— Отчего же, это великолепно. Просто я уже не в том возрасте, когда внезапные перемены к лучшему являются поводом только для радости. Особенно когда дело касается тебя, уж прости мне мою недоверчивость. С каких пор ты держишь нож в левой руке?
— Могу и в правой, просто она… гм… побаливает. Четыре перелома, Минерва. Боюсь, я еще не окончательно избавился от последствий.
— Кстати, Северус, почему ты так и не обратился к Поппи?
— Повторюсь, среди моих проблем нет ни одной, с которой я не мог бы справиться сам. И умоляю тебя говорить потише. Если помнишь, остальные наши коллеги не в курсе произошедшего.
— Извини. И все же, Северус…
— Благодарю за заботу, но у меня действительно все в порядке.
— Как скажешь. К слову о признании ошибок, Северус. Могу ли я надеяться, что однажды ты воздашь по заслугам и Гарри Поттеру?
— Уверяю, Минерва, я делаю это практически ежедневно.
— Ты несправедлив…
— Напротив, справедливость в данном случае торжествует. Прошу, оставим тему, Минерва. Праздник все-таки.
Джинни Уизли сидела одна в полутемной гостиной Гриффиндора и задумчиво таращилась в догорающий камин. Часы прошелестели четверть первого, от девичьих спален послышался шорох, и полминуты спустя в гостиную скользнула тень.
— Джин, звала? Ты чего тут одна сидишь? Где Гарри?
— Герм… присядь. Гарри ушел. Он просил тебя не психовать и не обижаться… в общем, они с профессором отправились за медальоном.
— Что? Нет, быть не может, антидот еще не готов…
— Готов. Снейп закончил опыты рано утром.
— Сволочь! — Гермиона со всей силы врезала ладонью по резному подлокотнику кресла и тут же сунула отбитые пальцы в рот.
— Герм, успокойся…
— Дьявол, Джин! Я полгода потратила на это зелье, а когда наконец появился результат, меня даже не соизволили поставить в известность!
— Я ставлю. Герм, они просто не могли позволить себе тратить время на споры. Ты же непременно потребовала бы своего непосредственного участия в эксперименте…
— Разумеется! По-твоему, я этого не заслужила?
— Конечно, Герм. Но подумай: профессор создал и Каринифициум, и немало другой гадости, что стоила жизни невинным людям. Гарри уверен, что Снейп до сих пор дергается по этому поводу. Если для тебя добыча медальона — это триумф исследователя, то для него — искупление. Или хотя бы его часть…
— Дьявол… Думаешь, Гарри позволит Снейпу самому… хотя это к лучшему. Если что-то пойдет не так, у Гарри куда больше шансов вытащить профессора, чем наоборот.
Джинни слегка побледнела.
— А что может пойти не так?
— Видишь ли, единственный эффект, от которого нам так и не удалось избавиться — это галлюцинации. И если физически организму при условии предварительного употребления антидота ничего не грозит, то психологически… Действие Карнифициума сродни дементорам: самые ужасные воспоминания… короче, профессору придется несладко. Ей-богу, лучше бы он уступил место испытателя мне. У меня в жизни было куда меньше кошмаров.
— Интересно… — Джинни задумчиво поправила локон, — как думаешь, Гарри об этом знает?
В сумраке поля пульсировали три ослепительно белых с серебристыми искорками клубка. Притяжение их было столь велико, что нитяные потоки искривлялись, льнули к ним, оплетая магические коконы слоем дополнительной защиты.
«Что скажешь, Поттер?»
«Силен»
«Для чего это?»
«Насколько могу судить, перед нами ментальное воплощение необычайно мощных следящих чар. Призваны фиксировать любое магическое перемещение»
«Черт»
«Согласен. Ни камина, ни аппарации, ни порталов. Фактически директор запер вас в Хогвартсе. Уходим, Северус, тут работы на всю ночь. Займемся на выходных»
«А наш вояж?»
«Ничего не попишешь, придется отложить»
«Если откладывать, то надолго. Срок годности антидота — сутки, а на изготовление новой порции уйдет еще месяц»
«Дела… В любом случае, здесь нам сегодня делать нечего. Выбираемся»
Толчок, мгновенное парение — и снова полутемная раздевалка. Они присели на лавочку, помолчали.
— И какие будут предложения, Поттер?
— Надо идти сейчас.
— Пешком? До ближайшего побережья тут, если не ошибаюсь, миль триста.
— Можно взять метлы.
— В такую холодину?
— Согревающие чары.
— Гарри… — Снейп смущенно потер подбородок, — откровенно говоря… я не очень хорошо держусь на метле.
— Да-а? Что-то мне так не показалось. Когда вы судили наш матч с Хафлпаффом…
— Зелье Волатус. Метла мне тогда вообще была ни к чему. Но срок действия у него ограничен, а при многократном применении придется столкнуться с очень неприятным побочным эффектом… Короче, ты не представляешь, как я был рад, что матч не затянулся.
— Да вы же плевались от ярости!
— Плевался, но не от ярости. Кроме всего прочего, у Волатуса еще и премерзкий вкус.
— Дела. Интересно, на какие еще жертвы вам приходилось идти ради сына Джеймса Поттера…
— Гарри, мне показалось, этот вопрос мы уже выяснили.
— Хорошо, проехали. Обойдемся без метел. Все равно эти школьные развалины и до Хогсмита не дотянут, — решительно поднялся, — пошли.
— Куда?
— На опушку.
— Поттер, ты собираешься снова оседлать фестралов? — Снейп легко догнал парня и зашагал рядом, — так не выйдет, они в спячке до марта. Неужели Хагрид вам этого не объяснял? Или твоя удивительная способность пропускать лекции мимо ушей касается не только моих уроков?
— На фестрала я в жизни больше не сяду, — мрачно обронил Гарри, — то еще удовольствие.
Остаток пути прошел в молчании. На первых деревьях парень резко затормозил, так что Снейп, не ожидавший маневра, пролетел на несколько шагов вперед. Постоял, не оборачиваясь.
— И что дальше, Поттер?.. Поттер?!!
— Фррррхрррах!
Вороной красавец гиппогриф взметнул снег ударом когтистой лапы и покосился на зельевара зеленым глазом. Снейп перевел дух.
— Ну знаешь…
Осторожно подошел, коснулся гладких перьев. Гарри потерся мощным клювом об рукав его мантии, и тут же вскинул голову, недвусмысленно указывая себе на спину, присел, облегчая профессору задачу. Тот нерешительно поставил ногу на изгиб крыла.
— Интересно, с чего ты решил, будто верхом я летаю лучше, чем на метле?
— Ххрррфффрух!
— Не смей хихикать, дерзкий мальчишка, иначе о конфиденциальности можешь забыть. Спешите видеть! Северус Снейп оседлал Гарри Поттера! Драко будет в восторге… А-а-ах!
Не дожидаясь окончания профессорского монолога, гиппогриф развернул аспидные крылья и резко взмыл в воздух. Зельевар вцепился в перья на его загривке, стиснул коленями бока, чувствуя, как перекатываются под гладким оперением бугры мускулов.
