***
Едва закончились занятия, Белка со Светланой рванули к Радмиле. Столкнувшись в Большом зале с Рославом, что-то невразумительно буркнули и вылетели из Ведарии.
С погодой им повезло: дождь, ливший целую неделю почти без перерыва, наконец, прекратился, сквозь редкие облака радостно светило прохладное осеннее солнце, и девушки, подпрыгивая от спешки, быстро добрались к цели. Не стали заходить в дом, сразу отправившись на задний двор, где их ждали воркующие голубки - Стожар с Радмилой. Кузнец, трепетно обвив громадными ручищами свою невесту за талию, с всепоглощающей нежностью пожирал её глазами, а она что-то щебетала, то и дело касаясь пальчиками могучих бицепсов.
Ступка сияла, подобно новой копейке! Так что поначалу Белка её даже не узнала. Цвета красного дерева, с искусной резьбой по ободку, переливающаяся от щедрого слоя защитного лака, она казалась музейным экспонатом, к которому и притронуться-то страшно, не то, что... летать. И медные петельки на боковой дверце, и колечко для песта из того же металла только добавляли элегантности образу.
- Моя Феррари, - голосом, полным нежности промолвила Беляна, ласково погладив Ступку по ободку, и та в ответ едва заметно задрожала. Бархатная подушечка глубокого вишнёвого цвета, с золотыми кисточками по углам, лежала внутри на скамеечке.
- Ну как, нравится? - прервал восторженное разглядывание голос Радмилы.
- Просто загляденье, - сипло прошептала Белка сквозь комок в горле и откашлялась, - Никогда не видела ничего красивее.
- Как ты её назвала? - густым басом из-за спины уточнил Стожар.
- Феррари, - всё ещё очарованная рукотворным чудом, пробормотала Белка.
- Кхм, - тихонько кашлянула Светлана, - Не думаю...
- Да, - спохватилась Беляна, - Пусть остаётся Ступкой! "Хотя имя Феррари подошло бы гораздо больше", - мысленно возразила сама себе.
Потом девушка долго благодарила Стожара, кидаясь ему на шею, обнимая за внушительные плечи и целуя в обе щёки, чем довела кузнеца до абсолютно пунцового цвета лица. Не меньше нежностей досталось и Радмиле, но та уже привыкла к бурному выражению девушкой эмоций, поэтому лишь тихонько посмеивалась, утверждая, что первый же полёт поумерит её восторги. А синяки и ссадины, возможно, заставят даже передумать.
Отчасти Рада оказалась права. Сначала Ступка наотрез отказывалась взлетать. Причём только под Белкой, потому что Светлане с первой попытки удалось подняться в воздух почти на метр. Победа была бы засчитана, но лукавая Ступка тут же перевернулась набок, да ещё и встряхнулась, задавая ускорения пассажирке волшебным пенделем. И гордая Светка торжественно стартовала из неё, пропахав локтями и коленями влажную землю.
После чего в Беляне взыграли амбиции. Раз за разом она повторяла попытки взлететь, пока Ступка не уступила, взмыв резко и довольно высоко. Но не успела Белка восторженно взвизгнуть, как её ехидная Феррари, осуществив головокружительный пируэт, перевернулась вверх дном. Белка неловким комком буквально высыпалась из ступы, повиснув на одной руке и держась за кольцо. Смилостивившись, Ступка опустилась ниже, и девушка спрыгнула на землю с метровой высоты, тут же усевшись на пятую точку.
После часа сражений с непокорным летательным аппаратом, ушибов, смеха и повторных заходов, Беляна окончательно поверила, что её ступа обладает характером. И главной его чертой было лукавство. Она ни разу не упала сама, не нанесла себе ни малейшей царапины - все возможные ушибы получали девушки. Но и их она щадила, не подвергая серьёзному риску.
Похоже, простояв без дела целых семнадцать лет, Ступка просто развлекалась. А веселилась она с упоением - разве что не хихикала. Но и не чихала больше. Очевидно, у неё действительно была обычная аллергия на пыль.
Наконец, устав бороться с настырными девчонками, или просто сжалившись над ними, Ступка нехотя сдалась. Позволив обеим по паре весьма удачных полётов с послушным следованием указаниям песта и плавным приземлением, она заявила об окончании тренировки тем, что почти ласково вытряхнула Беляну на землю.
- Всё. Больше не могу, - перекатилась несчастная на колени и поднялась, отряхивая, а скорей размазывая грязь по подолу.
Уже наступали сумерки, когда девушки возвращались от Радмилы, и Светка бодро вышагивала по мостовой, делясь с подругой впечатлениями о самом удачном из своих полётов. В отличии от деванки, Беляна не чувствовала себя так уж прекрасно. Нетренированное тело ныло от самой макушки до пальцев на ногах, а мысль о том, как она будет себя чувствовать завтра, когда проступят все синяки и ссадины, что набила сегодня, пугала ещё больше.
Помимо незавидного самочувствия ещё кое-что беспокоило девушку. Прервав болтающую без умолку Светлану, она промолвила, стараясь придать голосу безразличный тон:
- Мне завтра дежурить в варганке.
Светка уставилась на подругу, забыв при этом закрыть рот:
- Это у Колдуньи, что ли?
Белка кивнула. Преподаватель Колдовства считалась загадочным персонажем даже в волшебной Ведарии. Точно известно было, что звали её Хорсистина, однако из первокурсников её никто не видел, а студенты постарше почему-то предпочитали помалкивать.
Светлана помолчала минуту, раздумывая:
- Насколько я знаю, из тех, кто дежурил в варганке, с Хорсистиной никто не столкнулся. Правда, возвращались все за полночь едва живые после чистки котлов. Давай я приду тебе помочь. Если хочешь, расспросим завтра Богдана, отчего все так её боятся.
- Помогать не надо, - покачала головой Беляна. Не хватало ещё, чтобы противный Леший подумал, что она не в состоянии справиться сама, - А Богдана расспросить не мешало бы, - добавила, и глаза её загорелись любопытством.
- Как знаешь, - пожала плечами Светлана, - Когда вернёшься завтра со стёртыми в кровь руками, не говори, что я не предлагала помощь.
- Угу, - буркнула Белка и задумалась. Со стёртыми в кровь руками? Да у неё и так на теле живого места нет!
В глубине души снова пробудилась злость на Лесогора и Сушку, и Беляна стала успокаивать себя мечтами о страшной и скорой вендетте. Внезапно среди нелепых и несбыточных фантазий в голове стали возникать вполне реальные идеи о том, как справиться завтра с дежурством без лишних усилий. И в комнату она вернулась в полной решимости непременно воплотить в жизнь план, который, вопреки своей скромности, считала гениальным.
***
Богдана девчонки поймали на перемене. Тот поначалу обрадовался и с удовольствием оставил компанию сокурсников, чтобы поболтать с подругами, но лишь услыхав, что разговор пойдёт о Хорсистине, замялся:
- Да нечего особенно рассказывать, - промямлил, растерянно озираясь по сторонам.
