– Неужели мы до сих пор живы? Во второй раз попадаем в чью–то глотку, а нас так и не могут переварить.
– Не могут, – подтвердила Мария. – Потому что тут и переваривать нечему. Всё нутро у этого чудовища – железное.
– Во как, – молвил Саша, – приподнимаясь.
Оказывается, он, также как и Мария, не выпустил светящейся склянки. Тьма расходилась на достаточное расстояние, чтобы увидеть покатые и действительно железные стены.
Пока Саша был без сознания, Мария тащила его вверх по склону…
Девушка кивнула вверх, молвила:
– Там выход. Правда, я не знаю, сколько до него осталось.
Саша ухватился за плечо Марии, поднялся.
– Ну, как ты? – бережно спросила девушка.
– Вроде, ничего. Хотя голова болит. Как бы не было сотрясения. Но вот я сейчас подумал: мы так долго катились по трубе вниз, что должны были добраться до самого центра мира.
– И я об этом подумала.
– А в центре – это чудовище железное, в пасть к которому мы попали. Быть может, прежде оно было живым, и по трубе к нему скидывали пищу или жертвы… В общем, когда–то оно было божеством мира Тогост. Наверное, и то сооружение, от которого остались одни руины, было построено во славу этого существа.
– Теперь, наверное, уже и руин не осталось.
– Ну да. Там же всё теперь разрушают, долбят… Скоро и до сюда доберутся…
Они обхватили железный клык, который возвышался над ними метров на пять, потом, подтянувшись на губе, выглянули наружу. В бело–синеватом свечении, которое исходило от их склянок, разглядели окончание трубы, из которой они некоторое время назад вылетели. Но туда, в эту круто поднимающуюся трубу они не собирались возвращаться. Они хотели спрыгнуть на пол, а дальше… дальше они дальше они даже и не представляли, что им делать.
Вот они вытянули руки со склянками, но не увидели ничего, напоминающего пол. Что скрывала эта темнота? Сколько бы им пришлось падать? Двадцать, тридцать, а, может, и сто метров?
Саша начал говорить:
– Наверное, на щеках этого чудовища есть выступы. Вот за них мы и будем цепляться…
А потом произошёл очень сильный толчок. Так как Мария почти полностью находилась за железной губой, то она просто ударилась об эту губу, а вот Саша вылетел наружу.
– Са–а–а–аша! – закричала Мария, рванулась за ним, попыталась поймать за руку, но не успела, потому что уж очень быстро это произошло.
Но Саша не исчез в темноте, не пропал. Он пролетел до окончания трубы, оттолкнулся от неё согнутыми ногами и полетел обратно к Марии. При этом он плавно переворачивался в воздухе, неспешно разводил руками. Словно бы и не летел, а плыл.
Глядя на изумлённое лицо Марии, Саша произнёс:
– А здесь нет притяжения. Ну, прямо как в воздухе между мирами. Здесь, в самом центре этого мира… Давай–ка сюда…
Мария была решительной девушкой, а поэтому, взмахнув руками, сразу вылетела из–за железной губы и оказалась рядом с Сашей. Обняла его, потом они вместе обернулись и увидели, что существо, в пасти которого они побывали, теперь открыло глаза и глядит на них.
ОНО появилось, начало чувствовать себя за… Можно назвать число лет. Но может ли число передать, что такое, в самом деле, эти годы?.. Ну, хорошо – оно появилось примерно за миллион двести сорок две тысячи сто пятьдесят два года до рождения до рождения Саши, Марии и Владара. ОНО, также как и его предки, совсем не было похоже на людей. Сами себя эти существа называли замысловатым срекочущим звуком, который и близко не смог бы изобразить даже и самый умелый человек–имитатор. Ну, можно назвать их, например, тарахтелами.
Тарахтелы жили дольше людей, но даже возраст старейших из них не превышал пятисот лет.
Среди тарахтел не было деления на полы, каждый из них был аморфным ОНО. Но ОНО, о котором здесь пойдёт речь, имело одну, отличающую его от других тарахтел цель – ОНО жаждало жить вечно. Это была не просто мысль, о том, что вот неплохо бы не умирать, а именно устремление, самое главное, и ОНО верило и знало, что ОНО может достичь этого.
ОНО умело слышать отголоски чувств, несомые в ветре, ОНО умело уловить запах сна мотылька на другом конце Многомирья, и ОНО знало, где ждёт его источник бессмертия, и ОНО отправилось в путешествие среди миров…
У ОНО не было крыльев, но всё же ОНО умело летать, потому что умело отталкиваться от облаков так же как от твёрдой почвы. ОНО умело изменять форму своего тела и, в случае опасности, становилось похожим на облако. Никто не мог его поймать…
И вот ОНО достигло мира столь древнего, что он уже почти рассыпался, стал прахом…
Но вот и источник бессмертия. Это была светло–серебристая сфера, как раз подходящая для того, чтобы ОНО проглотило её. И ОНО проглотило сферу… и обрело бессмертие.
Поначалу бессмертие казалось даром, и ОНО было счастливо. Много позже бессмертие стало проклятием, но от бессмертия уже нельзя было избавиться. Проходили годы, и тело ОНО становилось всё более твёрдым. Приняв однажды облик змея, ОНО и осталось змеем на многие тысячелетия.
Змей мог летать среди миров, но нигде он не мог найти похожих на себя – тех, кого он мог бы полюбить. Змей вмешивался в разные дела – в плохие и хорошо, строил и разрушал, ничто не доставляло ему радости.
Всё чаще ОНО засыпало, но и в снах этих не было ни покоя, ни любви. И во снах – странствия, дела плохие и хорошие, но всегда одиночество, всегда гнетущее чувство, что не найдено до сих пор самое главное…
А сны становились всё более долгими, и однажды ОНО, вгрызшись в твердь, который через тысячелетия стали называть Тогостом, выев в неуёмной душевной скорби его железное ядро – ОНО заснуло, и уже не знало, что пришли некие существа, что построили в честь него на поверхности Тогоста огромные храмы, дрожали в благоговении перед своим божеством…
Потом была война, были болезни, храмы опустели, время разрушило их, а ОНО всё спало – без радости, без покоя, но и во снах ища смысл своего существования – Любовь.
Неожиданно сну пришёл конец. ОНО открыло глаза. ОНО почувствовало, что мир раздирают железные механизмы, что скоро они и до него доберутся. Но, на самом деле, эти события не волновали ОНО, потому что они не были ни новыми ни оригинальными. Нечто, не совсем такое, но похожее на это, ОНО уже переживало то ли в реальности, то ли во снах, и также как и теперь глядели на него чьи–то лики и просили о чём–то своём – мимолётное, суетливом.
* * *
Саша и Мария глядели в наполненные болью глаза ОНО и видели там многое… Им хотелось верить, что это, несомненно очень сильное существо, не поглотит их, а поможет выбраться из этой опасной передряги.
