- Почему?
Он потер лицо.
- Потому что тогда все это ничего не значит. Все что произошло… все это ни для кого. Ты не поняла бы.
- Я не пойму? - Холодный вопрос. - Ты думаешь, что я не понимаю, что поставлено на карту? Я не забочусь о принце - не так, как ты. Меня больше волнует, что он представляет для будущего этого королевства, будущего таких людей, как моя семья. Я не позволю другим иммигрантам быть ослабленными. Я не хочу, чтобы дети моих сестер приходили домой с разбитыми носами, снова, из-за их иностранной крови. Ты сказал мне, что Дорин может исправить мир, сделать его лучше. Но если он уйдет, если мы сделали ошибку сегодня, сохраняя ему жизнь, тогда я найду другой способ, чтобы достичь этого будущего. И еще одно, если мне придется. Я буду продолжать возвращаться, независимо от того, сколько раз те палачи спихнут меня вниз.
Он никогда не слышал от нее столько слов сразу, никогда... даже не знал, что у нее была сестра. Или это она была тетей.
Несрин сказала:
- Прекрати жалеть себя. Оставь этот курс, но возьми другой. Приспособься.
В его рту пересохло.
- Тебе когда-нибудь причиняли боль? Твоему наследию?
Несрин посмотрела на ревущий огонь, ее лицо было как лед.
- Я стала городской охранницей потому, что ни один из них даже не попытался мне помочь, когда другие школьники окружили меня с камнями в руках. Ни один, даже при том, что они слышали мой крик. - Она встретилась с ним взглядом. – Дорин Хавильярд предлагает хорошее будущее, но ответственность так же лежит на нас. В том, как простые люди хотят действовать.
Верно - все верно, но он сказал:
- Я не оставлю его.
Она вздохнула
- Ты еще более изворотливый, чем королева.
- А ты ожидала, что я буду другим?
Полуулыбка.
- Я не думаю, что ты бы понравился мне, если бы не был таким упрямым ослом.
- Ты признаешься, что любишь меня?
- Прошлым летом ты не говорил, что тебе достаточно.
Несмотря на себя, Шаол смеялся.
- Завтра, - сказала Несрин. – Завтра мы выдвигаемся.
Он сглотнул.
- Выбрать новый курс, но оставить тот же путь.
Он сможет сделать это. Он может попробовать, по крайней мере.
- Увидимся в канализации с утра пораньше.
Эдион пришёл в сознание и попытался воспринять каждую деталь, окружавшую его, не открывая глаз. Солёный ветер из ближайшего открытого окна легко касался его лица; рыбаки кричали о своём улове в паре кварталов отсюда; и – и кто-то дышал рядом спокойно, глубоко. Кто-то спящий.
Он открыл глаза и увидел, что находился в маленькой, обшитой деревянными панелями комнате, украшенной с заботой и пристрастием к роскоши. Он знал эту комнату. Знал это место.
Дверь напротив его кровати была открыта, за ней была большая комната – чистая, пустая, наполненная солнечным светом. Простыни, на которых он спал, были шелковыми и новыми, подушки – пышными, а матрац – невообразимо мягким. Усталость овладела его телом, и тупая боль настигла его. В голове стало намного яснее, когда он посмотрел на источник этого спокойного, глубокого дыхания и увидел женщину, уснувшую в кремовом кресле возле кровати.
Её длинные, оголённые ноги лежали на одной из согнутых рук, шрамы всех форм и размеров покрывали её. Она положила голову другую на руку, её золотые волосы, длиной до плеч – кончики были окрашены в красновато-коричневый, как будто дешёвая краска уже почти смылась – покрывали её лицо. Её рот был приоткрыт, она спала, одетая в большую белую рубашку и что-то похожее на чёрные мужские трусы. В безопасности. Живая.
На один миг, он задержал дыхание.
Аэлина.
Он беззвучно произнёс её имя.
Как будто услышав, она открыла глаза, приходя в состояние боевой готовности, внимательно осматривая дверной проём, комнату за ним, потом саму спальню на предмет опасности. И затем, наконец, она взглянула на него и стала абсолютно неподвижной, только волосы развевались на ветру.
Подушка под его головой стала мокрой.
Она просто вытянула ноги, как кошка и сказала:
- Я готова принимать благодарности за мою зрелищную операцию спасения в любое время, ты же знаешь.
Он не мог остановить слезы, которые текли по его лицу, даже когда он прохрипел:
- Напомни мне, чтобы я никогда не переходил тебе дорогу.
Её губы дрогнули в улыбке, и её глаза – их глаза – заблестели.
- Здравствуй, Эдион.
Когда он услышал своё имя из её уст, что-то высвободилось у него изнутри, и ему пришлось закрыть глаза, тело вспыхнуло болью, когда он задрожал от усилия сдержать слёзы. Когда он собрался с духом, то сипло сказал:
- Спасибо тебе за такое зрелищное спасение. Но давай больше никогда не будем делать что-то подобное.
Она фыркнула, её глаза сверкнули серебром.
- Ты как раз такой, каким я мечтала, чтобы ты был.
Что-то в её улыбке подсказало ему, что она уже знала – Рен или Шаол сказали ей о нём, о том, что он был Адарланской Шлюхой, о Беспощадных. И всем, что он мог сказать, было:
- Ты чуть выше, чем я себе представлял, но ведь никто не идеален.
- Это чудо, что король смог удержаться от твоей казни до вчерашнего дня.
- Скажи мне, что он в таком бешенстве, какого ещё никто не видел.
- Если бы ты слушал достаточно внимательно, ты мог услышать его вопли, доносящиеся из дворца.
Эдион рассмеялся, и его рана заныла. Но его смех прекратился, когда он осмотрел её с головы до пят.
- Я придушу Рена и капитана за то, что они позволили тебе спасать меня в одиночку.
- Ну вот, приехали. - Она бросила взгляд на потолок и громко вздохнула. - Минута приятного разговора, и затем врождённая фэйская хрень проявилась с гневом.
- Я подождал дополнительных тридцать секунд.
Часть её рта вздрогнула в улыбке:
- Я искренне полагала, что ты не протянешь и десяти.
Он засмеялся ещё раз, и понял, что, хотя он и любил её раньше, он точно любил воспоминания – принцессу, которую у него забрали. Но не женщину, королеву – последний осколок семьи, который у него остался.
- Это того стоило, - сказал он, его улыбка начала исчезать. - Ты того стоила. Всех этих лет, всех ожиданий. Ты этого стоишь. - Он вспомнил момент, когда она взглянула на него, остановившись перед плахой, непокорная, дерзкая, дикая.
- Я думаю, в тебе сказалось исцеляющее зелье, - проговорила она, но её голос дрогнул, когда она утирала глаза. Она опустила ноги на пол. - Шаол сказал, что ты ещё паршивее, чем я бываю большую часть времени.
- Шаол скоро будет придушен, а ты всё не помогаешь мне.
Она опять подарила ему эту полуулыбку:
- Рен на Севере – мне не удалось увидеться с ним, до того как Шаол уговорил его уехать ради собственной безопасности.
- Хорошо, - сказал он и растянулся на кровати. Кто-то переодел его в чистую рубашку, так что он выглядел достаточно прилично, но он с трудом смог перейти в сидячее положение. - Иди сюда.
Она посмотрела на кровать, на его руку, и он подумал, не перешёл ли он черту, воскрешая ту связь между ними, которая больше не существовала – пока её плечи не расслабились, и она не поднялась из кресла в плавной, кошачьей манере, перед тем как плюхнуться на кровать.
Её запах понравился ему. На секунду он мог только глубоко вдыхать его, фэйские инстинкты кричали, что это была его семья, его королева, это была Аэлина. Он узнал бы её, даже будучи слепым.
Даже учитывая, что другой запах смешался с её собственным. Поразительно сильный и древний, и – мужской. Любопытно.
Она взбила подушки, и ему стало интересно, знала ли она как это было важно для него, как для мужчины полуфэйца, что она перегнулась, чтобы поправить простыню, более того, потом пронзила его острым, критическим взглядом. Заботилась о нём.
Он уставился на неё в ответ, осматривая на предмет ранений, любого знака, что кровь, покрывавшая её в тот день, не принадлежала только тем мужчинам. Но не считая нескольких маленьких, уже заживающих порезов на её левом предплечье, она была в порядке.
Когда она выглядела уверенной в том, что он не собирается вот-вот умереть, и когда он стал уверен, что раны на её руке не заражены, она откинулась на подушки и сложила руки у себя на животе.
- Ты хочешь начать первым, или мне придётся?
Снаружи, чайки кричали друг другу, и этот мягкий, солёный ветерок поцеловал его лицо.
-Ты, - прошептал он. - Расскажи мне всё.
Она так и сделала.
***
Они говорили и говорили, пока голос Эдиона не стал хриплым, и тогда Аэлина угрозами заставила его выпить стакан воды. Позднее она решила, что он выглядит слабым, и потому побрела на кухню и принесла оттуда немного говяжьего бульона и хлеба. Лисандра, Шаол и Несрин находились далеко за пределами её взгляда, так что квартира была полностью в их распоряжении. Хорошо. Аэлина не была расположена делить её двоюродного брата на тот момент.
