лицо, вероломно напали на доверивших им хозяев. Наказание одно — смерть!
Пленные по-возмущались, стражи были лучшими из них, но быстро успокоились, вероятно, думая, что и сами они тут на птичьих правах, и жизни их ничего не стоят. В результате пленных растолкали по погребам, где решили временно содержать до лучших времен.
С ранеными дела обстояли сложнее. Легким оказали посильную помощь, а тяжелых разместили с удобствами, как могли, выставив стражу. Ольга Николаевна хлопотала в полную силу, но десяток человек требовали срочных операций, а помочь практически некому. Среди аборигенов, конечно, находились «доки», бескорыстно предлагавшие услуги, но видя их неуклюжие попытки врачевания, она просто гнала прочь, а стража из землян, приставленная к ней, недвусмысленно давала понять, куда следует идти…
Так она и делала одну операцию за другой, бессменно, в окружении только своих помощниц–землянок, которых выбирала и готовила сама.
События в это утро развивались столь бурно и стремительно, что люди долго не могли прийти в себя и успокоиться. Лихорадка боя сменилась эйфорией победы, и народ более не мог сдерживать чувств. К вечеру то там, то тут начинали образовываться кучки стихийного праздника и попойки. Глядя на безобразие, Ярослав понимал, что людей не остановить, и его строгость никто не поймёт. Приказы, даже самые жёсткие, не исполнят, чем только выставит себя на посмешище. Лучшим выходом было не пускать дело на самотек, а взять в свои руки.
В первую очередь он собрал командиров:
— Всем отделить от своих людей одну треть, пусть пьянствуют, сколько влезет, остальным находится на стенах в карауле, за распитие спиртного — наказание. Те, кто пойдет сегодня в караул, получат свою долю позже, завтра–послезавтра.
Жиган с разведчиками вернулись во второй половине дня, не найдя корабля с воинами. К их приходу последствия боя уже стерлись, народ встречал навеселе, удивляя ничего не подозревающих разведчиков жуткими рассказами схватки. Не успел Сергей доложить, как Юля, увидев Ярослава, сорвалась с места, в сердцах бросилась на шею со словами:
— Как я рада тебя видеть! — на глазах у всех показывая отношение к командиру.
В ответ Ярослав не сопротивлялся, но медленно высвободился из объятий девушки.
