- Это какая-то шутка? - он поднял недоуменный взгляд на советника. - Почему это пришло только сейчас?
У Герберта дернулся уголок рта, как если бы он хотел смачно выругаться, но сдержался.
- Разведка сочла эти данные не срочными, поэтому они соединили несколько докладов и только потом выслали с гонцами.
- Тааак... - Эдвин раздраженно побарабанил пальцами по крышке стола, голову бы лично оторвал тому умнику, который решил, что данные не срочные. Потом поднял глаза на советника. - Садись, Герберт.
Старик медленно опустился на стул, не сводя с короля встревоженных глаз.
- Итак, Герберт, - Эдвин медленно выдохнул, пытаясь унять гнев и взять себя в руки, - я правильно понял? Поправь меня, если я в чем-то не прав. Хортон появляется в Иканоре, где только что произошла смена власти, и из-под стражи тут же исчезает принцесса, которую должны были на днях казнить, - советник кивнул, подтверждая его слова. - Потом и Хортон, и принцесса исчезают из Иканора, не оставив никаких данных, официально границу никто из них не пересекал, они просто исчезли и все. Я все правильно понял?
- Так точно, сир.
- А неделю назад имя Хортона всплывает в Третьей Провинции Гриора, где каким-то мистическим образом погибает сам наместник короля, а наш наемник снова растворяется в воздухе, и никто не знает, куда он подевался.
Эдвин закрыл глаза и откинулся на спинку стула. С кем он связался! Это не человек, это стихийное бедствие! И как еще Алаида не пострадала от его нашествия? Судя по данным, поступившим ранее, в королевстве Беонтия Хортон уже объявлен врагом государства, которого надлежало схватить живым или мертвым, едва он посмеет снова там появиться.
Молчание затянулось. Герберт вежливо кашлянул.
- Смею заметить, что такое поведение совсем не соответствует сатаниду, - высказался он.
Король распахнул глаза.
Уж что есть, то есть, сатаниды так грубо не действовали никогда. Но, бога ради, зачем Хортону понадобилось убивать наместника Гриора? Он, что, не понимает, что теперь путь в это королевство ему заказан также, как в Беонтию? Это в лучшем случае. В худшем - король Гриора может и вовсе назначить награду за его голову.
- Если он и сатанид, то точно неправильный, - решил Эдвин. - Во всяком случае, не то, к чему мы привыкли.
Герберт согласно склонил голову.
- Мне что-нибудь предпринять?
Король хмыкнул. Кажется, этот Хортон еще их удивит, и не раз.
Губы Эдвина сами собой растянулись в улыбке:
- Помолись.
***
Осень все больше становилась поздней. Очень скоро ночевать в лесу станет куда проблематичнее из-за холода. Генти вот уже неделю шмыгал носом, правда больше не жаловался, поняв, что его нытье вызывает не сочувствие, а раздражение. Оставалась одна надежда на то, что они двигались на юг. В окрестностях Иканора, наверное, уже стоял лютый холод.
Эрилин сидела на поваленном грозой дереве, грелась возле костра и медленно потягивала горячий чай из походной кружки. Время привала подходило к концу, и скоро они снова двинутся в путь.
Сначала ночевки на твердой земле ее раздражали, долгие привалы казались потерей времени, и принцесса предпочитала как можно быстрее продолжить путешествие. Как так случилось, что остановки стали ей в радость? Эрилин ждала ночных привалов с нетерпением, но вовсе не из-за усталости или голода. Привал всегда означал посиделки у костра и разговоры. Как вышло, что спустя всего две недели путешествия она стала нуждаться в вечерних разговорах с Гэбриэлом больше, чем в пище и сне?
Эрилин нравилось разговаривать с ним, нравилось, как звучит его голос, он всегда знал, что ответить, всегда мог подбодрить, когда отчаяние раскрывало свои холодные объятия и тащило ее за собой в пропасть.
Когда принцесса узнала, что Гэбриэла обучали сатаниды, она почувствовала, что рухнул какой-то невидимый барьер. Эрилин видела искреннее удивление в его глазах оттого, что эта информация не привела ее в ужас и не вызвала отвращения. Как ей казалось, после этого он стал менее настороженным. Он и раньше выглядел весьма жизнерадостным и с легкостью распространял вокруг себя атмосферу беспечности, но после пребывания в замке наместника и более тесного знакомства она понемногу начала различать его маски и их отсутствие.
Менее настороженным, но никак не более открытым.
Ее все еще мучило любопытство. Прошло уже десять дней, как они покинули Григор, но Гэбриэл так и не сдержал обещание и ни словом не обмолвился о своем таинственном прошлом, хотя Эрилин и пыталась несколько раз его разговорить.
- Заснула, что ли? - прямо над ухом раздался голос Джофа.
Эрилин вздрогнула и чуть было не пролила чай.
- Ничего я не заснула! - проворчала она. - Уже и задуматься нельзя. Никакой личной жизни.
Генти скорчил рожицу.
- А у нас, принцесса, община, тут нет личной жизни, тут все общее, - он показал ей язык и еле успел увернуться, от ветки, которую она в него бросила.
- Балбес, - еле сдерживая смех, пробормотала Эрилин. Она огляделась: - А где Гэбриэл?
Видимо, принцесса действительно глубоко ушла в свои мысли, потому что не заметила, когда он ушел. Когда Эрилин видела Гэбриэла в последний раз, он собирал сумку, чтобы отправляться в дорогу.
- Ушел к ручью, - ответил Джоф. - Сказал собираться и потушить костер, вернется, и отчаливаем, - Генти старательно залил костер водой.
Снова в седло, снова в путь, и неизвестно, где придется ночевать в следующий раз.
"Да уж, ваше высочество, не королевской жизнью вы живете".
Эрилин допила чай и встала, чтобы упаковать кружку.
Гэбриэл появился из-за деревьев, как всегда бесшумно, но теперь это ее больше не удивляло. Он был раздет по пояс, с мокрых волос на плечи капала вода. Эрилин раскрыла рот, тупо уставившись на него. Она уже несколько раз видела полуголого Джофа, но воспринимала это как само собой разумеющееся и не обращала внимания. Гэбриэла без рубашки она увидела впервые.
"Дыши, дура!"
Когда она, тайком от отца, читала во дворце любовные романы, Эрилин всегда скептически хмурилась при описании прекрасного мужского тела, от которого главная героиня непременно теряла дар речи. Теперь ей самой показалось, что она проглотила язык.
У него было гибкое стройное тело, абсолютно идеальное, если бы не шрамы. Их было много: поперек груди, на руках, один кривой шрам шел от ребер и уходил на спину. Какой же должна быть страшной рана, оставившая такой отпечаток?
- И как ты не мерзнешь? - пробурчал рядом Джоф.
