— С чего бы это тебе брать меня с собой? Ты все помнишь, теперь — все. Я убила Челлу и эту девчонку, которую ты сейчас видишь перед собой. Эмму, так ведь? Я отняла их у тебя, как отняла и спокойную жизнь. Не надо меня мучить, пока я не передумала.
— Не городи чепуху! — Йен раздраженно дернул плечом. — Челлу убил я, потому что она вконец скатилась с катушек, и ты в этом ни капли не виновата. Хоть твои слова и были услышаны, я тебе никогда по-настоящему не повиновался. А спокойная жизнь? Ха! В гробу я видал эту спокойную жизнь, моя дорогая, потому что спокойной моя жизнь станет только там и нигде больше. Хотя, учитывая последние обстоятельства, даже там, как ни парадоксально, моя задница угодит в очередное дерьмо. Ты мне нужна.
— А Эмма?
— Что Эмма? Разве она не передо мной?
— Бред!
— Ничуть, — проводник со всей серьезностью качнул головой. — Чушь про слияние разумов — не хухры-мухры, и это не я придумал. Сосуды богов частенько сходили с ума, потому что даже боги в их головах имели те же права, что и они сами, и не контролировали их ни капли. Разве твоя сестра тебе об этом не говорила? Она-то предпочла ограничить свои силенки в этом мире, лишь бы не заводить вот такое вот «вместилище», а временами пользоваться чужим телом. Ты не подавила Эмму, вы стали одним целым.
Она вздрогнула, не зная, что еще может сказать.
— Все равно бессмысленно.
— В этом весь я. Бессмыслие — мой конек. Идем?
— Даже если так, — уже спокойнее ответила девушка, — ты меня здесь запер, теперь мне ни за что не выбраться.
— Как запер, так и разопру, — он взял ее за руку и до боли стиснул кисть. — Просто вытолкни меня из этой дыры, и я уведу тебя с собой. Сработало ведь это с берегиней, так чем ты хуже? Но! С одним условием: никаких оргий и безрассудных жертвоприношений. Договорились?
Даже секунду не поразмышляв, она с готовностью кивнула.
— Ну-с, надерем задницу этой старой карге, а потом завалимся в какой-нибудь бар, вот это будет праздник!
Границы тьмы стремительно стали размываться.
— Йен.
— М?
— Я до сих пор не верю, что человек бывает настолько везучим. Ты или очень умный, или очередной языческий божок, прикинувшийся проводником и ведущий какую-то свою игру, где даже мы — лишь пешки.
— Не неси чепухи, моя дорогая. Ты забываешь: я не человек, а самый настоящий взаправдашний Волк! Ого, гляди-ка, так и должно быть? Оп-па, а где мои ноги? Ай-а-а-а!
* * *
Она не спала. Под одеялом было невероятно душно, но она боялась пошевелиться и разбудить спящего рядом с ней мужчину. Ее тонкая и бледная на фоне могучей загорелой груди рука осторожно скользнула с его плеча, пальцы мельком пробежались по мускулистому боку.
Женщина беззвучно встала с кровати, с облегчением потирая запястье, на котором больше не красовалась тяжелая железная цепь.
Натянув через голову свое платье, Селеста прихватила со стула облегающие кожаные брюки, подняла с пола разбросанные в разные стороны сапоги и на цыпочках пошла в сторону двери. Половицы под ее ногами предательски скрипнули.
— Дьявол!
Она вздохнула, опуская руки. Глянула в сторону лежащего на кровати Грейсона.
— Можешь не притворяться, я же знаю, что ты не спишь!
Его губы расплылись в довольной улыбке. Хитро приоткрыв один глаз, он перевернулся на бок и внимательно посмотрел на нее.
— Куда-то собрались, миледи?
— Подальше отсюда, — не стала она лукавить.
Сир Грейсон устало сел на край кровати, зевнул. Он не стал утруждать себя одеждой, а просто поднялся на ноги и обошел ее со спины, обнимая за плечи. Его нос ткнулся ей в затылок, рыцарь шумно вдохнул воздух.
— Ты прекрасно пахнешь. Так бы и съел!
— Иди в задницу.
— Разве только в тв…
— Ой, лучше заткнись, — прервала его женщина, — иначе снова получишь в глаз.
Грейсон усмехнулся. Его пальцы машинально тронули растущий под его правым глазом огромный синяк. И кто же знал, что у нее такая тяжелая рука? А он всего-то хотел чуть-чуть укусить ее в шею!
Его интриговала эта женщина. В его родном городе женщины были покладистыми, и мужчины выступали в роли их полноправных хозяев, а Селеста без страха разговаривала с ним на равных. Его это возмущало и одновременно делало ее желанной, кружило голову.
Она повернулась к нему лицом, обвила руками шею и страстно поцеловала, увлекая его обратно в кровать.
— Нет, нам надо ехать дальше, — он отстранился. — Король будет недоволен.
Она коснулась губами его небритой щеки. Положив ладонь на его грудь, она томно прошептала:
— Не сомневаюсь. Если хочешь, можем отправиться хоть сейчас. Или остаться еще на час и провести все это время с пользой.
Сир Грейсон никогда не мог предположить, что когда-нибудь скажет нечто подобное.
— Ну, тогда к черту короля!
— Вот это мне нравится…
Он рывком сорвал с нее платье и властно прижал к себе, покрывая ее шею торопливыми поцелуями. Два разгоряченных тела вновь сплелись в единое целое.
Проснулись они от жуткого крика. Тот разнесся по первому этажу харчевни и поднялся по лестнице, эхом отдаваясь от стен узкого коридора. Он походил на ужасный предсмертный крик человека, наблюдающего свою смерть, и источник мгновенно исчез — так же внезапно, как и появился. Вот только до чуткого слуха Грейсона дошел последний хрип умирающего, и его нос учуял запах… ничего.
— Одевайся!
Селеста нахмурилась, но спохватилась почти мгновенно и стала одевать свое платье даже раньше, чем он ей приказал. Бывалый рыцарь вновь оценил необычность этой женщины: та даже не испугалась, а с готовностью направилась за ним в коридор. Краем глаза он даже заметил, как она достает из своего сапога тонкий треугольный кинжал.
Грейсон удивился, но вслух ничего не сказал.
Сам он успел натянуть на себя только рубаху, брюки да тяжелые сапоги. Когда они тихо закрыли за собой дверь, он вытащил из ножен свой меч.
— Ты издеваешься? — сердито прошипела ему Селеста в спину. — Он же сломан!
Мужчина мрачно улыбнулся. Сколько человек уже говорили ему это, прежде чем он лишал их головы, а вместе с этим и жизни? Не счесть.
— Если клинка не видно, миледи, это еще не означает, что он сломан.
— Магия?
— Именно. А теперь, пожалуйста, заткнись.
Меж ее тонкими бровями пролегла морщинка гнева, и его улыбка стала еще шире. Ему нравилось, когда она злилась, и в большинстве случаев он нарочно выкидывал что-нибудь эдакое, чтобы снова увидеть, как она хмурится.
Одной безмолвной тенью они скользнули на лестницу, притаившись у самого ее конца.
