Ну да. Есть им дело до меня. Эльфийская спесь, подумал Дэни брезгливо. Но почему? Почему – эльфийская, и как я мог прожить такую бездну лет, я – не эльф, а простой смертный? Как я сумел не состариться? Как вообще вышло, что я считал себя эльфом, а?
Может быть, это, каким-то чудом, известно или понятно Пауку? Какова, однако, умора – орк понимает тебя лучше, чем ты сам! Описаться или обрыдаться!
Кружилась голова и хотелось спать, болезнь еще не ушла окончательно и Дэни чувствовал мутную слабость – но так хотелось дождаться Паука, что он встряхивал головой, отгоняя сон и причинял себе намеренную боль воспоминаниями. Теперь из запертых, замурованных глубин памяти всплывали такие на диво яркие картинки, что хотелось кричать, как от ожога. Дэни уже готов был биться головой о стену, колотить по ней кулаками и орать: "Что я такое? Да что же я такое? Я – законченная сволочь или просто чья-то добыча?!" – когда в пещеру, сопровождаемый Шпилькой, вошел Паук, внеся с собой запахи ветра, дикого чеснока, горной травы и хищного зверя.
Дэни улыбнулся. Он смотрел на орков, как в первый раз, совершенно трезвым и ясным взглядом, и поражался изменившейся общей картине. Почему, собственно, эти живописные хищники казались ему такой уж неописуемой мерзостью? Дэни оценил каменные бугры мускулов под лоснящейся зеленоватой кожей и звериное обаяние подвижных морд с цепкими, насмешливо-разумными взглядами; он рассмотрел рысьи кисточки жесткой шерсти на ушах и собачьи носы, безусловно предназначенные для такой же тонкой, как и у ищеек, работы, отметил тяжеловатую, как у медведей или волкодавов, опасную грацию движений. Монстры? Почему, собственно? Только потому, что они отличаются от людей?
Но ведь волки, пумы, яки тоже изрядно отличаются. И их никто, как будто, не называет монстрами, уродами и порождением Зла. Хищники? Опасны? Так опасны не только волки и пумы, но даже одичавшие псы и необъезженные кони. И что вообще не опасно в нашем несовершенном мире?
А если, к примеру, волк не добил меня, когда я был ранен? Или конь вынес с поля боя? Положим, медведь лизнул, когда я валялся в беспамятстве, и привел в чувство. Ведь я бы был благодарен зверю, честное слово. Я решил бы, что эта бессловесная тварь не лишена какого-то своеобразного понимания доброты и дикого, но благородства. Только орк не может рассчитывать на мою признательность. Я не припишу ему ни благородства, ни доброты, ни разума. Он в любом случае – гнусная дрянь, преследующая отвратительные цели.
Ну и кто же я? Эльфийская спесь! Эльфийская мразь…
Паук ткнулся носом Дэни в ухо и втянул воздух, заставив человека отдернуться в сторону.
– Ничего, – сказал орк удовлетворенно. – Уже не пахнешь, как полудохлый. Что хотел?
– Сказать спасибо, – вырвалось у Дэни почти бессознательно.
Паук ухмыльнулся, и за его плечом хихикнула Шпилька.
– Не стоит, – сказал орк. – У меня свой интерес.
– Какой? – тут же спросил Дэни. – Вот что я хотел спросить. Ты ведь знал заранее, ты убедил меня вспомнить – так из чего ты хлопочешь? Какая тебе нужда?
Шпилька устроилась на краешке тюфяка, а Паук присел на корточки, сматывая с запястья изрядно засаленную плетеную веревочку.
– Люди говорят, – начал он, глядя не на Дэни, а на собственные пальцы с веревкой, натянутой руной "дорога", – что всякие вернувшиеся долго не живут.
– Какие это "вернувшиеся"? – пораженно спросил Дэни. – В смысле – вернувшиеся из Пущи? Это же невозможно!
– Почему, – возразил Паук, нацепляя петлю на указательный палец. – Люди рассказывали, что очень возможно. Что кое-кто возвращался.
– Это какие люди? – спросил Дэни. – Холуи Карадраса?
– У меня там не было приятелей среди людей, – сказал Паук. – Они у Карадраса все-таки здорово накрученные были, боялись аршей. А вот в армии Фирна у меня был настоящий товарищ. Его убили в том бою… ну, помнишь, я рассказывал?
Дэни кивнул.
– Да, когда ты… якобы видел Государыню.
– Угу, – сказал Паук. – Тогда. Этого парня по-человечески звали Шек, а по-нашему – Громила. Он красивый был человек, не то, что ты. Высоченный такой и почти квадратный. С нормальными мускулами. Першерона из обоза мог поднять, как овцу. Из людей бывают очень стоящие…
– Паук, – перебил Дэни с досадой, – давай без лирики, а? Ты начал о том, что он рассказывал…
– Ну да, – Паук ухмыльнулся несколько смущенно. – Паршивый из меня рассказчик. Так вот. Он рассказывал, что у него в городишке жила женщина по имени Чокнутая Эльза. Когда эта Эльза была молодая, у нее был друг, но они не грелись, а хотели по-человечески пожениться, знаешь?
Дэни хмыкнул.
– Ну, имею представление.
– Этот друг был, как Громила говорил, вроде тебя. То есть, как любят эльфы, такой весь… игрушечный. И молодой. И не дотрагивался до своей подруги по-настоящему. И все хотел чего-то такого… как Громила говорил, высокого. Отличиться. И один раз ушел в лес, а в лесу пропал.
– Он ушел к Государыне, – пробормотал Дэни. – Как я. Ты что же, хочешь сказать, что многие эльфы – не эльфы, а просто люди? Люди, как я? Которые просто ушли в Пущу, а Государыня их приняла? Это может быть?
– Наверное, может, – сказал Паук. – Я же уже сказал, друг этой Эльзы ушел в лес и пропал там с концами. А какие-то пастухи потом говорили, что видали лешачку верхом на твари. И Эльза очень горевала. Может, думала, что этот парень в беду попал, а может, жалела, что у нее детей от него теперь не будет – она с самого начала хотела, чтобы были дети. Сначала она все плакала, а потом начала его искать в лесу.
– Совершенно бесполезно, – сказал Дэни, – Кто попало в Пущу попасть не может. Это – Закрытый Путь, через кровавый ручей. Или ты этот ручей перешел и теперь видишь дорогу, или нет, тогда ты можешь тысячу лет блуждать…
Паук согласно покивал.
– Вот-вот. Она и не могла его найти. Ходила-ходила… Громила говорил, что эта Эльза была красивая по человеческим меркам и хорошо пахла, так что ее многие хотели, но она никого к себе не подпускала, а все искала того…
Дэни вспомнил про Кэтрин и содрогнулся.
– И что? – спросил он шепотом.
– Ну что… Прошло много лет. Эльза стала старая, человеческие мужчины больше к ней не принюхивались, и о ней заговорили, что она с ума сошла. Вроде как ищет парня, который уже давным-давно умер. Но однажды эта Эльза вернулась домой вместе с ним. С живым.
– Да?! – закричал Дэни, так что Шпилька шарахнулась и фыркнула:
– Не вопи в ухо!
– Вот именно, – сказал Паук. – Только Эльза была уже старая, с морщинами, седая, а этот парень совершенно не изменился, будто вчера ушел. Он Эльзу обнимал, и было похоже, что она ему бабушка, а не подруга.
– Кошмар какой, – сказала Шпилька.
