– Ирина, в тебе говорят чувства, а не разум, – встревоженно вмешался Ревенд, уже забывший, что недавно хотел покарать девушку-гуля. – Это ни к чему хорошему не приведет!
– Не беспокойтесь, я буду осторожна, – рабирийка натянуто улыбнулась. – Я сделаю вид, что хочу примкнуть к ним.
– И ты думаешь, они тебе поверят? – выразительно поднял брови мэтр Бебедор.
– Ирина, не надо! – робко сказала Ильма, вцепившаяся в руку философа.
– Пусти, Сварог! – почти умоляюще проговорила Ирина, снова толкая славянина в грудь своими маленькими узкими ладонями. Сибиряк лишь покачал головой.
– Пусть идет, – неожиданно сказал Шамсудин, до этого с каменным лицом наблюдавший за спором Ирины с остальными. – Она все равно сделает это.
Сварог с недоумением посмотрел на своего друга, не понимая, что это вдруг на него нашло.
– Мы не сможем помешать ей, – снова произнес полугном. – Так давайте лучше поможем.
Сибиряк пожал плечами и отошел от двери. Ирина обернулась и, бросив на Шамсудина теплый признательный взгляд, торопливо вышла.
– Ты что, помешался? – выразительно спросил Сварог. – Зачем ты позволил ей уйти?
– Она была бы несчастна, если бы не сделала этого, – медленно ответил Шамсудин. – Ее чувства глубоко оскорбили, и мы не вправе помешать ей восстановить свою гордость.
– Ты, Шамсудин, просто осел! – в сердцах воскликнул славянин. – Несчастна, не несчастна! Посидела бы взаперти пару дней, успокоилась и одумалась бы. В крайнем случае, пара хороших оплеух, – Сварог невольно покосился на Ингоду, – выбили бы из нее эту дурь. А теперь барон тебе еще и спасибо скажет, что ты ее к нему отпустил! Сам ее теперь и спасай, раз такой чувствительный.
– Он Ирину нарочно к барону отправил! – запальчиво сказала Ильма. – Он ее приревновал, а теперь мстит!
Шамсудин спокойно, без всякой обиды взглянул на девушку – и она замолчала, потупившись.
– Если надо, я за Ирину жизнь отдам, – сдержанно произнес полугном. – Но здесь я ей не в силах помочь, как бы мне этого ни хотелось.
– Боюсь, доблестный Шамсудин прав, – покачал головой Бебедор и обнял притихшую Ильму. – Бывает, даже самые близкие и любимые люди не могут разделить с человеком его ношу. И им остается лишь ждать и надеяться.
– Ты верно поступил, Шамсудин, – тихо сказал Ревенд и с уважительным сочувствием взглянул на туранца.
Сварог только сплюнул в досаде. Подобные душещипательные высказывания его высокомудрых друзей лишь действовали киммерийцу на нервы.
До вечера северянин уныло слонялся по дому, не зная, чем ему заняться, и старательно пряча от самого себя тревогу. Когда стало смеркаться, к нему подошел Шамсудин.
– Пора, – только и сказал он. Сибиряк кивнул и отправился за своим мечом. Внизу их уже ждал Ревенд с саблей, одолженной ему туранцем.
– Ах, как жаль, что я не могу поехать с вами! – сокрушался мэтр Бебедор. – Но боец из меня, увы, никудышный.
– Если мы не вернемся, забирай девушек и Сезию с сыном и беги из Берлина, – посоветовал Шамсудин. – Иначе барон расправится и с вами.
– Не хочу даже думать об этом! – решительно заявил философ. – Вы вернетесь, привезете с собой Ирину, а тогда решим, что нам делать дальше.
Полугном тепло улыбнулся мэтру Бебедору и на прощанье пожал ему руку.
Уже на пороге дома Шамсудина, Сварога и Ревенда догнал запыхавшийся Серкл с мечом, предусмотрительно захваченным им из Рощи Девы.
– Я с вами! – произнес тюремщик. – А то неизвестно, что вас там ожидает, надо же иметь надежного человека под боком…
Никто не возразил Серклу, и бывший надзиратель удовлетворенно засопел.
…Они подъехали к дому барона уже в темноте. Оставив лошадей в кустах на берегу реки, все четверо подошли к стене, ограждающей баронский сад. Она была не слишком высока, но Серкл все равно с трудом перебрался через нее, поддерживаемый сзади Сварогом и вытягиваемый спереди Ревендом. В саду было тихо, пахло землей и жасмином. Сибиряк неслышно двинулся было вперед – и вдруг резко остановился. Прямо на него большими прыжками неслась крупная собака с гладкой, блестящей в свете луны шерстью. В два прыжка Сварог оказался вновь на стене, где уже находились Ревенд и Шамсудин. Серкл последовал за славянином с похвальной стремительностью, словно не он недавно кряхтел и сопел, не в силах одолеть ограду.
Подбежав к забору, собака подпрыгнула, и ее когти с зловещим скрежетом проехались по каменной стене. Поняв, что ему не достать незваных гостей, пес глухо зарычал, обнажив внушительные клыки, и уселся на траву, не спуская глаз с людей. Смотрел он почему-то на Серкла.
– Ну, и что мы будем делать? – нервно спросил тюремщик, боязливо поджимая под себя ноги.
– Пока ничего, – невозмутимо ответил Шамсудин и вынул из-под плаща небольшой сверток. Полугном развернул тряпку, и все увидели, что это кусок мяса. Шамсудин ловко кинул мясо собаке, и та поймала угощение на лету. Какое-то время пес продолжал сторожить туранца и его спутников, но вдруг беспокойно закрутился, заскулил, неуверенно облизнулся, потом взвыл и опрометью бросился в глубь сада.
– Что там было? – поинтересовался Сварог.
– Слабительное – все, какое нашлось у Сезии, – по голосу Шамсудина было ясно, что он улыбается. – В прошлый приезд сюда я приметил здесь охранных собак, и решил на всякий случай захватить для них гостинец.
– Хвала Митре, он не лаял, – прошептал Ревенд.
– Эти собаки не лают. Они не сторожевые и не охотничьи, они натасканы убивать, – спокойно пояснил полугном.
В полном молчании Шамсудин, Сварог, Ревенд и Серкл добрались до особняка. Он был погружен в темноту, и лишь на верхнем этаже были слабо освещены несколько окон. Свет был какой-то странный: не желтый, какой обычно бывает при свечах, а голубоватый.
– Нюхом чую – они там, и вершат свои грязные делишки, – пробурчал сибиряк.
Парадный вход был заперт на засов, а вот дверь для слуг была закрыта всего лишь ключом. Сварог вытащил свою отмычку и привычно принялся за дело. Вскоре в замке что-то щелкнуло, и дверь с тихим скрипом отворилась.
– Второй раз влезаю в чужой дом, чтобы спасти эту неуемную девицу, – пробормотал про себя Сварог.
Проскользнув через половину слуг, сибиряк и его спутники поднялись наверх. Кабинет барона находился в конце длинного коридора. Оставив Серкла на страже, Сварог, Шамсудин и Ревенд со всей возможной осторожностью подкрались к двери кабинета. Она была полуоткрыта, выбивающийся из-за нее голубоватый свет становился все ярче. По дороге Ревенд зацепился ногой за стоящую в нише напольную фарфоровую вазу и непременно повалил бы ее, если бы не ловкость Шамсудина, подхватившего вазу в последний момент. Сварог приготовился к худшему, но находящиеся в комнате были так заняты своим делом, что не обратили на посторонний звук внимания. Сибиряк вытянул шею и заглянул в комнату.
