– Так оно и есть, – согласился Марленус.
Глядя пленнице в лицо, Хура злорадно рассмеялась.
Это была высокая длинноногая девушка, довольно красивая внешне, однако не по-женски грубая и, очевидно, малоприятная в общении. Говорила она громким, хрипловатым голосом и держалась вызывающе. Я ощущал к ней какое-то недоверие.
Марленус смотрел на Вьерну, связанную, стоящую перед ним на коленях. Она отвечала ему злым, дерзким взглядом.
– Да, это одна из моих рабынь, – снова повторил он.
– Я вовсе не одна из ваших рабынь! – закричала Вьерна. – Я не рабыня! Я – Вьерна! Вьерна, лесная разбойница! Вьерна, женщина-пантера!
– Она хорошенькая, правда? – окидывая ее оценивающим взглядом, заметила Хура.
– Наверное, ласковая кошечка, – с издевкой произнесла девушка-пантера, которая держала в руках конец веревки, стягивающей шею пленницы.
– Шелка рабыни ей очень к лицу, – подхватила ее соплеменница.
Не выдержав, Вьерна рванулась у них из рук.
– Тише, тише! – успокоила ее Хура. – Не порань свое роскошное тело. А то будешь меньше нравиться мужчинам!
– Ах ты стерва! – разрыдалась Вьерна.
– Нет, что ни говори, – заметила Мира, – в шелках рабыни ей гораздо лучше, чем в шкурах лесных пантер! Ей бы еще румяна на щеки и серьги в уши!
– Предательница! – крикнула Вьерна. – Предательница!
– Жалкая рабыня! – бросила в ответ Мира.
– Она убежала от нас прошлой ночью, – прервал их перепалку Марленус.
– Мы поймали ее для вас, – сказала Хура.
– Я дам тебе за нее стальной нож и сорок металлических наконечников, – предложил Марленус.
– Хорошо, – согласилась Хура.
Принесли нож и наконечники и передали их разбойнице.
Хура перерезала веревку, стягивающую шею пленницы, и сильным пинком швырнула ее к ногам Марленуса. Вьерна упала на землю, приподнялась на локте и поглядела на Марленуса снизу вверх.
– В следующий раз, убар, вам уже не повезет так, как сегодня, – прошипела она.
– Поднимайся, – приказал Марленус.
Она попыталась было встать, но ей это не удалось. Тогда Марленус схватил ее за волосы и рывком поставил на ноги.
– Хура, ты и твоя помощница Мира можете присутствовать, если хотите, – предложил Марленус.
– Благодарим, убар, – сказала Хура. – Почтем за честь.
Они с Мирой пошли за Марленусом, который, держа Вьерну за волосы, повел ее по лагерю как обычную рабыню. Я последовал за ними.
– Если собираетесь наказать меня плетьми, убар, то знайте: этого я не боюсь, – морщась от боли, сообщила Вьерна.
Однако Марленус провел ее мимо столба в центре лагеря. Я заметил, что это ее напугало. Марленус остановился у своей палатки.
– Собрать сюда всех, – распорядился он. – Рабынь тоже.
Заставив Вьерну опуститься на колени, он отпустил ее волосы.
Вскоре вокруг собрались все, кто находился в лагере: охотники и тарноводы, вольнонаемные и рабыни. Привели и девушек Вьерны, одетых в шкуры лесных пантер и скованных друг с другом одной длинной цепью. Среди присутствующих, конечно, находились и Хура с Мирой, заклятые враги Вьерны. Никто из собравшихся не проронил ни слова.
День клонился к концу, но жара все не спадала.
Вьерна пристально смотрела на Марленуса вызывающе дерзким взглядом.
– Развяжите ее, – распорядился Марленус.
На лице Вьерны отразилось недоумение.
Охотник из свиты Марленуса, лицо которого было скрыто капюшоном из головы лесной пантеры, шагнул к пленнице и ножом перерезал ремни, опутывающие ее тело.
Лицо Вьерны приняло озабоченное выражение. Она продолжала стоять на коленях.
– Кто ты? – обратился к ней Марленус.
– Я – Вьерна, – ответила девушка, – разбойница.
Марленус, к несказанному изумлению всех присутствующих, вытащил из-за пояса ключ от ее ошейника. Затем неторопливо отомкнул замок и бросил ошейник на землю, в пыль, а ключ снова спрятал за пояс.
Вьерна не могла скрыть свого полного недоумения.
– Эта разбойница слишком непоседлива, – во всеуслышание объявил Марленус. – Перережьте ей сухожилия на ногах!
Из груди Вьерны вырвался душераздирающий вопль.
– Нет! – закричала она. – Нет!
Она попыталась встать, но двое охотников в капюшонах из голов лесных пантер придавили ее к земле, и она осталась стоять на коленях.
– Можно нам уйти, убар? – попросила Марленуса Хура.
Мире, судя по всему, тоже не терпелось броситься к воротам.
– Стойте на месте, – приказал Марленус.
Обе женщины замерли, боясь пошевелиться.
– Убар! – истошно закричала Вьерна. – Пожалуйста, убар!
По знаку Марленуса двое охотников в капюшонах из голов пантер сорвали с девушки остатки шелковой накидки.
Одним из наиболее распространенных наказаний за разбой в северных лесах является повешение, хотя перерезание сухожилий пользуется не меньшей популярностью. Ноги после этого уже не сгибаются; они фактически вообще перестают действовать. Человек с перерезанными подколенными сухожилиями не способен не только бегать или ходить, но даже самостоятельно стоять. Однако после подобной процедуры человек не становится абсолютно беспомощным. Он еще может передвигаться, хотя очень медленно и неуклюже, подтягивая тело на руках.
После экзекуции жертву обычно доставляют в один из ближайших городов, где он мог бы поддерживать свое жалкое существование, выпрашивая милостыню. Нередко этих несчастных подбирают владельцы таверн, превращают их в настоящих рабов и заставляют выпрашивать подаяние, которое в конце дня конфискуют. Утром раб на телеге, запряженной тарларионом, развозит калек по городу, а вечером собирает их и привозит в таверну. Иногда владельцы дополнительно калечат несчастных или лишают зрения, чтобы они внушали прохожим еще большую жалость и, соответственно, приносили большие доходы.
Вьерна не спускала с Марленуса наполненного ужасом взгляда.
– Перерезать разбойнице сухожилия, – повторил убар.
Двое охотников толкнули Вьерну вперед и прижали ее голову к земле. Двое других широко раздвинули ей ноги и несколько согнули их в коленях. По сигналу Марленуса пятый охотник подошел к распластанной на земле девушке и наклонился над ней. Он вытащил из-за пояса широкий охотничий нож. Я заметил, как его лезвие коснулось сухожилия на правой ноге Вьерны.
– Убар, прошу вас! – воскликнула она. – Ведь я же женщина!
– Нет, – возразил Марленус, – ты разбойница.
– Я женщина! Женщина! – закричала Вьерна.
– Нет, – покачал головой Марленус, – ты женщина лишь по облику, за которым скрывается характер мужчины.
– Нет! – разрыдалась она. – Это неправда! Я – женщина! Женщина и телом, и душой!
