– Кошмар какой, – сказала Шпилька.
– И что дальше? – спросил Дэни, которому вдруг стало очень холодно. Он натянул одеяло, но все равно не мог согреться. – Что с ними сталось?
– Они поженились, – сказал Паук. – Их все расспрашивали, как так вышло, что они опять встретились, но Эльза почти ничего не помнила, только плакала, а этот парень отмалчивался. Он по деревне все ходил, ходил… все трогал, рассматривал, как разбуженный… и у него было такое лицо, будто он хочет вспомнить сон, но не выходит. В общем, сначала он с Эльзой был ласковый, но все остальное его бесило, а потом и Эльза начала бесить. И он стал пить с людьми эту дрянь, от которой дуреют.
– Он спился? – спросил Дэни тихо.
– Не успел, – сказал Паук. – Шел вечером пьяный, упал и умер. Года не прошло. Говорят, сердце разорвалось. А Эльза, когда узнала, пошла домой, сделала петлю из веревки, надела на шею и задохнулась. И все.
– Ужасно жалко, – сказала Шпилька.
– И ты решил, что я – как он? – спросил Дэни, кутаясь в одеяло. – Но почему?
Паук толкнул его в колено.
– Потому что Громила говорил, что этот парень ему говорил, что был солдатом Королевы Маб.
Только тут Дэни почувствовал, что уже давно плачет – слезы текли сами собой, и из-за болезненной слабости было не остановиться. Он смутился, вытер рукавом лицо и сказал:
– Это сильно, Паук. Я понял. Ты, вероятно, прав. Я ужасно устал… но нам с тобой надо обсудить одну вещь.
– Какую? – спросил Паук с интересом.
– Пойдешь ли ты со мной в Пущу, – сказал Дэни и лег на спину. Слабость становилась совершенно непереносимой. – Прости, у меня больше нет сил слушать. Я могу только думать. Я… подумаю…
Сон навалился мягко и тяжело, как толстое ватное одеяло.
Дэни разбудили орочьи голоса и запах еды. Он открыл глаза и сделал смелую попытку сесть – попытка почти удалась, а Крыса заметила движение и подала Дэни руку.
Держась за Крысино запястье, он уселся.
– Смотрите! – завопил Задира, переходя с языка аршей на язык людей. – Эльф очухался!
– Вовсе я не эльф, – возразил Дэни. – Кажется, все знали об этом еще раньше, чем я.
Заявление вызвало общий смех; Паук сказал:
– Поздно спохватился! Я знаю, что по-человечески тебя зовут Дэни, и все знают. Ты, когда бредил, орал, что ты – Дэни Лисс, только это имя ничего не значит. Так что по-нашему быть тебе Эльфом, пока тебе новое имя не дадут.
– Ничего себе! – возмутился Дэни. – Теперь я не хочу!
Шпилька и Крыса завизжали от восторга; Задира ткнул его в плечо и насмешливо сказал:
– Да ты сам не знаешь, чего хочешь! Ты же сам громче всех верещал, что ты – эльф, всем мозги проел, а теперь отказываешься, да? Ребята, нет, скажите, он не дурак после этого?
Дэни задумался. Шпилька воспользовалась моментом и понюхала его в шею, вызвав нервный спазм от щекотки:
– Бедняжка, – протянула она якобы сочувственно. – Это так подло с их стороны, я понимаю. Но ты же знаешь, Эльф, они такие гады. Им только дай над кем-нибудь поиздеваться. И придумать какое-нибудь подлое прозвище этим ничего не стоит.
– Ага! – радостно подхватил Задира. – Слуги Зла, что возьмешь!
Паук с Пыреем переглянулись и ухмыльнулись; Клык почесал за ухом и сказал:
– Ты, Паук, интересную штуку затеял. Я в жизни не видел, чтобы кто-то из людей так отбрыкивался. Не поверите, но обычно им льстит сравнение – а этот еще и… того. Действительно якшался с лешачкой.
– Клык, – сказал Дэни, – это меня не оскорбляет. Просто я, вроде бы, наконец, понял, что это – неправда. Это как если бы тебя назвали Эльфом.
Его слова вызвали новый приступ веселья.
– Ну, во-первых, меня-то не назовут, – сказал Клык, ухмыляясь. – Во-вторых, я сам себя так не звал. А в-третьих, мы с тобой сильно различаемся, видишь ли.
Орки были настроены скорее иронически, чем злорадно. Дэни смирился.
– Хорошо, – сказал он с грустной улыбкой. – Но у вас ведь не так, как у людей. Имена не на всю жизнь, я хочу сказать. Возможно, это имя – ненадолго?
– Зависит от тебя, – сказал Паук. – Имена дают по делам. А твои дела пока так плохи, что, кроме Эльфа, ничего не светит.
– Паук, – сказала Крыса, – ты лучше дай человеку пожрать, хватит его воспитывать. Не так уж он плох на самом деле. Не хуже большинства других людей.
– Угу, – сказал Паук. – Он уже выкарабкался. Теперь, я думаю, не подохнет, если ему вареного мяса дать.
– Эльфы мяса не едят, – тут же встряла Шпилька.
– Точно! – снова подхватил Задира. – Они едят мед! Брр-рр…
Дэни невольно рассмеялся.
– Ну да, мед я ем, – сказал он. – Но вот в данный момент мясо, наверное, ем тоже. Тем более, что меда у вас наверняка нет.
– Мед есть, – сказал Клык. – Не так уж много. Для лечебных целей.
Вероятно, у Дэни сделалось очень понятное выражение лица: Крыса, ухмыляясь, принесла горшок с медом, а все прочие откровенно приготовились наслаждаться редким зрелищем – человек по доброй воле пожирает такую гадость.
А Дэни ел восхитительный горный мед, пахнущий пряным горячим летом, мед, хранимый прямо в сотах – чувствуя, как делается жарко. Наверное, со стороны это выглядело не так отвратительно для орков, как они ожидали: любопытная Крыса даже осторожно сняла пальцем каплю меда с горшка и лизнула палец. Впрочем, результат ей не особенно понравился.
– Ужасно сладкое, – сказала Крыса разочарованно. – На вкус точно такое же, как на запах. Как это можно жрать – уму непостижимо.
Пырей куснул ее за острый кончик уха.
– Ясное дело, – сказал он. Дэни первый раз сумел услышать в орочьей речи и повадках тихое тепло. – Ты же сейчас все тянешь в рот только для того, другого парня. Это ему было интересно.
Крыса толкнула его плечом. Дэни пил молоко и наблюдал за ними, удивляясь не столько тому, что видит ласки орков, сколько тому, что каким-то образом не видел их раньше.
Крыса, думал он, жена… ну, скажем, официальная подруга Пырея. Судя по всему, они относятся друг к другу с искренней любовью. Но как, скажите на милость, их нежности могли казаться мне злобной грызней без причины? Я же не так глуп, чтобы не понять – где были мои глаза и мозги?
Да чтоб я лопнул! Крыса и Шпилька – действительно женщины! Это весьма заметно, и вовсе не только потому, что они мельче ростом. У них же совсем другие повадки, они мягче, осторожнее в общении, даже не лишены своеобразного кокетства. Я даже вижу, что Задира безнадежно влюблен в Шпильку, она его дразнит и цепляет, а он готов все простить и со всем согласиться. Вот только самой Шпильке, похоже, больше нравятся Клык и Паук, но Клык общается с ней, как с девочкой, а Паук только отшучивается…
Дэни размышлял и поражался. Ну и как можно не замечать настолько простых и очевидных вещей? Насколько предвзятым должен быть взгляд, чтобы принимать за жестокость и злобу дружескую возню и любовную игру? И почему это мой взгляд был настолько предвзятым?
