– Может быть.
– Тогда почему ты не уничтожишь его? Почему ты не вырежешь Гиблому месту его гнилое сердце?
– Гм… – Глеб поскреб ногтем горбинку на носу. – Видишь ли, парень, в Гиблом месте все не так, как в остальном мире. Там любой твой добрый поступок может обернуться злом. Но дело даже не в этом. Я не уверен, что у нас вообще есть право уничтожить Гиблое место.
– Ты шутишь? – вскинул брови юнец. – Гиблое место кишит нечистью! И вся эта нечисть так и норовит выбраться за межу!
– Мы не знаем, откуда она взялась. Мы не знаем, откуда взялось Гиблое место. Быть может, это врата, ведущие в ад. Тогда все более-менее понятно. А если нет? Один мой знакомый ходок был уверен, что Гиблое место – это дар, которым мы не можем правильно распорядиться. И что все темные твари, наводнившие Гиблое место, – это наши собственные порождения.
– Как это? – удивился Бровик.
– Как в серебряном зеркальце. Когда мы заглядываем в зеркальце, то видим самих себя, верно?
– Верно.
– А заглядывая в Гиблое место, мы тоже видим отражения, только не наших лиц, а наших собственных душ. Понимаешь?
Парень обдумал его слова и тихо проговорил:
– Выходит, наши души кишат чудовищами?
– Видимо, так.
– Гиблое место – это что-то вроде иноземной ествы, – сказал вдруг, выходя из дремы, Хлопуша. – Нам принесли ее в подарок, но мы не знали, как ее есть, а на ледник положить забыли. Теперь она протухла, и по ней ползают опарыши.
– Ты это о лесных тварях? – прищурился Бровик.
Верзила кивнул.
– О них.
– А я слышал, что Гиблое место – это кладбище, – подал голос Рамон. – Только похоронены там не люди, а демоны.
– Демоны? – вскинулся Хлопуша. – Это кто ж такие?
– Злобные и коварные чудовища, которых вы называете своими богами.
– Дурак ты, толмач, – сказал Бровик. – Боги не могут помереть. Хотя… Может быть, ваши, чужеземные, и мрут, как мухи.
Разговор затих сам собой. Еще почти час путешественники ехали в полном молчании. Чем ближе становилось Гиблое место, тем мрачнее делались их лица.
Подъезжая к лесу-глушняку, Глеб вдруг осадил лошадь. У самой кромки леса одиноко стоял человек.
– Первоход, ты видишь? – взволнованно спросил Бровик.
– Кто это там стоит? – прищурил близорукие глаза толмач Рамон.
Фигурка двинулась с места и, прихрамывая, зашагала к ним.
– Может быть, ему нужна помощь? – предположил Бровик.
– Ты прав, – сухо сказал Глеб.
Он вынул из кобуры скорострел, передернул зарядную скобу, прицелился и нажал на спуск. Стрела с легким жужжанием вылетела из дула.
Незнакомец, ковыляющий к телеге, на мгновение остановился, а потом рухнул в траву.
– О, боги! – воскликнул Бровик. – Что ты наделал, ходок?!
Человек у кромки леса снова поднялся. Постоял немного, потом повернулся и, чуть пошатываясь и слегка приволакивая левую ногу, заспешил обратно к лесу.
Глеб снова поднял скорострел, но Бровик схватил скорострел за ствол и резко пригнул его книзу.
– Я знаю, ты думаешь, что это упырь! – взволнованно произнес он. – Но ты ведь можешь ошибаться!
– Хочешь сходить и проверить? – насмешливо осведомился Глеб.
Секунду паренек смотрел ему в глаза, а затем соскочил с телеги и быстро зашагал за ковыляющим к лесу незнакомцем.
– Эй! – окликнул он. – Эй, братец! Не бойся, мы тебя не тронем!
– Бровик! – хмуро позвал Глеб. – Брось валять дурака!
– Это человек! – ответил парень, не оборачиваясь.
Глеб соскочил с телеги и швырнул поводья Рамону.
– Ждите здесь и никуда не уходите, – приказал он, повернулся и зашагал вслед за Бровиком.
К тому моменту, как Бровик достиг леса, незнакомец уже скрылся за деревьями.
– Подожди, чудак! – снова окликнул ловчий. – Я тебя не обижу!
Он тоже шагнул за деревья и прошел несколько шагов, озираясь по сторонам.
– Эй! Куда ты запропас…
Упырь бросился на него из-за дерева, повалил на землю и попытался схватить зубами за горло.
– Прочь! – испуганно вскрикнул Бровик, стараясь оттолкнуть от себя упыря. Однако упырь был сильнее. Его желтые зубы лязгнули в двух вершках от лица парня. Зловонная слюна закапала Бровику на щеку.
– О, боги… – простонал Бровик. – Уйди же от меня, тварь…
– Эй, мертвец! – негромко окликнул Глеб.
Упырь инстинктивно вскинул голову, и Глеб спокойно и деловито, словно всю жизнь только этим и занимался, всадил ему в пасть клинок меча.
Черная кровь брызнула из раскрытой пасти Бровику на лицо – парнишка вскрикнул и отшатнулся.
Глеб ударом сапога столкнул с него упыря, взмахнул мечом и одним точным ударом отсек твари голову. Бровик поднялся на ноги, повернулся и, не глядя на Глеба, пошатываясь, зашагал к телеге.
– Стой! – окликнул его Глеб.
Парень остановился.
– Ну, что еще? – обронил он через плечо. – Я был не прав, и ты доказал это. Чего тебе еще от меня нужно?
– Что мне нужно? – Глеб усмехнулся, отер меч пучком травы и вложил его в ножны. Затем взглянул на Бровика прямым, спокойным взглядом и сказал: – Мы здесь одни.
– И что?
– Расскажешь, какого лешего ты переоделась в мужское платье?
– Как ты догадался?
– Лучше спроси: почему я был так слеп, что не догадался сразу?
Бровик стоял перед Глебом, понурив голову.
– Так зачем ты переоделась в мужское платье? – снова спросил Глеб. – И зачем пошла со мной?
– Мне нужны деньги.
Глеб окинул худую, невысокую фигурку «ловчего» недоверчивым взглядом.
– Расскажи подробнее.
– Я уже рассказывала тебе. Один купец объявил, что тот, кто вернет ему дочь и убьет Пастыря, получит десять серебряных монет. Кроме меня, охочих не нашлось. А мне очень нужны деньги.
– Ну, положим, эту историю я уже слышал. Но теперь я хочу знать правду.
Несколько секунд девушка стояла перед Глебом, понурив голову и нервно кусая губы, потом подняла на него взгляд и сказала:
– Месяц назад Пастырь проповедовал на Сходной площади. Он говорил, что мы должны принять нового бога, и что тот, кто не примет его, попадет в адское пекло. Мой отец был старостой. Он вышел из толпы и сказал Пастырю, чтобы тот не мутил людям головы и чтобы убирался прочь – к своему христианскому черту.
– И что сделал Пастырь?
– Ничего. Он просто дунул отцу в лицо. Легонько, будто хотел сдуть соринку. Отец захрипел и упал на колени. А Пастырь сказал, обращаясь к людям: «В этом человеке слишком много бесов. Его место в аду». Он повернулся к отцу и снова дунул на него. Отец затрясся, и у него изо рта вывалился клубок дыма. А потом… Потом отец загорелся. И горел, пока не превратился в уголь. Я хотела потушить его, но меня оттащили. Вот и все.
Глеб вздохнул.
