слезы, а потом настоял. – Мы найдем другой путь.
Когда царицы подошли к сыновьям, семьи начали совещаться, жрец Рунихура
выступил из тени занавеса и начал зачитывать заклинание низким, угрожающим голосом.
Из-за занавеса позади него появилось внушительное количество жрецов. Их глаза были
черными, они двигались как один, повернув головы к Рунихуре. В их руках они сжимали
проклятые кинжалы, которые они подняли, приблизившись к королевским семьям.
Женщины в толпе закричали, когда Рунихура медленно взмахнул руками, окружая
себя черным дымом. Его лицо потемнело, а злые тучи появились в ослепительном синем
небе, закрывая солнце.
- Дурачье! – проревел Рунихура звуком тысячи барабанов, что отзывалось ужасом в
каждом сердце. Молнии ударяли в землю рядом с ним, и сквозь лицо жреца проступило
другое лицо. – На вас обрушится мой гнев! Я дал вам шанс уплатить дань, но вы
отвернулись от меня. Так знайте, что я заберу жизни этих юношей. Вы будете страдать за
оскорбление, которым отплатили мне!
Рунихура сунул пальцы в глаза и вынул окровавленные глазные яблоки из глазниц.
Люди смотрели в ужасе, а он сжал каждый глаз, а потом раскрыл ладони, и на каждой
появились вспышка света. Свет извивался в воздухе, словно змея, которая раскрыла пасть
и аркой света ударила в сторону сына Нассора, другая полетела к сыну Кхалафани.
Свет пронзил их лбы, и юноши закричали, когда темная магия подняла их в воздух и
бросила через весь храм. Короли бросились к сыновьям, а сын Херу выхватил меч и
направился к злому жрецу. Когда-то мирный и чистый храм наполнился хаосом звенящих
мечей, криков и кровью.
Сын Херу поднял меч, но перед ударом спросил:
- Почему? Мы служили Сетху. Мы делали то, что он просил. Зачем ты это сделал?
Огненная буря осветила глаза жреца Сетха, который с улыбкой крокодила просто
сказал:
- Хаос. Египет когда-то был дикой, мощной нацией, но я подчинил его и приручил, и
привел к удовольствию. Двадцать лет я заботился о вас и баловал вас. А теперь я приведу
прирученный Египет к алтарю. Пришла пора бросить жертву в огонь, принести
последнюю жертву, что сделает вся ваша когда-то сильная нация.
Сын Херу не мог больше выслушивать это и вонзил меч в грудь предателя, но
умирающий мужчина просто схватился за меч и рассмеялся, падая на колени.
- Рунихура был лишь сосудом, - произнес поверженный мужчина. – Да, он был
преданным слугой, но, - он замолчал и поманил сына Херу ближе к себе, - другие придут
захватить эти земли. Между нами, юный принц, миру, как вы поняли, придет конец. Вы
трое – ключи, и вы все равно сдадитесь и преклоните свои колени передо мной, - радуясь
ужасу на лице принца, сошедший с ума Рунихура рассмеялся, но звук быстро оборвался, когда мужчина осел на пол храма.
Закончив с другими жрецами, солдаты окружили сына Херу, что был на одном
колене, чтобы лучше слышать Рунихуру. Принц схватил тунику злодея.
- О чем ты? Как мы с братьями в этом замешаны? – требовал ответ он.
Хрипя, Рунихура ответил:
- Думаю, скоро вы узнаете ответы, - слуга Сетха коснулся окровавленными пальцами
лба. – Я обернул против вас мой глаз мести, - сказал он затихающим голосом королю
Херу, что подошел к ним. – Знайте, что мне нужны жизни не только этих трех
королевских детей, но и всех юношей Египта.
Умирающий жрец собрался с остатками сил и плюнул. Кровь и слюна отлетели на
щеку короля, окропив его белую одежду красным.
Вспылив, король Херу двинулся вперед и вонзил свой кинжал в горло жрецу, чье
тело все же застыло, он умер.
Сын Херу дал жрецы упасть на землю и собирался подняться на ноги, когда увидел
сверкающий свет на лбу Рунихуры, где должен был находиться третий глаз. До того, как
отреагировал король, свет ударил змеей его сына, пронзая лоб. Содрогнувшись короткий
миг агонии, он рухнул в руки отца.
Злой жрец умер, был уничтожен, а цена за жизни трех принцев была большей, чем
могли заплатить их семьи. Но Херу был королем, которому требовалось отставить свои
страдания в сторону и попытаться понять, как помочь своему народу. Хотя Рунихура
умер, король не был глупым. Он воспринял предупреждение о юношах всерьез.
Все, король и солдаты, царицы и их служанки, писари и фермеры, упали на колени и
молились. Они, впрочем, молились не тому, что хотел уничтожить трех принцев. Вместо
этого царицы призвали людей просить помощи у брошенных ими богов. И на рассвете
следующего дня на их молитвы ответили.
Глава четырнадцатая:
Песчаная буря
Амон был очень спокойным. Я держала его за руку, и теперь мои пальцы обхватили
его предплечье, боясь до смерти, что нас раскрыли.
- Слишком много на себя берете… главный визирь, - тихо ответил Амон.
Я робко вдохнула. Я подозревала, что Озахар Хассан был чем-то большим, чем
казалось на первый взгляд, и если оглянуться назад, я понимала, что произношение было
правильным. Доктор Хассан играл куда большую роль, чем простой археолог.
Глядя на Амона, я видела, как напряглась его челюсть. Он все еще не двигался, и я
не знала, что делать.
- Тогда подойди, - потребовал Амон.
Послышалось отчаянное шарканье, и мгновением позже старик бросился к ногам
Амона. Археолог поднял голову, его лицо светилось изумлением.
- Я знал! – вскричал доктор Хассан, быстро опуская взгляд в жесте покорности. –
Никто больше не верит старым историям. Но я не сомневался. Ваше пробуждение в моем
поколении – это… благословение, о котором можно было только надеяться!
- Тот человек, Себак, тоже в ордене?
- Да, но он вступил недавно. Он будет так счастлив, все они будут в восторге!
- Вы рассказывали ему, кто я?
- Нет, господин. Я не хотел ничего говорить, пока не убедился в этом.
Амон взял доктора Хассана за руку и попросил встать.
- Я хотел бы, чтобы вы хранили этот секрет до нужных времен, - сказал Амон. – Вы
можете это сделать?
- Да, Великий.
- Для начала перестаньте так меня называть. Это слишком опасно. Продолжайте
называть меня Амоном.
- Да, гос… то есть, Амон.
- Очень хорошо, - Амон одарил мужчину улыбкой, и я не могла ничего поделать, кроме как восхищаться героическому поклонению доктора Хассана, что он показал. Я
посмотрела на Амона, и хотя казалось, что справляться с ролью бога, идущего среди
