Вернулась Ирина лишь утром, когда все уже начали беспокоиться. Рабирийка выглядела несколько утомленной, под глазами залегли легкие тени, но вид у нее при этом был довольный и вполне счастливый. Девушка потягивалась все телом, точно кошка, и, казалось, была готова замурлыкать. Сварог подмигнул, Ильма дернула плечиком, Ревенд открыл рот, мэтр Бебедор покачал головой, Серкл осклабился, Ингода промолчала. Шамсудин даже не взглянул на Ирину, а вечером позвал Сварога с мэтром Бебедором и, к несказанному изумлению обоих, выставил на стол внушительный кувшин с вином. После обильных возлияний Сварог и философ пустились в дебри обсуждения солипсизма, а северянин каким-то образом убедил Бебедора, что все трансцендентное имманентно, после чего мэтр разрыдался и решил уехать в Киммерию. Шамсудин же пил, не пьянея, а взгляд при этом у полугнома был совсем невеселый.
На следующий день Ирина опять куда-то укатила – Сварог догадывался, куда – остальные предавались безделью. Сибиряк снова засобирался к пиратам в Зингару. В конце концов, тайна короля раскрыта, наследник в безопасности, Ирина занята больше своей личной жизнью, нежели делом – так чего торчать в этом Берлине? Пусть барон Вик вместе со своим вертлявым родичем и доводят все до конца, а Сварогу здесь больше делать нечего. Сибиряк поделился своими мыслями с Шамсудином, и полугном неожиданно согласился с другом и даже обещал подумать насчет пиратов, из чего северянин понял, насколько тяжело у туранца на душе.
Остальные тоже считали, что дело завершено, и надо подождать совсем чуть-чуть, пока король Нимед освободится от наведенных на него чар, справедливость в стране восторжествует, и им не надо будет больше скрываться. Мэтр Бебедор рассчитывал вернуться к преподаванию в Университете. Пока, чтобы не потерять навык, он обучал философии Ильму. Трудно сказать, когда девушка возымела интерес к этой науке, но занятия продвигались успешно, проходя в укромных уголках дома Сезии, и их количество неуклонно возрастало. При этом философ молодел на глазах, краснел, встречаясь взглядом со своей ученицей, и старался незаметно оттереть от нее других мужчин.
Серкл пребывал в радужных мечтах насчет своих будущих свершений. Он был уверен, что Ирина замолвит за него словечко перед Нимедом, и король предоставит тюремщику, принимавшему деятельное участие в спасении его особы от заговорщиков, какую-нибудь выгодную и почетную должность. Серкл уже забыл, что пустился в это дело ради денег, и искренне считал, что помог Шамсудину бежать исключительно потому, что знал, каким важным делом занимаются полугном, Сварог и Ирина.
Лишь Ревенд был хмур и озабочен. Он не верил, что так уважаемый им граф Корнелиус был виновен в безумии Нимеда. Вдобавок, племянник философа вообще считал колдовство и магов не более чем суеверием. Но и Ирине юноша искренне доверял, попав под ее безотказное обаяние, поэтому сейчас он буквально разрывался на части, не зная, на чью сторону встать. Ревенд растерянно бродил по дому и не мог ни на что решиться. Все, в том числе и родной дядя, благодушно посмеивались над нравственными мучениями юноши, и лишь Ингода жалела его и подкармливала мятущуюся натуру медовыми пирожками.
В это утро Сварог от скуки обучал мэтра Бебедора хитроумному искусству жульничать при игре в кости, а Шамсудин, как обычно, молча сидел рядом, глядя в огонь очага. Философ пока не мог постигнуть тонкую науку как аккуратно подтолкнуть кубики в последний момент указательным пальцем, чтобы выпали две «шестерки». Мэтр хмурился и вполголоса ворчал.
– Еще пару дней бездействия, Сварог, – с усмешкой заметил Шамсудин, – и ты начнешь посвящать мэтра в таинства своего ремесла контрабандиста.
– А что, могу, – вяло подтвердил сибиряк. – Знаю я в Берлине пару таких местечек…
Сказав это, Сварог невольно вспомнил заведение матушки Вильи, свою удачную сделку по продаже серого лотоса и недотепу-покупателя, все твердившего о своем могучем господине… Неожиданно это воспоминание наложилось на другое: дом барона Вика, и резкий голос, доносящийся из-за двери: «Как ты посмела разбить реторту моего великого господина?» Сибиряк нахмурился, досадуя на себя, что не вспомнил об этом раньше.
– Знаешь, Шамсудин, а у барона, видать, колдовством попахивает, – произнес Сварог медленно.
– Почему ты так решил? – осведомился туранец.
– Человек, что купил у меня лотос – из его дома, – пояснил Сварог. – Похоже, он слуга Арраса. Точно, матушка же говорила, что покупатель лотоса – из Аквилонии! И этот парень все твердил, что лотос нужен его господину для свершения каких-то великих планов. Конечно, для колдовства! И как я раньше об этом не подумал? – славянин возбужденно вскочил с места.
– Даже если Аррас и маг – ну и что? – пожал плечами Шамсудин. – Это не преступление.
– Не нравится мне это, – пробурчал Сварог. – От чернокнижников добра не жди.
В этот момент в комнату просунулся сын хозяйки. Сочувственно понаблюдав за жалкими попытками Бебедора бросить кости нужным образом, мальчик, наконец, вспомнил, зачем пришел, и сообщил, что некий господин, встреченный им на улице, попросил передать месьорам Сварогу и Шамсудину, чтобы они срочно явились в Рощу Девы, где их будут ждать с важными новостями.
– Ирина опять что-то задумала, – Сварог сдвинул брови. – И что еще за Роща Девы такая?
Как оказалось, вышеупомянутая роща находилась всего за лигу от городских стен, и считалась местом сугубо аристократическим. Почему она называлась именно Роща Девы – доподлинно никто не знал. Правда, для объяснения названия существовало немало легенд – от вполне романтических до скабрезных, и каждый мог выбрать по своему вкусу. Аристократическим же это место слыло из-за того, что его облюбовали для поединков Берлинкие дворяне. Лет пять назад, после уличной резни, в которую вылилась дуэль между двумя баронами, поединки в Немедии были запрещены особым королевским указом, но высокорожденные не собирались отказываться от возможности с честью избавиться от своего врага. И никакие наказания не в силах были остановить дуэлянтов, толпами съезжающихся в Рощу Девы.
– Ну и местечко выбрала Ирина, – хмыкнул сибиряк, привычным движением надевая перевязь с мечом.
– Странно, что она послала сюда какого-то незнакомца, а не приехала сама, – задумчиво пробормотал Шамсудин. – Ирина всегда такая осторожная, а тут доверила тайну своего убежища неизвестно кому.
– Это уже не тайное убежище, а постоялый двор какой-то, – Сварог оглянулся на обитателей дома Сезии, расположившихся в большой обеденной комнате. – К тому же, Ирина сейчас занята кое-чем поважнее таких мелочей… – славянин ухмыльнулся. По лицу Шамсудина пробежала судорога, но он ничего не ответил.
