— Угощайтесь, — предложил я.
И мы принялись угощаться.
Я не ел бычков в томате уже… ну да, с момента обретения памяти я ничего не помнил про бычков. На вкус они были как маринованные в томате карандаши, впрочем, вполне съедобные.
А Ариэлль бычки, видимо, нравились. Мне показалось, что она их даже смаковала. Бедная девочка.
— Вкуснота! — Ариэлль блаженно жмурилась. — Сто лет такого не пробовала! Где взяли?
— Гуманитарная помощь, — ответствовал я. — Стратегические запасы…
— А тушенки нет? — вдруг спросила Ариэлль.
— Тушенка есть, но не с собой.
— Жаль… У нас вообще одна вегетарианская пища, от нее устаешь.
Ариэлль расправилась с бычками и вопросительно уставилась на фасоль.
— Фасоль на самом деле мексиканская, — сказал я.
Достал банку с углей, протянул ее Ариэлль.
Фасоль ей тоже понравилась. Ну и мне понравилась тоже. Фасоль. Острая такая и чрезвычайно питательная. Вот такой у нас получился романтический ужин… то есть завтрак… трудно понять, что именно.
— Ваш спутник, который с прической, с бумагами. Он кто? — спросила Ариэлль. — Викинг? Я здесь викингов раньше не видела.
— Ну да, викинг, — согласился я. — Викинг пера и чернил, талантливый человек. Без преувеличения могу сказать — Толстой наших дней. Разумеется, Лев.
И снова интерес — девушки всегда интересуются всякими литераторами:
— А что он тут делает?
— Тут он по весьма серьезному делу — пишет новый эпический роман-притчу, в котором собирается отразить все наши здешние приключения.
— Да?
— Угу. А все действующие лица будут под вымышленными именами. Древнегреческими по большей части. Вот я буду…
Тут я немного стормознул и едва-едва не сказал, что меня зовут Говен, но, к счастью, вовремя остановился.
— Вот я буду каким-нибудь Ахиллесом, ну, или Гектором на худой конец. Нет, все-таки Ахиллесом. А вы Еленой…
— Какой Еленой?
— Прекрасной, разумеется.
Ариэлль смутилась. Тупой и бронебойный комплимент — самый верный. Какой я, однако, кавалер — сначала искусил бычками в томатном соусе, потом светская беседа, потом противотанковый комплимент. И все. Дама готова за мной идти в Шушенское или, возможно, в Тобольск, и даже, может быть, в Вилюйск, в Минусинск.
— Легко говорить правду в глаза, — сказал я. — Легко.
А Ариэлль снова потрогала себя за подбородок, так что я даже не удержался и тоже посмотрел. Ничего, подбородок как подбородок. Наверное, раньше прыщи там были, вот и комплексует. И в эльфы, наверное, из-за прыщей пошла. Вот жизнь — человек становится эльфом, потому, что его одолевают прыщи…
— Вы хорошо стреляете. — Ариэлль кивнула на револьверы, перевела стрелки.
— Зачем мы все время на «вы»? — спросил я. — Давайте перейдем на «ты»?
— Давайте, — согласилась Ариэлль.
— Вот и прекрасно. Надеюсь, я не очень тебя ушиб своим выстрелом?
— Нет. Не очень.
Не знаю, чего меня вдруг пробило на любезности. Обычно я строг, обычно я брутален. Следую завету Дрейка Пыжъюрова, фронтмэна великих «Анаболиков», контринтеллигента и оригинального философа, который в своей классической балладе «Нагайка Симоны Бо» пел: «А когда она попросит чипсы и в солярий, ты скажи ей: «Не, подруга, лопай ампулярий». Вечный совет.
А я чего-то как-то… Короче, бычков в томате предложил. Но получилось неплохо. Кажется, я произвел на девушку впечатление с помощью бычков в томате. Наверное, рекорд. Надо рассказать об этом Тытырину, пусть напишет новеллу «Любовь и бычки в томате». Хотя нет, этому марателю ничего нельзя рассказывать. А то действительно напишет.
— А куда вы идете с этим писателем? — спросила Ариэлль.
— С чего ты…
— Пишущая машинка, — опередила меня Ариэлль и закашлялась.
А я ее даже по спине постучал. Супермен и джентльмен. Болеет, наверное, надо лечить отваром лакричника.
— Туда, — махнул неопределенно в сумерки. — В Деспотат.
— Зачем? — насторожилась Ариэлль, так что я сразу понял, что она со своей когортой тоже идет в Деспотат. И, судя по напряженности в голосе, отнюдь не с экскурсионными целями.
— Надо нам, — сказал я.
— А писатель зачем? — Ариэлль кивнула в сторону Тытырина.
— Обмениваться опытом будем, — злобно булькнул со стороны Тытырин.
— Опытом? — Ариэлль в очередной раз потрогала свой многострадальный подбородок.
Какой-то подбородочный комплекс у нас, честное слово.
— Литературным. — Тытырин плюнул в костер. — Книжки будем обсуждать.
У Ариэлль дрогнули губы. Наверное, она не любит литературу. Может, она любит живопись? Или фотографию? Надо спросить.
— Книжки… — У Ариэлль задрожал нос. — Книжки…
Мне показалось, что сейчас она даже заплачет. Может, щиколотку повредила? Голень растянула? Щиколотку не щиколотку, но надо красавицу спасать. А то действительно заплачет.
— Книжки — это ерунда, а литераторы придурки. Лично я живопись предпочитаю. А книжки мы все сожжем. Чтобы не распространять вредные мысли. Книжки — в костер.
— В костер? — как будто с надеждой спросила Ариэлль.
— В костер, — сурово подтвердил я. — В очищающий пламень! Вместе с Деспотатом!
И хохотнул с тупостью. А Ариэлль вздохнула вроде как с облегчением.
— Мы поможем вам, — кивнула она. — Тирания падет! Тираны будут наказаны!
— Там кобольды, — напомнил я.
— Кобольды нас не пугают, — харалужно ответила Ариэлль. — Эльфийская Ортодоксальная Лига не боится каких-то там кобольдов!
— Да, конечно, — поддержал я. — Только вот зачем лезть на рожон? Гораздо целесообразнее действовать по-другому, используя разум.
— Ты что-то хочешь предложить?
Я многозначительно промолчал.
— Если это что-то недостойное звания эльфа, то мы…
— Ничего недостойного! — заверил я. — Все в рамках нравственного кодекса Мэриэлль…
— Откуда ты знаешь про Мэриэлль? — удивилась Ариэлль.
— Как откуда? Про Мэриэлль все знают, — удивился я в ответ. Отчего не сделать девушке приятное?
— Имя ее звенит в веках! — возвысила голос Ариэлль.
— Это точно, это точно. А ты-то сама зачем в Деспотат двигаешь? Да еще и с подружками. По делу или так, тоже опытом обмениваться?
Я кивнул через плечо в сторону пробивающихся сквозь туман костров.
— Опытом нам с ними обмениваться нечего, — насупила брови Ариэлль. — А идем мы туда с конкретной целью — покарать святотатца, ренегата и дегенерата Сироткина, нанесшего всей Ортодоксальной Эльфийской Лиге смертное оскорбление и удар в спину. Он должен быть строго наказан.
