Они остановились в сумерки и снова разбили лагерь на берегу. Оррис вновь отправил Анизир на поиски добычи, а сам стал собирать хворост для костерка, бдительно следя за Барамом. Вскоре птица вернулась, неся довольно упитанную куропатку, и маг опять приготовил дичь на вертеле. Но на этот раз Барам сидел спокойно. Он перебрался поближе к костру, наблюдал, как Оррис готовит пищу, и не мешал. Оррис отдал ему половину тушки, и чужеземец с жадностью накинулся на еду. А маг снова подумал, что их ссора, вероятно, пошла на пользу.
Они покончили с едой и продолжали сидеть у костра, как и раньше, за исключением последней ночи. Оба молчали. Оррис рассеянно ворошил угли длинной палкой, вспоминая друзей из Ордена.
Вдруг он поймал себя на том, что не слышит бормотания Барама. Он быстро посмотрел в его сторону и успел перехватить его взгляд, хотя чужестранец тут же отвел глаза. Однако этого было достаточно. Глаза спутника были пугающе холодными, такое же выражение Оррис замечал у своей птицы, когда она отправлялась на охоту. Маг глубоко вздохнул. Значит, ударив чужеземца, он ничего не добился, и сейчас ему показались смешными и глупыми мысли о каком-то преимуществе. Барам желал убить его ничуть не меньше, чем накануне, только ждал, когда Оррис заснет.
— Ну нет, — громко произнес Оррис. Барам воззрился на него. — Нет, — повторил маг, качая головой. — Больше я тебе этого не позволю. — Он поднялся, и Барам, тихо зарычав, попытался отползти. — Не двигаться! — приказал маг и направил на чужестранца посох, отчего камень наверху засиял недобрым медовым огнем.
Барам потихоньку отползал, сверля Орриса глазами.
Маг вытащил из-под плаща длинный кусок веревки, кинжалом разрезал его на две части и двинулся к чужеземцу. Барам снова попытался встать на ноги и спастись бегством, не слушая приказов Орриса Тогда маг послал ему вслед вспышку волшебного пламени, чувствуя, как по телу, словно ветер над долиной Тобина, пронеслась волна энергии. Тут же Барам как подкошенный упал на землю, прикрыв руками голову и подтянув колени к груди. Оррис бросился к нему и быстро связал руки за спиной. Барам яростно брыкался и несколько раз стукнул Орриса по ногам и телу. Тогда маг ударил его кулаком в живот. Чужеземец стал судорожно хватать ртом воздух и перестал пинаться, а Оррис туго связал его щиколотки. Барам взвыл и попытался освободиться, но веревка была очень прочной.
— Сегодня выспимся, — встав и пытаясь восстановить дыхание, удовлетворенно произнес Оррис.
Он вернулся к костру и прилег. Барам еще долго рычал и дергал путы, но Оррис не обращал на него внимания, зная, что никуда он не денется. Кажется, Барам тоже это понял, лег и затих. Вскоре Оррис услышал, что дыхание его стало медленным и размеренным, и улыбнулся в темноту. Сегодня выспимся.
Маг открыл глаза, когда солнце уже давно встало. Он уж и позабыл, когда высыпался так хорошо. Барам уже проснулся. Каким-то образом он ухитрился сесть и теперь хмуро наблюдал за Оррисом.
— Как спалось, чужеземец? — весело спросил Оррис.
Барам отвернулся и сплюнул.
Оррис искренне опечалился.
— Я это заслужил, — честно сознался он. — Но ты сам вынудил меня связать тебя. Мы не сможем идти дальше, если не будем спать. Поэтому имей в виду: я сделаю то же самое и сегодня, и завтра, и послезавтра, пока не смогу убедиться, что тебе можно верить.
Он встал и подошел к Бараму. Сев на корточки, он распутал узлы на его запястьях и положил веревку в карман. Барам мигом развязал ноги, скомкал веревку и закинул в реку.
Покачав головой, Оррис сделал мысленный посыл Анизир, сидевшей на небольшом камне невдалеке. Самка ястреба взмыла в воздух, покружила над рекой и, ринувшись вниз, выхватила веревку из воды и вернулась к Оррису, зажав ее в когтях Маг поднял руку, чтоб птица села
— Молодчи… — не договорив, Оррис покатился на землю, сбитый с ног налетевшим на него Барамом. Чужестранец кувыркнулся и, стремительно вскочив, помчался к берегу и бросился в воду.
— Наказание божье! — рявкнул Оррис, тоже вскочил и рванулся следом. У самой кромки воды он сбросил одежду и нырнул.
Река казалась спокойной, но, погрузившись в воду, Оррис понял, что течение на самом деле довольно сильное. Барам плыл уже в нескольких ярдах. Оррис никак не мог к нему приблизиться, мешали встречные течения и водовороты, хотя несло их ничуть не медленнее. Хорошо, что плавать он учился в Мориандрале, еще мальчиком, быстрая вода была ему знакома. Барам же чувствовал себя в реке неуверенно, колотил вокруг себя руками, и Оррис наконец смог его нагнать.
И, только подплыв к чужестранцу совсем близко, Оррис понял, что тот вовсе и не пытается плыть. Он изо всех сил старался не пойти ко дну, но у него это неважно получалось.
— Хватай меня за руку! — заорал Оррис, дотянувшись до тонущего.
Барам обернулся на его голос и принялся так отчаянно молотить руками, что было непонятно, то ли он пытается спастись, то ли не подпустить к себе Орриса. Маг попробовал приблизиться и поддержать его, но чужестранец стал его топить. Оррис вывернулся и вынырнул, жадно глотая воздух. И тут ему захотелось все бросить. От Барама были одни неприятности с того самого дня, как они покинули Амарид. Пускай себе утонет, а Оррис сам выполнит то, что задумал. Но тут он вспомнил о Бадене. Магистр слишком многим пожертвовал, в одиночку борясь за жизнь чужеземца. Значит, надо спасти этого упрямца, пусть даже он и не хочет, чтобы его спасали. Вновь подплыв к Бараму, Оррис нырнул и обхватил его за грудь, пропустив руку под мышками. Чужеземец отбивался, наугад лупя руками и ногами. Но Оррис теперь крепко держал его и потихоньку поплыл со своим грузом к берегу.
Барам вдруг перестал сопротивляться. Стало несколько легче, но много сил уходило на борьбу с течением. Добравшись наконец до берега, Оррис сбросил Барама на песок и сам без сил свалился рядом, еле переводя дыхание. Если бы Барам надумал сейчас сбежать, Оррис уже не смог бы помешать ему. Но чужестранец и сам выдохся и сейчас лежал рядом с магом, кашляя и выплевывая воду. Анизир стремительно спустилась на землю неподалеку от них, по-прежнему не выпуская из когтей веревку. Я цел, — почувствовав ее тревогу, мысленно сообщил ей Оррис. — Только очень устал. В ответ он получил изображение своего посоха и плаща, которые остались почти в миле вверх по течению. Я помню. Надо вернуться.
Он сел и взглянул на Барама. Тот не шелохнулся. Он лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. Выглядел он еще более потрепанным, чем обычно.
Оррис с трудом поднялся.
— Надо трогаться, чужеземец.
