– И девок силой не портють? – спросил кто-то из толпы.
– Да как же можно, силой-то?! – возмутился орк. – Это ж… Да за это… Да за это не знаю чего делать надобно!
– А у нас года два назад наемники всех в деревне перепортили, даже девчонок малых… – горько сказал дед Дорон. – И ничо им за это не было… Двух с собой забрали. Самых справных…
– Попались бы мне энти паскуды… – проворчал Морт. – У нас баба сама выбирает с кем пойти, а кого и лесом послать. И пускай кто токо попробует принудить!
Матроха слушала этот разговор, стоя в толпе односельчан, и не могла поверить. И не только она, остальные тоже возбужденно переговаривались – ведь так просто не бывает. Да коли хоть десятая часть рассказанного орком правда, то это же живи – не хочу. Не станут отбирать почти всего, только четвертину? Да и за ту заплатят? Ну, как в такое поверить? Когда это господа свое упускали?
Отойдя в сторону, вдова устало села под деревом на траву, отряхнув пропыленную юбку и вытянув натруженные ноги. К матери тут же подбежали Михл и Сорк, погодки пяти и шести лет. У каждого в руках была вырезанная в виде птички свистулька. Они наперебой свиристели, у Матрохи даже уши заложило.
– Откудова взяли? – хмуро спросила она, точно помня, что таких у мальчишек не было.
– Дядя Ургук сделал! – показал на огромного орка Михл.
Посмотрев на него, Матроха удивилась – вокруг громилы сбилась стайка деревенских ребятишек. И почти все со свистульками. Очередную орк как раз вырезал из куска дерева, одновременно что-то рассказывая. Она даже позавидовала жене Ургука – хороший, видать, отец. Вон как детишек любит, они к нему так и липнут, а детей не обманешь, они недоброго человека сразу чуют. Тьфу ты, он же не человек! Да все равно, видно ж, что зла не желает. Почему-то вид вырезающего свистульку орка окончательно успокоил Матроху. Похоже, и в самом деле просто поселят где-то, а не в жертву принесут. А какая разница, где жить? Ей-то – уж точно никакой, хоть и тяжко будет к новому месту привыкать. Но не о себе тут думать, а о мальчишках. Их поднимать надо.
Одно только беспокоило женщину – с первого дня пути Ургук бросал на нее исподтишка быстрые взгляды. Матроха хорошо понимала, что значат такие взгляды, помнила, как девкой была. Так же на нее тогда многие парни смотрели. Неужто понравилась? Грязная, оборванная, усталая. Кому такая нужна? Да и не хотела она мужского внимания, а уж тем более – внимания орка. Боялась клыкастых. Хоть Морт и говорил, что здесь не насильничают, все равно боялась. А что, коли подойдет сейчас, да позовет вон хоть в те кусты? Чего делать? Отказываться? А коли злобу затаит? Нет, нельзя, позовет – придется пойти. Ничего, перетерпит как-нибудь, терпела же мужа, да и наемники, проходя через деревню, как-то раз поймали, не успела в лес убежать. Не померла ведь? Нет. Противно и больно, но тут уж никуда не денешься – на то бабой уродилась. Рожать больнее было.
Орк и в самом деле подошел, и Матроха испуганно уставилась на него. Но Ургук пришел вовсе не за тем, что она подумала – он принес три миски с парящей кашей. Мальчишки тут же набросились на угощение, а женщина долго растерянно смотрела на почему-то смущенного орка, но потом все же принялась за еду – живот подвело сильно. А каша-то с мясом! Это где ж такое видано? Кормили глуховцев в дороге как на убой, они и дома редко так хорошо ели. Чаще всего болтушкой из перетертого в ступке зерна обходились – мельница далеко, да и брали за помол больно дорого. Мясо вообще раз в году видели, в день Благодарения Свету.
– Возьми вот еще сала, – орк отрезал ломоть от большого куска, пахнущего так, что рот Матрохи тут же наполнился слюной.
– Благодарствую, господине… Токо… это… оно мальцам лучшее…
– Бери, – усмехнулся Ургук. – Им еще отрежу. Сам коптил!
Он отрезал еще два толстых ломтя и протянул мальчишкам, тут же вцепившимся в сало зубами – они такую роскошь редко видели.
– Хорошие у тебя мальцы, – улыбнулся орк, умиленно глядя на Михла с Сорком, вовсю наворачивающих кашу, закусывая салом. – Где отец-то?
– Наемник полгода назад зарубил… – неохотно ответила Матроха, мечтая про себя, чтобы он отвязался.
– Вдова, значится?
– Ага.
– Я тож вдовец… – вздохнул орк. – Две девки у меня малые. У батяни их оставил щас, мамка моя приглядит, чтоб не баловали. А то шебутные!
– А с женой чего случилось? – сама не зная, почему, спросила Матроха, глядя на него с сочувствием. Мужику-то с детьми управиться тяжко, не то что бабе.
– Скоко ей говорил: не ходи в лес босой! – помрачнел Ургук. – Будто я ей сапог не справил! Не, ни фига! Понеслась за ягодами, морса надавить припекло. На змеюку и наступила. Утром уже холодную нашли…
Он отвернулся, смахнув непрошенную слезу. Матроха смотрела на него и не верила своим глазам – зверообразный громила оказался вовсе не грубым скотом, как она думала. Любил, видать, жену. И не бил, наверное. Хотя кто его знает, как у них тут принято. Может, и бил. А уж коли этот раз приложит, так сразу помрешь – вон, кулачище с голову Михла.
– Дварфа она у меня была, неуклюжая чуток, они все такие, – продолжил орк. – Нам на свадьбу домище здоровенный отгрохали, мы с нею хотели, чтоб детей много было, а оно вон как вышло…
– Оно бывает… – поежилась Матроха. – Ничо, найдете себе еще кого.
– Да не так-то просто оно, – обреченно махнул рукой Ургук. – Нужно ж еще, чтоб она девкам моим мамкой стала… Не кажная захотит.
– Ото – было б, чего бояться! – изумилась женщина. – Детей малых!
– А вот ты за меня пошла бы? – хитро прищурился орк.
– Я?! – от изумления Матроха выронила миску с остатками каши. – Ну…
– По сердцу ты мне пришлась… – смущенно буркнул Ургук. – Вот как увидал, так сразу и понял – моя!
– Так у меня ж… – показала на мальчишек обалдевшая женщина.
– И чего? – добродушно оскалился орк. – Аль я им батькой не стану? Стану, и всему, чего умею, выучу. У нас нерожавших девок замуж не берут. Кто их там знает, могут, аль нет? Я свою с дочкой взял – ждал, терпел, пока нагуляет. От кого – и не знал, да оно мне и не надо. А у тебя уже двое, знать, еще детишек нарожаем!
Матроха отчаянно покраснела. А потом посмотрела на Ургука другими глазами – не в кусты ведь зовет, а замуж. Одной-то на новом месте – ой, как тяжко придется с двумя мальцами! Только ж не человек он… Святой отец баял, что грех это великий – с нелюдью связываться… Только и брехни он много говорил, этот святой отец, а уж пил так, что и покойнику Броху далеко. А вдруг Ургук тоже пьет? Из огня ж, да в полымя будет…
– За ворот закладываешь? – не выдержала она.
– Чего?.. – растерялся Ургук.
– Ну, это, выпиваешь? – буркнула Матроха, сообразив, что орк не понял.
