— Разве тебе это предназначено?! — крикнул Дэвид, продевая на пальцы кастет. Его друг, с которым он зашёл в бар, Дерек в синей спортивной куртке, до сих пор не вынимавший ладонь с пистолетом, вышел из-за стола и медленно двинулся на атлетов.
— Ты чего визжишь, свинина? — Самый мелкий гигант-тяжелоатлет с бритой блестящей головой, вскочил, опрокинул тарелку с салатом на пол, схватил пивную бутылку со стола и швырнул в лицо наступавшему. Раздался чмокающий хруст. Голова Дерека мотнулась назад, казалось, сейчас отделится от шеи и покатится. Снопы крови с разбитого лица взметнулись во все стороны. Дэвид перескочил свой стол и вонзил кастет в зубы Хамона, и пока тот успел рассмотреть свои летевшие выбитые зубы с брызгами кровавых слюней, Дэвид нанёс ему удар в челюсть. И вроде сокрушил тяжеловеса. Хамон, словно скошенный исполинской косой, рухнул, утянул с собой стол и Даниила, но сразу начал тяжело подниматься.
В баре поднялся женский визг, крики, многие поспешили на выход. Охранник бара, забежавший с улицы, бегал растерянными глазами и не знал, что предпринять. Хао́с — второй друг Дэвида — уже нанёс несколько ударов ножом в горло лысого и сразу получил под ухо настолько мощный удар кулаком, что шея его хрустнула, неестественно вывернулась и он рухнул безжизненно на бок. Четвёртый из компании Дэвида — Сэм, не разобравшись, думая, что Потап из одной компании с тяжеловесами, врубил ему удар пяткой в грудь, едва не проломил. Потап кубарем перелетел упавший столик и затылком грохнулся об стекло аквариума и на мгновение замер на полу возле Даниила. Дэвид яростно долбил кастетом Хамона, стараясь добить, но тот, нагнув голову, выставил руки-кувалды, ринулся на него и снёс своей массой тела, протаранил все до единого столика до параллельной стены. Они вонзились в кирпичи и уже лёжа продолжили друг друга убивать: и Дэвид, и Хамон достали ножи.
Дерек поднялся с пола, пошевелил шеей из стороны в сторону, осторожно погладил ладонью лицо, разбитое в кровавое месиво, сломанная переносица прорвала кожу, белая кость торчала над кончиком. Он поискал глазами на полу выпавший пистолет, поднял и передёрнул затворную раму. Из глубины зала к нему нёсся четвёртый атлет — видимо, сидел на подстраховке за другим столом, — вытянул руку с «Макаровым», грохнул выстрел. Пуля прошила щёку Дерека, который не обратил внимания на боль, с перекошенным ненавистью лицом выстрелил в ответ. Посыпалась посуда, начали переворачиваться столы. Сэм, собиравшийся пинком размозжить голову Потапу, развернулся, вытащил из кармана спортивных штанов «глок» и, не глядя куда стрелять, начал давить на спусковой крючок. Невообразимая пальба понеслась в баре. Летели брызги стёкол, щепки, осколки посуды, бутылок. Даниил подтянул стул, прижал ладонь к голове, свернулся, стараясь укрыться за пластиковым сиденьем. Потап подполз к нему и повернул стол, укрывая обоих от случайных пуль.
— Здесь, кажется, — крикнул Потап Даниилу, — полбара на полбара друг друга хотят убить!
Рядом на колено присел Сэм, прячась от пуль за столом, он бешено палил в ответ. Потап опасался, что бандит сейчас посмотрит на них, развернёт ствол и выпустит остаток обоймы в их головы. Одна пуля вонзилась в стекло аквариума: из дырочки на ногу Даниила потекла струйка воды. Вторая пуля врезалась — небольшая трещина разошлась по стеклу. Потап с ужасом подумал, что будет, когда этот аквариум, высотой до неба, лопнет. Третья, четвёртая пули пробили стекло. Потап лишь успел расширить глаза — трещины разметались по всей поверхности. Грохнул мощный выстрел: из ружья? Стекло аквариума дрогнуло и, будто сложилось под натиском воды, взорвалось. Невероятный потоп накрыл Даниила, Потапа и раненого Сэма.
Хлебая воду и откашливаясь, Потап старался глотнуть воздуха. Поток его протащил по полу, глупые пираньи били хвостами по щекам. Потап поднялся на четвереньки, поискал глазами Даниила. К Сэму, валявшемуся рядом, подбежал с ног до головы окровавленный Дэвид. Он поднял за плечи друга. Его губы разрезала неприятная ухмылка.
— Эй, ты! — крикнул он.
Потап, глядя исподлобья, старался услышать и уяснить то, что ему сейчас скажут.
— Неплохая ведь девка, Римма, была у вас на двоих? — Дэвид подмигнул и повёл хромавшего Сэма на выход. И уже через плечо, крикнул:
— Свидимся ещё!
Потап нахмурил брови, старался вспомнить: видел ли когда-то этого типа? А ведь действительно — лицо до неприличия знакомо. Но не с Риммой видел, это точно. И не на фирме. И не у друзей. Но где? Когда? И какого хрена здесь сейчас случилось? Кто кого убивал? Потап вслушался: бар наполняла тишина. Неужели все друг друга перестреляли? Потап выглянул из-за перевёрнутого стола и осмотрелся. Ощущение, что по бару прошлась Великая Отечественная война. Ни бармена, ни официантки, ни охранника. Всё перевёрнуто, перебито, и несколько трупов. Ну и где доблестные полицаи? Даниил распластался в воде под разбитым аквариумом. Значит, его не снесло потоком? Потап быстро подполз к другу, потормошил, прижал ухо к груди и, поняв, что он не дышит, начал делать искусственное дыхание. Уже прошло десять минут, а Данила не дышал, вода под толчками продолжала выходить из его рта. Потап уже отчаялся: неужели ещё сегодня и друга потерял? Неужели Даниил захлебнулся?
— А-а-а-а! — завопил Данила, открыв глаза. Потап с испуга шарахнулся, ударился затылком о ножку столика и, со злостью сжав зубы, ударил стол кулаком. — Нет! — кричал Даниил, выставив к Потапу руку с открытой пятернёй. Глаза, в которых читался невообразимый ужас, пробежались по залу. — Боги, нет, нет! Господи, нет, нет!
— Что, что случилось, Данила!
— Нет, стой, стой не подходи! — тряс головой Даниил. — Он… Он… Он у тебя, он у тебя, он у тебя! Они… Они… Они давно пришли… Давно пришли! — Слюни стекали с губ Данилы, на лице — гримаса плача, глаза в ужасе рыскали по залу. — И я, и я виноват. Нет нам прощения… Не хочу… Не хочу!
Потап застыл, сидя в воде, не верил, что видит в таком состоянии друга. Он испугался за разум Даниила. Или… Или, если только, Данила увидел всех обитателей из ада, мрака и всех те́мей, какие только существуют.
Даниил стал плеваться, слюни еле перелетали через нижнюю губу, падали на грудь, липкой стрункой тянулись с подбородка. Он икал, издавал квакающие звуки, тихо рыгал. Потом громко длительно закричал, лицо побагровело, вены на лбу вздулись, извились, сосуды в глазах полопались и белки стали алые, пот на лбу выступал пузатыми каплями, стекал на брови.
— Потап, я не хочу!.. — закричал Данила и резко замолк недоговорив.
Потап на коленях подполз к другу и протянул руки, собираясь поднять его и побыстрее, пока не нагрянула полиция или не вернулись банды, уйти из бара.
— Не подходи! — закричал Даниил, вскочил на ноги, пошатнулся, поскользнулся, грохнулся на четвереньки, вновь вскочил и, ушибаясь об углы перевёрнутых столов и стульев, ринулся к выходу.
— Данила, что случилось?! — крикнул Потап в спину убегающему другу.
Даниил развернулся, пятясь, перевалился через угол опрокинутого столика, через секунду над краем появилась его голова. Губы дрожали, безумные глаза озирались вокруг. Он вытянул указательный палец в потолок и громко с надрывом в голосе прошептал:
— Им… Им… Им, я своего сына продал!.. — Глаза Даниила вперились в Потапа. — И, ты… И ты не подходи. Он у тебя… — и дальше Данила заорал так, что, казалось, у него сейчас полопаются трахеи, голосовые связки и набухшие вены на шее:
— Он у тебя-я-я!
Данила споткнулся об труп, выскочил из дверей бара. Побежал к шоссе, не замечая прохожих, машин, стен домов, светящейся неоном и вопящей рекламы. Часто оборачиваясь, он выбежал на проезжую часть дороги; белый автобус даже не успел просигналить и затормозить, снёс его. Даниил почувствовал, как нос вминается и, кажется, сейчас войдёт в мозг, губы сплющились. Он подлетел над припаркованным легковым автомобилем, увидел его крышу под собой, дважды перевернулся в воздухе и влип в бетонную стену. От таких полётов и ударов живыми не остаются. Даниил выплюнул камушки с крошками зубов, мизинцем помог выковырять из ноздри землю с травой, шишка на лбу вздулась размером ведра. Штаны и рубаха разорваны. Но он жив. Ни шея, ни позвоночник, ни ноги, ни руки не сломаны, лишь немного крови на лбу и губах. И в плюшку смята переносица. Данила встал на ноги, опустил лицо и, сильно хромая, побрёл куда глаза глядят, не обращая на крики людей, желающих ему помочь.
