— Неужели ты думаешь, что сможешь одолеть меня? Ты слишком устал, воин, и твое оружие бессильно против меня! Брось меч! Ты не а меч тяжел. Ты устал и тебе, сможешь ничего сделать, твои руки слабы надо отдохнуть, воин. Ложись и отдыхай, ты слишком устал…
Голос колдуна коварной змейкой проникал в мозг, и глаза воина стали закрываться, и руки выронили ставший неимоверно тяжелым меч. Ноги Маррода подогнулись, он упал на колени. Что это, подумал эльд, что со мной?
Словно черная птица, колдун слетел с крыши.
Талисман, как раскаленный, ожег грудь. Маррод открыл глаза и откатился в сторону. Длинные когти колдуна едва не коснулась его, воина обдало холодом, и он услышал разочарованный стон. Не вставая, эльд метнул выхваченный из–за пояса кинжал, но противник успел уклониться.
Маррод поднялся на ноги и подобрал меч. Он понял: сейчас потребуются вся его воля и все умение. Наставник был прав: только с достойным противником понимаешь, чего ты стоишь. Эльд сосредоточился, наблюдая, как колдун подбирается ближе. Казалось, он забавлялся с воином, и даже отточенная сталь не пугала нелюдя.
Умение мгновенной концентрации духа и сил называлось состоянием Рэн, и владели им немногие из эльдов. Мастер Орвинн говорил, что и Маррод постигнет его, если сумеет преодолеть не только опасность, но и себя…
Хозяин гулхов наскакивал, его руки были как оружие, пытаясь хотя бы оцарапать человека. Удайся это — и он мог просто подождать, когда яд сделает свое дело. Маррод ударил мечом, но колдун парировал выпад руками, да так ловко, что едва не вырвал оружие. Да что же это за тварь!?
Ответом был горящий желтым огнем взгляд. Маррод кружил, отмахиваясь клинком, колдун преследовал его, двигаясь необычайно быстро, и эльд понял, что просто так его не победить. Маррод уже не поспевал, и когти нежити со скрежетом процарапали кольчугу на спине.
Маррод собрал всю волю. Колдун усмехался, поигрывая длинными когтистыми пальцами. Длинная челюсть оттянулась, обнажая острые звериные зубы. Он прыгнул на эльда так стремительно, что воин увидел лишь размытое в воздухе пятно…
Маррод замер. Вся жизнь пролетела перед ним, и мастер Орвинн повторил то, что говорил когда–то неопытному юноше: «…Смысл «состояния Рэн» в отказе от действия, в нежелании победить или умертвить противника, в стремлении избежать боя…» Нет теперь мастера Орвинна, нет Тотрамеса, нет отца и нет моего народа. Нет всего того, ради чего я жил и сражался, и неважно, погибну я или останусь жить…
Время замедлилось. Звезды на миг сверкнули ярче, а земля застыла. Колдун висел в воздухе, вытянув перед собой руки, два желтых зрачка уставились на воина. Маррод отшагнул в сторону, спокойно, как на тренировке, взмахнул мечом. Изумленно тараща глаза, голова чародея упала наземь. Следующим ударом Маррод раскроил надвое еще не успевшее упасть тело.
«Мастер похвалил бы меня за этот удар», — равнодушно подумал он, и ощутил, как возвращается время, как вернулся ветер и земля под ногами. «Я вошел в «состояние Рэн»! — подумал Маррод, но радости не было, была неимоверная усталость. Как же он мечтал, как хотел когда–то постичь это, но сейчас ему все равно. Лишь краешком разума он понимал, что достиг небывалого, совершил то, о чем мечтали лучшие из его народа, чего не могли даже Обладающие, но не было ни гордости, ни радости, ни счастья.
Напряжение схватки было слишком велико, и Маррод тяжело опустился наземь, наблюдая, как подергивается разрубленное надвое тело колдуна. «Я смог, я сумел, — думал он, равнодушно глядя на лезвие меча. Отравленная кровь гулхов стекала с него тяжелыми липкими каплями, и Маррод понял. Ничто на свете не стоит усилий, если делаешь только для себя, подумал он. Все смертны, и любое знание, любое чудо уйдет в землю, откуда все мы вышли.
Здесь ему уже ничто не угрожало, но эта земля была мертва, и эльд не хотел тут оставаться. Маррод выбрался из лощины и шел по звездам на юг, пока ноги не стали подгибаться от усталости. Тогда эльд устроился под одиноким деревом, положил клинок рядом и заснул крепким спокойным сном. Он не боялся ночных хищников и морронов. Он больше ничего не боялся.
Ему приснился Орвинн.
— Вы живы, мастер? — изумился Маррод.
— Конечно, мой ученик.
— Но ведь… вы умерли! Я сам видел!
Орвинн усмехнулся:
— Умереть навсегда не так просто. И убить навсегда нелегко. После нас остаются наши потомки, наши мысли, наши дела.
— Чего вы хотите, мастер?
— Чтобы ты нашел свой путь. Свой, Маррод, — Орвинн стал медленно растворяться в воздухе.
— Постойте, мастер! Я научился «состоянию Рэн», я постиг это!
Старый эльд усмехнулся и растаял, а Маррод проснулся. В глаза миллиардами звезд падала ночь, и в этой тьме Маррод как никогда ощутил свое одиночество. Кто я, зачем я, спрашивал он, не находя ответа. Все прежние замыслы о мести рассыпались, как песчаные барханы под ногами. Все это мелко и ничтожно. Убить десяток врагов, убить сто — и умереть в схватке… Что это изменит? Нет, не так. Что это изменит для меня? — спросил Маррод у неба. Небо ответило скатившейся звездой. Одной меньше, подумал эльд, — а все равно, кажется, что их так же много. Словно ничего не случилось…
Он не спал до утра, думая о том, что пережил, переосмысляя свои поступки. Многое уже нельзя изменить, но он должен сделать то, что сделал бы на его месте любой эльд. Маррод застонал. Нет, все не так! Священный зверь явился неспроста, это знак! Знак чего? Думай же, Маррод, думай!
Эльд развернул свиток отца. Улнар. Его брат. Вольный воин. И Маррод вспомнил: на предплечье Улнара был вытатуирован вставший на дыбы громир…
Рваные кромки холмов раздались вширь, открывая глазам широкую долину.
— Открытое место, — оглядываясь, недовольно сказал Хаггар. — Я бы не стал спускаться туда.
— Весь Кхинор таков, — ответил Эвран. — Равнины и пустыни.
— Нам лучше идти на юг, — сказал Шенн, — там болота, морроны обходят их стороной. Там мы выйдем к реке.
— Но как мы переправимся? — возразил Улнар. — Здесь нет лесов, чтобы построить лодку или плот, а вплавь мы не переберемся. Мы можем идти лишь на север. Надеюсь, что гротхов там нет, а чернолицые пропустят нас.
— Там, где болота, есть лес, — сказал фагир.
— Мастер, я, кажется, помню это место, — сказал Хаггар. — Там, вон за той рощей, есть укрытие: древний эмонгир. От него мало что осталось, но укрыться там можно, а если появятся гротхи — легче держать оборону.
— Тогда идем.
Отряд спустился с холма. Ноги воинов тонули в густой траве. Пышная растительность указывала на близость воды и точно: среди нагретых солнцем камней обнаружился петляющий змейкой источник. Люди напились и наполнили фляги.
