- Скажи что-нибудь.
Аэлина подняла руку.
- Просто – просто дай мне немного времени.
Времени, чтобы разобраться в друзьях – кто из них друг, которого она любит и кто врёт ей каждый раз, а кто друг, которого она ненавидела и от кого у неё были секреты... ненавидела, пока любовь и ненависть не встретились, объединённые потерей.
Эдион спросил:
- Сколько тебе было, когда ты узнала?
- Мало – пять или шесть лет. Я даже тогда знала, что должна скрывать это от всех. Это не была моя мама, значит дар был у отца. Она никогда не говорила о нём. Или скучала.
Дар – интересный выбор слова. Рован сказал:
- Что с ней случилось?
Лисандра пожала плечами:
- Я не знаю. Мне было семь, когда она избила меня и выгнала из дома. Потому что мы жили здесь – в городе – и в то утро, впервые, я совершила ошибку, изменив облик у неё на глазах. Я не помню почему, но я помню, что испугалась и превратилась в шипящую полосатую кошку прямо перед ней.
- Дерьмо, - сказал Эдион.
- Значит ты могущественный оборотень, - сказал Рован.
- Я знала, кем я была долгое время. Даже до этого момента, я знала, что могу превратиться в любое существо. Но магия была вне закона. И все, во всех королевствах, относились к оборотням подозрительно. А как иначе? – низкий смешок. – После того, как она выгнала меня, я жила на улице. Мы были настолько бедны, что не было никакой разницы, но – я провела первых два дня плача на пороге. Она угрожала сдать меня властям, и я убежала и больше никогда её не видела. Я даже вернулась домой много месяцев спустя, но её уже не было – она уехала.
- Кажется, она была замечательным человеком, - сказал Эдион.
Лисандра не врала ей. Нехемия врала на каждом шагу, скрывая вещи, которые были жизненно важными. Кем была Лисандра... Они были одинаковыми: в конце концов, она не сказала Лисандре, что была королевой.
- Как ты выжила? - в конце концов спросила Аэлина. – Семилетние дети на улицах Рафтхола не всегда находят счастливый конец.
Глаза Лисандры заблестели, и Аэлине стало интересно, не ждала ли она внезапного удара, приказа уйти отсюда.
- Я использовала свои способности. Иногда я была человеком; иногда принимала обличья других бездомных детей, имеющих высокое положение в своих шайках; иногда я становилась бродячим котом, крысой или чайкой. А затем я поняла, что если сделаю себя более привлекательной – если сделаю себя красивой – когда я буду попрошайничать, я получу больше денег. Я носила одно из этих красивых обличий в день, когда магия исчезла. И застряла в нём до сих пор.
- Так это облик, - сказала Аэлина, - не твоя настоящая внешность? Твоё настоящее тело?
- Нет. И меня убивает то, что я не могу вспомнить её. В этом и состоит опасность смены обличий – ты забываешь свой настоящий облик, потому что память о нём направляет превращения. Я помню, что была невзрачной, как мышь, но... Я не помню, были ли мои глаза голубыми, серыми или зелёными; я не могу вспомнить форму своего носа или подбородка. И это всё-таки было тело ребёнка. Я не знаю, как бы я выглядела сейчас, будучи женщиной.
Аэлина сказала:
- И в этом облике Аробинн заметил тебя пару лет спустя.
Лисандра кивнула и убрала невидимую ворсинку с платья.
- Если бы магия вернулась – стали бы вы вести себя подозрительно с оборотнем?
Вопрос был так осторожно составлен, так обыденно произнесён, словно он не был самым важным вопросом из всех.
Аэлина пожала плечами и сказала правду:
- Я бы завидовала оборотню. Превращаться в любое обличье, какое я захочу было бы очень удобно. - Она так полагала. - Оборотень стал бы могущественным союзником. И даже более чем занимательным другом.
Эдион задумчиво сказал:
- Это бы стало бы значительной переменой на поле боя, когда магия снова вернётся.
Рован просто спросил:
- У тебя было любимое обличье?
Ухмылка Лисандры была очень коварной:
- Мне нравиться быть кем угодно с лапами и большими, большими клыками.
Аэлина сдержала смех.
- Есть ли причина для твоего визита, Лисандра, или ты пришла для того, чтобы заставить моих друзей корчиться от стыда?
Всё удовольствие испарилось, когда Лисандра продемонстрировала бархатистый мешок, в котором было что-то похожее на большую коробку.
- Как ты и просила.
Коробка издала глухой стук, когда Лисандра поставила её на старый деревянный стол.
Аэлина подвинула коробку к себе, пока мужчины вскидывали брови и пытались унюхать содержимое коробки.
- Спасибо.
Лисандра сказала:
- Аробинн завтра собирается попросить тебя об услуге, которую ты должна исполнить следующей ночью. Будь готова.
- Хорошо, - для неё было усилием сохранять лицо спокойным.
Эдион подался вперёд, глядя на них.
- Он хочет, чтобы Аэлина в одиночку сделала это?
- Нет – вы все должны, я полагаю.
Рован сказал:
- Это ловушка?
- Возможно, в каком-то роде, - сказала Лисандра. - Он хочет, чтобы вы доставили ему это и затем составили компанию на ужин.
- Демоны и ужин, - сказала Аэлина. - Восхитительная комбинация.
Улыбнулась только Лисандра.
- Он нас отравит? - спросил Эдион.
Аэлина взялась соскребать грязь со стола.
- Яд не в стиле Аробинна. Если он собирается сделать что-нибудь с едой, то он,скорее всего, добавит какой-нибудь наркотик, который выведет нас из строя, чтобы он мог увезти нас куда захочет. Он любит контроль, - добавила она, всё ещё глядя на стол, не видя, но чувствуя выражения лиц Рована и Эдиона.
- Боль и страх - да, но сила - вот в чем он преуспел.
Лицо Лисандры утратило мягкость, взгляд был холодным и резким – словно отражение Аэлины, без сомнений. Она была единственной, кто мог понять, кто тоже на себе почувствовал, как далеко может зайти его жажда контроля. Аэлина поднялась со стула:
- Я проведу тебя к твоей карете.
***
Они с Лисандрой остановились между кучами ящиков на складе.
- Ты готова? - спросила Лисандра, скрещивая руки на груди.
Аэлина кивнула.
- Я не уверена, будет ли долг когда-нибудь уплачен за то, что он... что они все сделали. У меня больше нет времени.
Лисандра поджала губы.
- Я больше не рискну приходить сюда снова.
- Спасибо тебе – за всё.
- У него ещё может быть пара тузов в рукаве. Будь начеку.
- И ты тоже.
- Ты не...злишься, что я тебе не говорила?
- Твой секрет мог убить тебя также легко, как и меня, Лисандра. Я просто почувствовала... Я не знаю. Я подумала, не сделала ли я что-то неправильно, что-то, из-за чего ты мне не доверяла достаточно сильно для того, чтобы сказать.
- Я хотела – мне не терпелось.
Аэлина поверила ей.
- Ты рисковала тогда перед Валгами – ради Эдиона, в тот день, когда мы спасли его, - сказала Аэлина. - Они возможно были бы в беспамятстве если бы узнали, что в городе оборотень.
И в ту ночь, в Могилах, когда она отворачивалась от Валгов и пряталась за Аробинном... Она избегала их внимания.
- Ты должно быть чокнутая.
- Даже до того, как я узнала, кто ты, Аэлина, я знала, чего ты хочешь достигнуть... Это того стоит.
- Что? - её горло сжалось.
- Мир, где такие как я не должны прятаться.
Лисандра отвернулась, но Аэлина схватила её за руку. Лисандра улыбнулась:
- В такие времена, я жалею, что у меня нет твоих способностей.
- Что бы ты сделала, если бы были? Через две ночи, я имею ввиду?
Лисандра мягко высвободилась от её руки.
- Я думала об этом каждый день, с тех пор, как умер Уэсли. Я бы сделала это, охотно. Но я не против, если ты сделаешь это. Ты не будешь колебаться. Я, каким-то образом, нахожу это утешительным.
***
Приглашение принёс беспризорный мальчишка в десять часов на следующее утро.
Аэлина уставилась на кремовый конверт на столе, перед камином, его красную восковую печать с перекрещенными кинжалами. Эдион и Рован, глядя через её плечо, изучали коробку, вместе с которой было доставлено письмо. Оба принюхались – и нахмурились.
- Пахнет миндалём, - сказал Эдион.
Она достала открытку. Формальное приглашение на ужин, завтра в восемь – для неё и двух гостей – и просьба вернуть долг.
Его терпение было на исходе. Но, как это типично для Аробинна, убить демона на его пороге, не будет достаточно. Нет – она должна сделать все по его правилам.
Ужин будет достаточно поздно, чтобы у неё было время побеспокоиться.
В конце приглашения была заметка, сделанная элегантным, всё ещё умелым почерком.
Подарок – который, надеюсь, ты используешь завтра ночью.
Она бросила открытку на стол и махнула рукой Эдиону и Ровану, чтобы они открыли коробку, пока она шла к окну и смотрела в сторону замка. Он был ослепительно ярким в утреннем солнце, сверкая, словно был сделан из жемчуга, золота и серебра.
