Весы судьбы медленно, но безостановочно клонятся в мою сторону, вот уже очнулись бесы и со спины обрушились на гвардейцев противника, стремясь добраться до уязвимых мест. Но все звуки битвы перекрывает звон разбившегося стекла и резкий хлопок оборвавшихся цепей.
Вижу, как взрываются, разлетаясь мириадами осколков кристаллы, ограничивавшие пентаграмму, и с довольным хохотом на меня бросается мощная фигура Лорда — демона. Доселе незамеченный хвост вздымается, и ко мне устремляется лезвие костяного меча. Размазанный в прыжке силуэт, и клинок входит в грудь закрывшего меня мальчишки. Тело Алтрамы на миг застывает в воздухе… Движенье хвоста, и мальчишка сломанной куклой падает на землю.
Глаза застилает алая пелена гнева, весь мир куда‑то пропадает, словно растворившись в злости и какой‑то потусторонней боли. "Это мои люди, и никто не смеет их убивать" — лишь эта мысль бьётся эхом в абсолютно пустой и кристально чистой голове. Взмах руки, каст "зеркал" и 12 моих фигур бросается к противнику, обнажая на бегу парные эльфийские клинки. Слаженное движение лезвий хвоста и рук, и 5 фигур с легким хлопком растворяются в воздухе.
Но я уже рядом, и мечи сливаются в смертельную мельницу, обрушиваясь на противника, удар и пируэтом уйти из‑под лезвия, ещё удар, нырнуть под клинок, сдвоенный удар и шаг назад, пропуская перед собой несущуюся смерть. Исчезает ещё пара фигур, отвлекая и рассеивая внимание демона. Удар, и лапа противника перехватывает в полете меч, эльфийская сталь ломается под сжимающимися пальцами, а воздух взвихряется в пламенеющей крови из рассеченной когтистой лапы. Удар, ещё один, отвести клинок, взвиться воздух, закрутившись вокруг оси, а под ногами проносится костяное лезвие хвоста, и рубящий в оскалившуюся морду. Приземлиться, увернувшись от костяного лезвия, и хлесткий удар, который успеваю парировать лишь в последний момент. И туже второй удар, меч взвивается в воздух и улетает куда‑то во тьму, а мой корпус оказывается сжат в стальной хватке двух из четырёх рук. Демон вздымает меня к оскаленной морде, а в лицо несётся дикий хохот.
— Щенок, решил показать зубки?!
Чувствую, как когти на пальцах рук рвут на мне одежду и впиваются в тело, оставляя кровавые борозды. Руки словно сами собой покрываются костяной сегментной броней, а между пальцев выдвигаются короткие чёрные лезвия. Воздух поступает в сжимаемые стальной хваткой лёгкие редкими болезненными толчками, а перед глазами прыгают багровые точки, в такт уходящей жизни.
— Получи — рвётся изо рта полубезумный всхлип.
И костяные лезвия одной руки погружаются в нёбо противника, а второй, рассекая бездонно — чёрный зрачок, в мозг, и тут же меня охватывает горячее пламя крови Лорда. Я захлебываюсь собственным криком, чувствуя бегущий по рукам огонь. Костяные пластины ещё продолжают сопротивляться, но пламя уже лижет лохмотья одежды. В секундном озарении кастую "водяной доспех", который тут же с противным шипеньем начинает испаряться, под продолжающим бить огненным фонтаном.
В какой‑то миг потерял сознание, очнувшись уже на земле, перед поверженным противником. Все тело горело нестерпимым огнём, звуки доносились словно сквозь вату, густая чёрная кровь сочилась из носа и ушей, подняться на ноги мне позволила только так никуда не ушедшая злость.
Перед глазами маячит множество табличек оповещения, сметаю все единым усилием воли, не до того — всё, что я сейчас хочу, это убивать. А в голове выкристаллизовывается странная мысль, что этот гнев не настоящий и принадлежит не мне, и вообще вокруг всё не настоящее. Блуждающий взор окидывает поляну, не замечая ни демонов, ни культистов, окруженных моими войнами. Взгляд натыкается на фигурку Алтрамы с огромной раной в груди и пенящейся ярко — алой кровью у рта.
Безумный хохот разрывает лёгкие, мысль о том, что это всё это игра, всё это ненастоящее, кажется неимоверно глупой и ничего не стоящей. Делаю шаг в сторону одного из демонопоклонников, и так и не исчезнувшие лезвия вспарывают хрупкое человеческое горло. Трель оповещает меня о захвате очередной души. Еще один шаг, взмах руки и отчаянный крик.
— Я знаю, как его спасти мессир. Я помогу. — Испуганный, торопливый, сбивчивый лепет.
— Не врешшшь? — Кажется, я начинаю привыкать к этому змеиному шипению, в которое периодически превращается мой голос.
Культист срывает с пояса адьяр катти* (индийский боевой серп), не успеваю ударить в ответ, а он уже опустился на колени, начав чертить на земле какую‑то фигуру, затем из мешочков на поясе посыпались травы, камешки, свечи, занимая свои места на границах фигуры.
— Мальчика надо положить в центр — скороговоркой бубнит демонопоклонник, продолжая чертить линии и знаки.
— Табор! — с губ срывается какой‑то полузвериный рык.
Шаман бережно подхватывает тело Алтрамы и заносит его в декангл. Культист взмахивает рукой, и свечи начинают чадить, каким‑то прогорклым зелёным пламенем.
— Мессир, вот эту фигуру на грудь.
И на земли появляются новые линии. А я, выхватив крис, вспарываю пергаментно желтую кожу и прямо по ране черчу линии, кривясь от отголосков своей и его боли.
— А теперь нужна сильная кровь. Кровь демона.
Обвожу безумным взглядом поляну, вижу хрипящую гончую, пришпиленную гизармой к земле. Кивок головой, и разорители бросаются к адской псине, а через минуту в звезде декангла лежит спутанная по рукам и ногам, истекающая кровью гончая.
Культист кладёт на грудь Ала и на грудь демонической твари по кроваво — алому прозрачному камню, которые, напитавшись крови, начинают пульсировать в такт их сердцам. Пульсация набирает частоту, вспышка, и оба камня соединяет парящая дорожка крови.
— Убейте её — доносится словно издалека.
И чёрное лезвие криса погружается в глазницу, обрывая жизнь гончей. А следом удар по ладони, и моя кровь, дымя на воздухе, падает на губы паренька. Перстень погружается в рану на груди, манобар, лишь недавно пополненный из запасов накопителя, опустошается в ноль. Горячий порыв ветра, ударяет меня в грудь, выкидывая за пределы ритуальной фигуры. Тельце паренька, изгибаясь в болезненной судороге, переворачивается на живот. Ал с трудом встаёт на колени, и тут же изо рта выплескивается горячая чёрная кровь, и он обессилено падает обратно.
Глава 34. Демоны и демонологи
Я сидел, откинувшись на почерневший от копоти ствол вековой ели, и мрачно наблюдал одно из оповещений. Чертов демон повесил на меня двенадцати часовой дебафф "сломанные рёбра": снижение на 15 % выносливости и на 10 % ловкости, к тому же это было реально больно. Я в который раз проклял реализм полного погружения, при любом повороте корпусом рёбра нещадно ныли.
