— Вижу, вы всё продумали.
Бобби промолчал, глядя на директора.
— Но как насчет мистера Олливандера? Я помню ваш ответ, что Вы за него не отвечаете, не трудитесь его повторять. Дело в том, мистер Грейнджер, что Вы отвечаете за Олливандера, хотите того или нет. По Вашим показаниям ему грозит Азкабан.
— Да, не стоило ему бросаться в людей Авадой Кедаврой, — небрежно сказал Бобби.
— Вы так думаете? У меня есть показания шестерых свидетелей, что мистер Олливандер шутил. У него не было серьезных намерений.
— Я могу показать Вам мертвое дерево, в которое попало заклятие. В любое удобное для Вас время.
— Благодарю, это очень любезно с Вашей стороны, — вежливо ответила Макгонагалл. — Шесть свидетелей готовы подтвердить, что мистер Олливандер не имел в виду убивать вас, он просто неудачно пошутил. И следователи поверят им, хотя бы потому, что и Вам, и Олливандеру нет семнадцати лет. Это была не настоящая Авада кедавра. Вы отличник по Темным искусствам и должны знать, что выполнение Авады кедавры требует серьезной магической мощи и определенного настроя, которые совершенно непостижимы семнадцатилетнему мальчику. Школьник, способный вызвать полноценную Аваду кедавру, — большая редкость.
— Олливандер у нас большой талант.
— Однако я вижу, что Вы остались совершенно живы и здоровы.
Бобби уставился на директора.
— Авада кедавра, какой бы она не была, не причинила Вам вреда, все закончилось хорошо, и История не знает сослагательного наклонения «что было бы, если бы». Было то, что было, а всего остального — не было. И надеюсь, урок Вы хорошо усвоили.
— Простите, профессор, я не понимаю, — упрямо сказал Бобби.
— Почему Вы упорствуете? За применение Непростительного к человеку, тем более этого Непростительного, нарушителю полагается Азкабан, Вы понимаете это?
— Понимаю. Полностью под мою ответственность, — упрямо сказал Бобби.
— Олливандеру 17 лет, как Вам…
— Мне 16.
— Больше не перебивайте. Ему 17 лет, он даже не начал жить, и Вы хотите загубить ему жизнь? Вы готовы взять на себя такую ответственность?
— Готов, — коротко отрезал Бобби.
— Ну что ж… Я тоже могла сегодня Вас отчислить. Поводов более чем достаточно. Но я поступила с Вами милосердно, Вам не кажется? Вы не отчислены. Так Вам ли требовать строгости и всей кары закона, когда Вы сами чудом избежали отчисления? К Вам были милосердны, имейте милосердие к другим. Если Вы желаете буквального исполнения закона, то закон будет строг ко всем. Почему только к Олливандеру? К Вам тоже. Или Вы больше не настаиваете?
Макгонагалл посмотрела на Бобби и вздохнула.
— Олливандер пострадал куда больше Вас, юноша. У него нет заманчивых предложений из Дурмстранга, ЖАБА досрочно он не сдаст, и ему кроме Хогвартса больше некуда идти. А в Хогвартсе принято, что тот, кто просит о помощи, всегда ее получает. Если Вы не знали этого раньше, мистер Грейнджер, то усвойте. Мы проявляем милосердие и всегда даем шанс на исправление. Что тоже Вам отлично известно. Напомнить, сколько раз Вы были на грани отчисления, мистер Грейнджер?
— Я никогда не бросался в одноклассников Авадой кедаврой, — сказал Бобби.
— Оставьте, Грейнджер. А теперь давайте начистоту. Вы первый спровоцировали Олливандера. Вы знали о его порывистом и взрывном характере, Вы отдавали себе отчет, что он неадекватно реагирует на Ваши шутки. Но Вы на свой страх и риск продолжали дразнить его. Я наблюдаю, как Вы постоянно провоцируете Олливандера, уже много лет. Наконец, Вы доигрались. Но упрямо отказываетесь признать, что сами виноваты.
— Действительно, профессор, мне как‑то в голову не приходило, что на шутки принято отвечать Авадой кедаврой, — огрызнулся Грейнджер.
— Вы невыносимы! — вспылила директор, встала и отошла к окну.
Бобби закусил губу.
Его озарило… «Бобби, прошу тебя, дай слово, что Олливандер серьезно не пострадает…»
И он дал слово.
А слово слизеринца тверже алмаза.
И он дал слово своей девушке…
— Простите, профессор, я погорячился, — ровным голосом сказал Бобби. — Я был неправ. Я подумал и решил, что не буду выдвигать обвинения против Олливандера.
— Слава Мерлину, — открыто выдохнула директор.
Бобби встал:
— Я могу быть свободен?
— Подождите.
Бобби снова сел.
— Я должна взять с Вас слово, что об этой истории никто больше не узнает. Такое слово мне уже дали ваши товарищи.
«Чего я только не делаю ради тебя, Лили…»
— Я согласен.
— Вы не пожалеете, что проявили милосердие, мистер Грейнджер. Мистер Олливандер получил выговор, отмену права посещений Хогсмида по субботам и еженедельные отработки на место субботних прогулок до конца курса. Возможно, взыскание будет продлено и на следующий курс.
Бобби встал.
— Спасибо, профессор. Я всё осознал, что Вы сказали, и я никогда не забуду Вашей доброты.
Он попрощался с директором и вышел.
В конце концов, он остается в Хогвартсе, с Лили Луной. А Дурмстранг от нее очень далеко.
Ученый Кот отмечает, что Бобби постарался сдержать данное им слово. Он собрался никому не рассказывать об истории с дуэлью. Даже Лили Луне.
Собственно, ему и не пришлось.
Хотя Фред Уизли дал ту же клятву, что Бобби, тем же вечером он всё рассказал Лили.
Читатели, Ученый Кот не хочет рассказывать дальше.
Как бы я хотел перескочить через следующие события, коротко заявить, что шестой курс прошел без приключений, и перейти к следующей главе, где профессор Слагхорн нашел для Бобби летнюю рабочую практику.
(Нашел на самых законных основаниях, ибо у Бобби был блистательный аттестат СОВ и грамоты многих маститых научных журналов! У Бобби могли быть уже самые выгодные предложения работодателей!)
Как бы хотел Ученый Кот повести рассказ о триумфальной карьере и прочих успехах Бобби…
Но сначала он расскажет о его поражениях.
Он расскажет, как Бобби не желал верить своим ушам, услышав новости о дуэли от Лили Луны.
Как он был потрясен реакцией Лили Луны, которая кричала подобно Макгонагалл: «Доигрался!» и «Я тебя предупреждала!»
Как он безуспешно ждал, что Лили его пожалеет, ведь его чуть не убили…
— Ты сам его спровоцировал. Я знаю Найла четыре года, и он кристально честный человек, не преступник и не убийца, — завила Лили. — Я тебе сто раз говорила, что он порядочный человек и хочет всю жизнь посвятить борьбе с Темными Силами, он спит и мечтает, что его примут в Орден феникса…
— Если его туда примут, пожалуй, они обойдутся без меня, — усмехнулся Бобби. — И могут сразу присвоить ему звание Почетного авадиста–кедавриста.
— Сколько можно издеваться над Найлом, это не смешно! — вспыхнула Лили.
Бобби смотрел на нее с изумлением.
