– Ну это нелегко будет осуществить.
– Легко, не легко, а надо.
– Сначала я тебя вылечу.
– Не надо меня лечить! – вскрикнул Владар, и тут же потерял сознание от пронзительной вспышки боли.
* * *
Владар очнулся, увидел, что над ним склонился некто, похожий на огромного ежа. Юноша сразу всё вспомнил, и проговорил:
– Мне надо на Светград! Скорее!
В ответ прозвучал, едва не закладывая уши густой, гулкий голос:
– Ничего. Подождёшь. Ни к чему сейчас торопиться.
– Что значит – ни к чему торопиться? Ведь вы же не знаете…
– Ни знаю, и знать не хочу. Но то, что ты здесь два дня и три ночи здесь пролежал – это мне точно известно.
– Ничего себе! Целых два дня!
– Тебе очень повезло, молодой человек. Мог бы и насмерть расшибиться. Но ты, видать, удачливый.
– Да уж, удачливый, – иронично усмехнулся Владар, и поднялся на ноги.
Он ожидал, что снова стрельнут болью поломанные рёбра, но обошлось без страдания. И вообще – Владар чувствовал себя отдохнувшим и полностью здоровым. Вымолвил с благодарностью:
– Вы вылечили меня.
– Вылечил, – подтвердил ёж. – А ты, со своим несносным человеческим характером опять ввяжешься в какую–нибудь авантюру и останешься не то что без рёбер, но и без головы.
– Может быть, может быть, – ответил Владар. – Но, если такие как я будут сидеть, сложа руки, то Шегъгоръраръ доберётся и до тебя, и твоё убежище уже не покажется таким надёжным. Кстати, где мы сейчас находимся?
Владар оглядывался и видел деревянные стены, деревянный пол и деревянный потолок; причём они не выглядели обработанными, тут и там выступали корни, плавно изгибающиеся, но беспорядочные наросты…
– Мы внутри дерева, – прогудел ёж.
– Здоровое, наверное, дерево.
– Такое дерево, что весь мир оплело.
– Э–э, мир Ямарат.
– Правильно. Бывал здесь раньше.
– Нет. Но в энциклопедии читал. Вот только не припомню, до Светграда отсюда далеко?
– Это смотря, как считать.
– Лично у вас, конечно, летучего корабля нет.
– Конечно, нет.
– И Светградские корабли к вам не залетают.
– Не. Всего–то на моей двухсотлетней памяти пару раз залетали.
– Но мне очень–очень надо улететь.
– Надо, так улетишь… Ох, непутёвый–непутёвый. И куда торопится? – так ворчал ёж, а сам заковылял на задних лапах, дав Владару знак следовать за ним.
По изгибистым, расположенным внутри гигантского дерева коридорам шли они навстречу солнечному свету и всё усиливающемуся пчелиному жужжанию. Потом Владар и пчёл увидел: они были не такими, к каким он привык, а сантиметров в тридцать каждая. Юноша произнёс:
– Если такая пчёлка укусит, то потом точно инвалидом станешь.
Ёж ответил:
– Это – добрые мактимирианские пчёлы. Укусят только, если ты на них нападет будешь.
– Да что вы! А зачем мне на них нападать?
– Ну тогда они по доброте своей доставят тебя на мир Пчелом.
– Это же в трёхстах километрах от Светграда. Там всякие сладости делают.
– Да. А мактимирианские пчёлы приносят туда свой замечательный мёд. Я, кстати, и сам этим мёдом вкуснотищей не прочь полакомиться. Приносят они его в смоляных шарах, а в замен получают лепестки растений почучелода, который только на Пчеломе и растёт. Но в этот раз, в одном из смоляных шаров они принесут не мёд, а живого человека, то есть – тебя…
Вот они остановились перед смолянистым шаром двух метров в диаметре. Ёж начал усердно разрывать его своими передними лапами. А Владар при этом думал: «Неужели я скоро увижу царевну Анну?»..
Внутри шара оказалось пусто, и ёж пригласил Владара забраться туда. Когда юноша разместился, ёж протянул ему нечто, похожее на конфетку. На вопрос Владара:
– Что это?
Ёж ответил:
– Ты просто прожуй…
Владар прожевал. Конфета показалась ему очень вкусной. Он сладко зевнул, потянулся. Тут ёж положил ему в карман заметную записку и несколько монет. Проговорил:
– Записку я недавно написал, ну а монеты у меня уже давно без дела валялись. Вот – пригодились… Приятных сновидений.
– Но я вовсе не хочу спать! Я хочу поскорее попасть на Светград…
Владар снова зевнул; почувствовал, что овладевает им крепкий, неодолимый сон.
А ёж говорил ему:
– Пчёлы донесут тебя до Пчелома за пять суток. Не очень–то приятно всё это время сидеть закупоренным в восковом шаре, не так ли? Но ты даже и не заметишь этого, а будешь всё спать, спать и спать… Больше мы не встретимся. Прощай.
– Э–эй, просыпайся!.. Да просыпайся же ты!
Открыв глаза, Владар увидел чрезвычайно полное, чем–то похожее на блин лицо женщины, склонившейся над ним.
Владар так дёрнулся вверх, что ударился лбом об её лоб. Женщина охнула, отпрянула, воскликнула:
– Да тише ты! Ишь какой: лихой да непутёвый!
– Извините, – смущённо пробормотал Владар и огляделся.
Он находился в помещении с округлыми стенами, причём стены были полупрозрачными, внутри них неспешно перетекал густой золотистый свет…
На длинном столе расставлены были всевозможные сладкие кушанья, так же постоянно сменяющими друг друга приятными ароматами был наполнен воздух.
Владар произнёс:
– Я, наверное, на Пчеломе?
– Да, тебя сюда пчёлы донесли. Уж удивилась–то я, когда внутри шара вместо мёда нашла тебя и ещё – записку от Хендугога. Ну и денюшки, конечно.
– От кого?.. А–а, от ежа! – догадался Владар, и тут же поинтересовался. – Какие новости со Светграда?
– Новости–то… Так ты не знаешь разве?
– Ну откуда мне знать? – с мукой отозвался Владар. – Я столько до него добраться пытаюсь, и никак не получается.
– Так ведь договор с Шегъгор… бррр… Выговорить никак не могу. В общем – подписать собираются.
Владар похолодел, спросил:
– Какой ещё договор?
– Так ведь мирный договор. Я–то подробностей не знаю. Ты не расспрашивай меня. Моё дело – конфеты да сладости всякие делать, а в ихнею политику я и не лезу. Не моего ума дело. Так–то вот…
– И что же – нравится вам то, что Светград собирается подписать некий договор со Шегъгоръраром?
Этот вопрос Владар задал, уже поднявшись с чрезмерно мягкой кровати, на которой до этого лежал. Он снял со спинки стула свой тёмно–зелёный жакет, нащупал во внутреннем кармане свой заветный дневник. Он не очень–то надеялся, что женщина ответит что–нибудь путёвое, а она произнесла испуганным шёпотом:
– Так ведь нельзя об этом говорить.
– Почему?
– Да потому что вначале много недовольных было. Выступали они, выступали. Так царь Роман–то и пригрозил, что если будут в такие дела вмешиваться, того накажут сурово.
