— Насколько большими?
— Сотни миллионов. Может, больше, — пожала плечами Сильмара. — Это не прогулка на астероид, это война.
— Хорошо. Вот выбили мы этих десантников, прилетят следующие? Дальше что?
— Дальше выбиваете следующих. И третью волну захвата. И четвертую. И… в общем, пока они не перестанут спускаться на вашу планету.
— И тогда возникает ПОСЛЕДНИЙ вопрос, — подал голос молчавший министр МЧС. — Что будет, когда мы отобьем последнюю волну десанта и захватчики убедятся, что захватить Землю нельзя? Что спуститься на поверхность планеты нельзя?
— Тогда, — голос Сильмары был холодным, как лед, — они уничтожат все живое на Земле. И будут дожидаться, когда она остынет и перестанет быть опасной для жизни. Затем начнут разработки. Но это будет только в том случае, если они будут совершенно уверены, что захватить рабов нельзя. А пока будут попытки захватить планету с минимальными потерями ценного человеческого материала.
— Осторожнее! Это вам не дрова возить! Это же генераторы! — Наташа стояла, подбоченясь, как завзятый прораб, и смотрела, как разгружают «Соргам».
Он был битком набит бластерами, генераторами зарядки батарей, запасными батареями, броней, игловиками — всем, что нужно для хорошей войны. Для плохой — тоже.
За неделю это был седьмой рейс, но оружия все равно недостаточно: всех бойцов-землян вооружить не получится. Но и то теперь вооруженных по последнему слову техники солдат будет не меньше, чем солдат Черного Корпуса. Захватчиков ждет ба-альшой сюрприз, как сказала Наташа.
Рядом разгружали «Хеонг». Он уже продал на Алусии груз редкоземельных и тоже под завязку затарился лучеметами. По совету Сильмары боевых роботов не покупали, как и флаеры. Почему? Бесполезно. При наличии огромного флота захватчиков, нависшего над головой, взлет любого летательного аппарата, не принадлежащего к армаде, равносилен самоубийству: флаер засекается системами обнаружения за доли секунды и сбивается прямо с орбиты. А вот переносные ручные бластеры, которые могут если не сбить, то серьезно повредить вражеский флаер, — это актуально. И стоимость их несопоставимо меньше, чем стоимость роботов.
И совершенно необходимы средства противокорабельной артиллерии — полевые бластеры, способные одним выстрелом сбить истребитель, не говоря уж о флаере, и даже уничтожить боевого робота. Увы, что-то крупное, вроде мегабластеров, закупать бесполезно: после первого же выстрела вся армада кораблей обрушится на то место, откуда стреляли, и уничтожит все до основания. А гарантии, что одним выстрелом собьют, к примеру, даже средний крейсер, нет никакой.
К кораблям, «припарковавшимся» на военном аэродроме, беспрерывно подкатывали вереницы грузовых автомобилей. Солдаты — а их здесь было несколько тысяч, — как муравьи, сновали туда-сюда, вынося из трюмов драгоценные ящики. Здесь было все, что нужно для зарядки и ремонта вооружения, — от запасных деталей до зарядных устройств. После того как армада обложит небо Земли, взять запчасти будет неоткуда. Корабли «Славы» не смогут прорваться через заслоны. А если и смогут — погибнут на подступах к Земле.
Специальные люди корпорации вели учет поставленного Земле снаряжения: что там, впереди, еще не ясно, но ведь когда-то война закончится и правительство планеты будет рассчитываться по долгам. Благотворительность благотворительностью, но все стоит Денег. Понятно, что можно их никогда не дождаться. Что же, риск есть риск. Но, как записано у морских спасателей, «без спасения нет вознаграждения».
Император, стоя рядом с Наташей и Сильмарой, следил за тем, как идет разгрузка. Его лицо было спокойно-хмурым. В считаные дни правительству предстояло решить множество проблем, и таких, какие не доставались на долю ни одного правителя Земли.
Внутренне усмехаясь, он иронически думал о том, что император, как его представляют в книжках, должен сейчас не наблюдать за разгрузкой кораблей, а наслаждаться пирогами из соловьиных язычков, пить дорогое вино и строить интриги против своих недругов — как это делали, к примеру, французские короли. Увы, будущее неопределенно и в высшей степени печально. Если оно вообще есть.
Сергей, скосив глаза, посмотрел на стоящих рядом женщин: Наташа стояла, как обычно, в шортиках и топике, невозмутимая, с полуулыбкой на пухлых, сочных губах, за счастье поцеловать которые тысячи мужчин отдали бы все, что у них есть.
Сильмара поражала своей опасной, неземной красотой: тонкие европейские черты лица, очень правильные и строгие, при угольно-черной, блестящей коже — это впечатляло. Ее голова слегка наклонена, и было видно, что женщина следит за разгрузкой так, как будто это хирургическая операция. Время от времени к ней подбегал человек за распоряжениями. Она что-то говорила короткими фразами на незнакомом языке и снова наблюдала за происходящим, как беркут на столбе следит за передвижениями степных обитателей оренбургских степей. От женщины веяло силой и опасностью.
Впрочем, Сергей знал, как обманчива бывает внешность. По мановению пальца той же Наташи перемещались огромные средства и силы, сравнимые по мощи с силой целой планеты. И эта девушка совсем не была легкомысленной красоткой, какой выглядела, напротив, она отличалась природным умом, здравым смыслом, легко схватывала проблему и на интуитивном уровне принимала верное решение. И все это происходило на фоне ее веселых выходок, которые заставляли улыбаться и самых серьезных, даже угрюмых людей. Но сейчас не до выходок. Наташа тоже была сосредоточенна и напряжена за фасадом своей легкомысленной внешности.
— На сколько нас хватит? Сколько времени у нас есть? — вполголоса спросил своих соседок Сергей. Император понимал, что, сколько ни длись война, все равно наступит момент, когда агрессоры решат: хватит! Прибыль от обладания рабами ниже, чем затраты от гибели техники и солдат. И тогда…
— Неизвестно, — не отрывая глаз от вереницы «муравьев», ответила Сильмара. — Мы с Наташей обсуждали варианты и пришли к одному выводу…
Она замолчала и, повернувшись, внимательно вгляделась в лицо своего собеседника:
— Вам это не понравится.
— Я знаю, — угрюмо выговорил император.
— Погибнет все. Все, что есть на Земле.
— Я не хочу заключать с ними соглашение.
— Придется. Частью своих подданных вы купите жизнь для остальных.
— Меня проклянут. Я останусь в веках, в тысячелетиях как первый император Земли, который продавал в рабство своих подданных, отдавал на смерть, на поругание, на издевательство! Лучше смерть.
